В 1981 году, я отправился по распределению, в Магаданский облздравотдел, имея на руках вызов серьезной организации «Севвостокзолото». Какое отношение к такой организации имеет медицина, я не мог себе даже представить.
Позже я узнал, что предприятие было преемницей печально известного «Дальстроя». Суперорганизации, занимающей 10% территории СССР и использующий исключительно принудительный труд при добыче золота, серебра и редких металлов.
Уже в Магадане мне объяснили, что все на этой загадочной «планете» принадлежит «Севвостокзолоту». Геология, строительство, торговля, морские порты, дорожные объединения, ГОКи (горно-обогатительные комбинаты), НИИ, учебные заведения, сельхозпредприятия и т.д., и т.п.
Но сначала я пошел брать билеты на самолет. Со мной летела жена, выпускница ИГУ, факультета прикладной математики. По правилам, она должна была следовать за мужем и имела свободное распределение. Годовалового сына родители нам не дали увезти, решили, что сначала надо устроиться. Это было первой ошибкой, которая много предопределила в дальнейшем.
Подъемные я получил солидные, и было приятное ожидание северных надбавок. Так вот, в авиакассе, поглядев наши паспорта, сказали, что билеты мы не получим. Но когда я предъявил «волшебную» бумажку «Севвостокзолота», отношение сразу изменилось, и билеты нам продали. Оказывается, Магадан относился к пограничной зоне, и туда могли попасть только люди с пропиской (в штампе должны были стоять заветные буквы ПЗ) или командированные.
Пограничники проверяли документы в самолете при отлете, по прибытию и даже в автобусе. Аэропорт в Магадане был небольшой, стандартный.
А вот дорога от аэропорта до города, поражала суровостью природы. Действительно было ощущение, что это другая планета. Это была знаменитая Колымская трасса, как говорили, построенная «на костях».
Бумажка от «Севвостокзолота» продолжала магически действовать и при заселении в гостиницу. На нас смотрели с уважением. Швейцар при входе, поинтересовался: «Как там, на материке?» и узнав, что все в порядке, продолжил дремать дальше.
Прогуливаясь по Магадану, было ощущение, что космос стал намного ближе. Наш приезд совпал с солнечным затмением, и мы наблюдали его через закопченное стеклышко. По улицам гуляли мощные «сквозняки», переходящие в сильный ветер. На тротуарах, вместо асфальта, лежали бетонные плиты подобные тем, что на взлетной полосе и даже температурные швы были.
Появившись в облздравотделе, я понял, что меня там, не очень-то и ждали. Все дело было в квартирном вопросе. Когда мы сказали, что у нас есть сын, попросили предъявить и его. Узнав, что он не с нами, начали разводить руками и созваниваться с различными общежитиями. Потом, направили в какое-то научное учреждение, чтобы трудоустроить мою жену и попробовать найти общагу для малосемейных там. Но вычислительные машины, еще не дошли до тех широт и программисты, как таковые, не были востребованы.
Где-то дней пять, нас усиленно пытались устроить, но подходящего варианта, так и не нашлось. Когда мы ссылались, что мол, «молодые специалисты», в ответ слышали только шипение: «Много чего вам должны!».
В конце-концов, какая-то мудрая голова приняла решение: «А ведь, в Анадыре, с жильем гораздо легче!». «Ну, правильно!»- возопили чиновники - «там и коэффициент 1 к 1, а не как в Магадане 1 к 0,7. Вы же двойной клад сразу получать будете». И нам выдали направление ехать в окружной центр Чукотки, г. Анадырь.
Прилетев в Анадырь и добравшись из аэропорта в город на вертолете, поняли, что попали на самый край света. Был июль, полярный день в разгаре. Чтобы уснуть в гостинице, приходилось задергивать жидкие шторы, но из ресторана раздавалась задорная песня «Малиновки заслышав голосок» и заснуть, было сложно.
Лишним будет сказать, что руководство окружного здравоохранения, искренне удивилось решению Магадана. «Да откуда у нас жилье?»- разводили руками. «Работы хватает, а двухместных номера в общежитии заняты». Меня тут же пристроили в окружную больницу, а супругу в морской порт на счетоводческую должность, вооружив арифмометром. Жить мы продолжали в гостинице.
Мало того, меня тут же направили в командировку, в составе комплексной бригады, по нескольким районам. Оказывается, произошло ЧП окружного масштаба. Среди школьников, обнаружилась вспышка венерических заболеваний. Для вскрытия причин и дачи рекомендаций собрали бригаду из представителей образования, милиции, общества «Знание», венеролога и молодого специалиста, в виде меня. Согласия ни у кого не спрашивали, все делалось под чутким партийным руководством.
В течение двух недель мы инспектировали районы округа. Собирали данные по всем направлениям: в школах, лечебных учреждениях, семьях. В каждом районе мы представляли свои выводы первому секретарю районного комитета партии. После этого, нам устраивали торжественный ужин, и мы переезжали в следующий район. Больше всего запомнился банкет в самом северном городе России, Певеке.
Нас там объединили с проверяющими общепит и торговлю инспекторами. Проверяющие были в основном кавказцы, и все происходило в помещении бассейна. Канистры с вином и пивом, отменного качества, закуски, о которых я раньше только в книжках читал, наводили на мысль о неправильно выбранной профессии. Сложно было представить, что мы находились в Заполярье.
Общий вывод нашей комиссии был такой. Взрослые приехали на Чукотку с одной целью – заработать. Естественно, трудились не на одну ставку и зарабатывали, где только могли. Досуг был ограничен, семейными и дружескими застольями. Ну, не было там культурной, спортивной и какой-то зрелищной инфраструктуры. Кинотеатры в помещениях типа, сараев, были только в райцентрах. В поселках, хорошо, если были детские сады. Школы построены, из чего попало. Больницы были в помещениях бывших факторий. Дети, как подразумевалось, должны были расти сами. Но им деваться было некуда, кроме школ и домашнего очага. Кругом тундра, полярный день или ночь. Погода суровая, если ветер задует, не всякий взрослый на ногах удержится. Были улицы – «трубы», которые в пургу пытались пересечь на спор. Чаще всего не получалось, а то, что неслось по воздуху: оторванные дорожные знаки, доски и т.д., могло и покалечить.
Так вот, дети проводили досуг в обществе взрослых. Обильные возлияния, приводили к тому, что терялся контроль поведения и это приводило к сексуальной распущенности, в которую вовлекались и дети. Так как все друг друга знали, обращаться с симптомами, «стыдных» заболеваний к врачу, желания не было. На крайний случай, что-то покупали в аптеках. Но и там был тотальный дефицит и все решали связи. Ни о какой профилактики, санитарно-просветительной работы речи не было.
Мы собрали все данные, какие смогли выявить. Обобщили справку, разработали рекомендации и предоставили все в окружной комитет партии. Конечно, работа в этом направлении, была активизирована. Проводились беседы и со взрослыми, и с детьми. Я наблюдал, как после лекции в школе работника общества «Знание», детей спросили, что им стало понятно. В ответ прозвучало: «Справку надо спрашивать, чтобы не подхватить!».
Когда я вернулся из первой командировки, нам выделили небольшой кабинет в больнице. Поставили две койки, стол, плитку и там мы просуществовали еще несколько месяцев. Меня, стало хорошим тоном, отправлять при каждом удобном случае в командировки для оказания практической помощи. Видимо, для того, чтобы не очень мозолил глаза главному врачу Гвагвалиа.
Меня даже отправляли на заготовку сена с другими молодыми врачами. Туда отправили на вертолете, а обратно, вывозили на вездеходе. Такой был квест в тундре.
Многоэтажки в Анадыре, стоят на сваях и под ними можно свободно ходить.
В пургу на последних этажах можно испытать «морскую болезнь». Деревьев там нет. Небольшие зеленые газончики редко где увидишь. Дети, которые родились на Чукотке, пугались деревьев на «материке». Снабжение, как мне сказали, стало не то, что раньше, но кое-какой дефицит приобрести можно было. Например, шубку сыну, я сумел купить и отправить.
В Анадыре я узнал, как влияет красивое северное сияние на обострение заболеваний и смертность. Было интересно, как пытались ограничить употребление алкоголя коренным национальностям, которое катастрофически спивалось. Им выписывались справки в магазин только в случае свадьбы или поминок. Считается, что у малых народностей, как у женщин и детей, малый процент фермента алкогольдегидрогеназы, что и приводит к плачевным последствиям.
Мне даже удалось окунуться в Чукотском море, окраинном море Северного Ледовитого океана. На берегу был скелет огромного кита, ну, как сибиряку не залезть в воду, если предоставляется такая возможность.
Это было в крошечном поселке Лаврентия, единственном районном центре округа, не имеющего статуса города. Радиостанция города Ном на Аляске принимается лучше, чем Маяк. И летчики ориентируются на прогноз погоды именно по радиостанции Ном. Пограничники рассказывали, как им приходится взрывать льды, чтобы местные не бегали зимой к своим родственникам на Аляску. По прямой, там всего 86 километров, а между островами России и США, так вообще 4 километра.
Кстати, была идея сосватать меня в этот район главным врачом. Но я не прошел собеседования, так как прохладно отнесся к идее вступить в ряды партии.
В командировках, я много узнал об особенностях работы в условиях Чукотки. О том, что раньше мою ставку делили два врача, и что своим появлением, я лишил их приработка. Что в общежитии живут по одному человеку в комнате девицы, приближенные к главному врачу. Работали на Чукотке в основном выходцы из Москвы, Кавказа и Украины, которые подтягивали к себе родственников. Я же свалился как «снег на голову» и рассчитывать ни на кого не приходилось.
Все инстанции я прошел. На приеме у первого секретаря окружного комитета партии, выслушал пафосную историю, о его нелегкой судьбе коммуниста и пожелание не опускать руки и продолжать работать.
Родственники бомбардировали нас телефонными звонками, с призывом, все бросить и вернуться.
Через год наше терпение лопнуло. Обещания, что нам давались, не выполнялись. Я пошел в очередной раз к главному врачу и предложил разрешить ситуацию, наименее болезненно для заинтересованных сторон. С помощью кадровика, было выработан компромисс, и в трудовой книжке появилась запись: «В связи с невыполнением обязательств, принимающей организации, трудовой договор расторгался по их вине, и компенсация за это должна была быть выплачена в полном объеме».
Жена у меня в это время приболела, и я практически на руках вывозил ее через Магадан, Хабаровск в Иркутск. Когда нас везли на «Газике» в аэропорт Анадыря, мы попали в пургу. Дорогу не было видно совсем, опытный водитель кое-как справился и довез нас.
Сын к нам привыкал какое-то время, но мы были дома. Компенсацию мне еще отправляли в течение двух лет, что было совсем даже не плохо за пережитый опыт.
После 1991 года, народ побежал из Магадана. Население сократилось со 152 тысячи, до 96 тысячи.
