12 февраля 1922 г., с началом нового триместра в Лидсском университете в должность младшего лектора вступил Эрик Валентайн Гордон. Порекомендовал его Толкин – на одну из двух должностей, которыми профессор Джордж Стюарт Гордон (однофамилец соискателя) надеялся укрепить свой факультет – Английскую школу Лидса. 29 октября Дж.С. Гордон написал преподававшему в Оксфорде Дэвиду Николу Смиту, попросив высказать мнение об Эрике Валентайне, – мнение, очевидно, оказалось положительным. Перейдя на работу в Лидс, новичку пришлось оставить подготовку к получению степени бакалавра литературы – которой он занимался с 1920 г., став бакалавром искусств (подробнее о Гордоне (14 февраля 1896 – 29 июля 1938) написано в заметке, посвящённой его юбилею).
Учитывая способности Толкина, лектор по английскому языку Оксфордского университета Чарльз Анионс, бывший его старший коллега при работе над Новым словарём английского языка, предложил ему заняться подготовкой издания среднеанглийской поэмы «Сэр Гавейн и Зелёный Рыцарь». Предложение было сделано до 16 августа 1921 г. – в тот день Анионс приглашал встретиться с четой Толкинов, когда они заедут в Оксфорд, очевидно, чтобы завершить дела, связанные с их переездом в Лидс.
Первый адрес, по которому жила в Лидсе вся семья (Холли-банк, дом 5, где хозяйкой была мисс Моузли, племянница кардинала Ньюмена) оказался для Толкинов недолговечным: уже через несколько месяцев, в конце августа, они переехали в съёмный дом 11 по Сент-Маркс-Террас и Вудхаус-Лейн, поближе к университету. Старший сын писателя вспоминал на склоне лет, что район этот в ту пору «буквально утопал в грязи и саже. Пропитанный химикатами воздух разъедал занавески за шесть месяцев; если маленького Майкла оставляли в коляске на улице хотя бы ненадолго, он весь покрывался копотью, а Рональд обнаружил, что ему необходимо менять воротничок трижды в день!» (перевод И. Хазанова).
Работа над глоссарием к хрестоматии Кеннета Сайзема «Стихи и проза четырнадцатого века» затянулась (см. также статью «Нормализация в Лидсе»), и 21 октября Толкин узнал, что хрестоматия вышла без этого глоссария. Молодого учёного тем временем увлекало собственное творчество – тем же днём, 21 октября, датированы правки в таблицу «Алфавита Румиля», созданную 16 октября, а 26 октября он отметил в дневнике, что за последние пять дней почти не занимался глоссарием. Зато до конца месяца он начал другую таблицу для своего алфавита, которую завершил в декабре, а в январе подготовил ещё одну. После этого, в дополнение к алфавиту Румиля, он разработал валмарский шрифт и словарные статьи в англо-квэнийском словаре писал по преимуществу уже этим, новым, шрифтом.
Завершённую рукопись глоссария Толкин отправил в издательство «Оксфорд Юниверсити Пресс» только в начале 1922 г. 20 января он прочитал на совместном заседании «Йоркширского диалектного общества» и «Английской ассоциации» в университете Лидса лекцию о «Новом словаре английского языка», в работе над которым принимал участие до переезда для преподавания в Йоркшир, но слушателей оказалось мало.
8 февраля Анионс написал Джону Джонсону в «Оксфорд Юниверсити Пресс» по поводу редакции «Сэра Гавейна и Зелёного Рыцаря», ориентированной на студентов, которую собираются подготовить Толкин и Э.В. Гордон, отметив, что университет Лидса решил оплатить подготовку для них ротографической факсимильной копии оригинальной рукописи. Позже, в том же месяце, ссылаясь на Толкина с Гордоном, Анионс заверял издательство, что объём книги не превысит 160 страниц.
Как видно, Толкин с Гордоном уже сработались. Впоследствии два друга организовали в университете «Клуб викингов» для студентов, интересовавшихся средневековыми языками и литературами, и писали для него стихи и песни.
Одно из стихотворений Гордона, не вошедшее в сборник «Песни для филологов», было опубликовано на соседней странице с толкиновскими «Сетованиями книжника» в журнале университета Лидса «Грифон» в декабре 1922 г. Называлось оно «Баллада о Тристраме» и представляло собой, как сказано в подзаголовке, адаптацию скандинавской версии легенды. В балладе рассказывается о том, как умирающий Тристрам вызвал из-за моря белокурую Изольду, жену его дяди-короля, чтобы та его исцелила. Её тёзка, темноволосая Изольда, на которой был женат Тристрам, сообщила герою, что паруса на корабле чёрные – что по уговору было знаком того, что белокурая Изольда не явилась...
Баллада эта была переведена неделю назад [январь 2022 - Прим. редактора], всего за одну ночь, в ответ на просьбу читательницы нашей группы [см. первоисточник - Прим. редактора], и, конечно, перевод не идеален. Впрочем, не идеален и оригинал – как поэт, Э.В. Гордон уступал ставшему впоследствии знаменитым другу.
Отравленный в бою лежит
Тристрам младой.
Одна Изольда исцелит
От раны той.
Был к тем, кто вдаль плыл по волне,
Его призыв:
«Изольду позовите мне,
Пока я жив».
Просил Тристрам: «В обратный путь,
Как дамы знак,
Не чёрным – синим парус будь
У вас, моряк».
Корабль приплыл издалека,
К земле пристал,
Пошла вдаль по морским пескам
Компания та.
Груз кожи и мехов везли
Они с собой,
С учтивостью в чертог зашли,
Честны душой.
С известиями был смел и прям
Честной народ.
«Явиться молит вас Тристрам,
К себе зовёт».
Изольды путь – под самый трон,
Спешит раскрыть:
«Велите – будет мной спасён
Ваш сын сестры»
Король взглянул – здесь и вдали –
И молвил он:
«Невмочь Тристрама исцелить,
Коль обречён».
К Изольде речь продолжил он
До слов вторых:
«Велю – тобою будь спасён
Мой сын сестры.
Велю – Тристрама исцели,
Коль есть нужда,
Но сердце мне тебя сулит
Домой не ждать».
«Пойду – и Богу мне в ответ
Судьбу решить.
Забуду ль веры я обет?
Тому не быть».
И в пену им корабль столкнуть
Пришлось опять,
Домой, в тристрамову страну,
Свой путь начать.
Изольды паруса черны,
Власы – светлы,
С попутным ветром мчат они,
Три дня проплыв.
Другой Изольды тёмен влас,
Но глас правдив:
«Черны все паруса сейчас,
Что супротив».
Коварством те слова полны,
Второй ответ:
«Я вижу: паруса черны,
Иных же нет».
Тристрам уже не вопрошал,
Сомкнул уста,
Сражён был горем наповал
И умер так.
Корабль приплыл. Едва песок
Задел – и вот
Изольда там, не чая ног,
Спешит вперёд.
Долга дорога вглубь земли,
Изольде той
Колокола слышны вдали,
Звон непростой.
Изольда, лишь заслышав медь,
Произнесла:
«Тристрам не должен умереть,
Ведь я пришла».
Но ждут там лишь отцы в труде,
В молитвах – храм,
И на колени встала, где
Лежал Тристрам.
Столь многим мира дань мала –
Лишь скорбь и стон.
И королева умерла
Там же, где он.
И на прощании посвящён,
Помимо слов,
Изольде и Тристраму звон
Колоколов.
Публикация статьи на Дзене одобрена автором. Оригинальный материал - здесь.
