В углу у окна работал проигрыватель, звучала песня «Цветные дожди». Мелодичный голос Ковалёва, топил все окружающие звуки квартиры.
Наташа вместе с Андреем и Володей рассматривали семейные фотографии из жёлтого пакетика от фотобумаги. Они сидели на диване и оживлённо разговаривали. Володю Авеньева привел к Егоровым Арнис. Они были друзья и нигде никогда не расставались. Авеньев тоже актёр, ровесник Томкуса. Сам же Арнис, курил сейчас на балконе.
- Твоих фотографий мало, Наташа, - говорил Володя. – Почему?
- Не знаю. Папа говорил, что маленькой, я не любила сниматься на фото. Нет, я не боялась фотоаппарата, а именно, не любила.
- Да и взрослых фотографий мало, и это при том, что ты фотогенична. Отлично получаешься!
Наташа улыбалась.
- Володь, а ты родом откуда?- спросил Андрей.
- Из Ленинграда.
- А как попал в Прибалтику?
- В нашем театральном институте преподавал профессор из Вильнюса, он и предложил мне работать в Вильнюсском драм театре. С главным режиссёром, мы сошлись, ну и всё!.. А женщины, Боже мой! Какие у нас работают женщины! В Ленинграде тоже были актрисы, но…
- То, что в Вильнюсе – не сравнишь? – спросила Наташа.
- Вот-вот!
И Володя достал из кармана своего серого пиджака, маленькое фото.
- Вот образец женской красоты! Актриса, так уж видно, что актриса! – говорил он, протягивая фото Андрею.
- Пардон, что при даме, так некорректно отзываюсь о других, - поправился Авеньев, - но я не скрываю своего чувства, я от неё без ума!
- Кто это? – спросил Андрей, рассматривая карточку. – Я, кажется, её знаю!
- Конечно, знаешь! Это Ильма Паулс, актриса нашего театра, к тому же, часто снимается в кино.
Наташа глядя на фото, напрягла память.
- Кажется, я видела её в «Пиковой даме», и ещё где-то, не помню сейчас.
- Именно, в «Пиковой даме». А недавно на экраны вышел фильм, в Москве была премьера, «Вас заверяет Элла Верно», называется. Потрясающая вещь, если у вас пойдёт, посмотрите! Ильма играет там бесподобно!
- Она отвечает тебе взаимностью? – спросил Андрей.
- Увы и ах! Таких навязчивых поклонников, как я, у неё навалом! Но мы с ней подружились и это уже прогресс.
Авеньев был весел и энергичен. Его внешность являлась ярким свидетельством того, что он настоящий ловелас. Его бесстыдные реплики, отпускаемые в адрес прекрасного пола, не были пошлыми и похабными, любовный огонёк в глазах при взгляде на женщин был не оскорбительным, а приятным.
- Ты похож на Олега Видова, - заметила Наташа, - особенно на того, из «Всадника без головы».
- Все так говорят, - ответил Авеньев, тряхнув белокурыми волосами, - но у нас разный цвет глаз. У меня карие, у него – голубые, и он маленького роста, я чуть повыше. И, к тому же, у нас в актёрской среде плохо быть на кого-то похожим, нужно иметь свою индивидуальность и своё лицо. Это как у художников, нужно иметь свой авторский почерк, а иначе, ты копировщик.
В комнату с балкона вошёл Арнис.
- Что мы не танцуем? Такие замечательные песни, а вы сидите!
- Наташа одна дама на всех, мы её быстро утомим. Арнис, давай я потанцую с тобой, - засмеялся Володя и, вскочив с дивана, обхватил Арниса за талию.
- Перестань! Ну, перестань же! – отмахивался Томкус, и в конце концов, повалил Володю обратно на диван.
Тот быстро поднялся, скинул пиджак и театрально встал перед Наташей на одно колено, вытянув руку вперёд.
- Позвольте пригласить вас на танец, - повернув голову в сторону Жигулина, добавил, - Андрей не возражает!
- А если возражаю?! – улыбнулся Андрей.
- Ну, и возражай себе, тебя и спрашивать-то никто не будет!
И взяв Наташу за руку, вывел её в центр комнаты.
Жигулин добродушно улыбался. Ему нравились и Арнис и Володя. В их компании было просто и уютно, всегда находилась тема для разговора и повода для скованности или неудобства, которое обычно возникает в обществе знаменитых людей, в данном случае актёров, не было никакого.
По немногу общая суматоха начала утихать. Молодёжь устроилась за столом, все ждали Егорова, который должен был с минуты на минуту уже приехать из родильного дома, где он навещал жену.
- Ну, что?! Будем праздновать появление на свет нового человека? – спросил Авеньев, наполняя бокалы шампанским.
- Нет, ещё рано, - возразил Арнис, - празднуют, когда он будет дома. А сейчас нельзя, плохая примета.
- Раз так, то подождём! А сейчас выпьем за дружбу, за то, чтобы дружить, не смотря на расстояние, которое нас разделяет. И вообще, плевать на расстояния, и на все преграды, которые человек сам себе настроил. У нас всё замечательно! Ура!
Последнее восклицание подхватило много голосов, после чего бокалы с шипящей пеной взлетели вверх.
Егоров явился, когда в компании наступило относительное затишье. Все сидели в комнате Наташа и слушали истории любовных похождений Володи Авеньева. Время от времени рассказ прерывался взрывами смеха. Егоров остановился у двери и присоединился к слушателям. Прошло минут десять прежде чем заметили его появление.
- Алексей Михайлович! – воскликнул Арнис. – А мы не слышали, как вы вошли!
- Куда вам! Вы тут все в романтике погрязли, - шутил он.
- Романтика – это у вас! – говорил Володя. – Самая романтичная профессия – это ваша! Несмотря на это, мы тут из Наташи и Андрея слова не можем вытянуть. А ведь сколько интересного уже в их практике было.
- Интересного много, - отозвалась Наташа, - вот, только рассказывать это совсем не интересно.
- Страшно, аж жуть! - Авеньев поцокал языком.
- Нет, это не смешно, Володя! Если бы ты знал, с чем нам сталкиваться приходится?!
- Вот я и хочу узнать! – настаивал молодой актёр.
Наташа отрицательно кивала головой:
- Давайте о работе не будем, хоть сегодня не нужно портить вечер.
- Вот-вот! – подхватил Алексей Михайлович. – Ну, а если молодые люди захотят всё-таки, непременно испортить себе настроение, я могу показать вам одну интересную коллекцию.
- Какую?
- Какую коллекцию? – посыпались вопросы.
- Покажем, Наташа?
- Давай, - равнодушно произнесла она.
Егоров вышел, а через минуту появился в комнате Наташи с широким альбомом в коричневом кожаном переплёте.
- Коллекция злодеев, - пояснил он. – Здесь люди, по тем или иным причинам, находящиеся в розыске.
Егоров положил альбом на письменный стол и открыл первую страницу.
Шёл пятый час утра, а Егоров не мог уснуть. Он, то садился на постель, то вставал и ходил по комнате вдоль окна. Смешанные чувства владели им сейчас. Из головы не выходил сегодняшний вечер. Молодежь рассматривала его коллекцию и Володя Авеньев, взяв в руки фотографию 20 летней давности, просто изменился в лице. Долго молчал, но потом через силу выдавил: «Кто это?» Егоров заглянул ему через плечо. На фото был изображён пожилой мужчина, солидный и осанистый, на его коленях сидела девочка лет пяти, хорошенькая и глазастенькая.
- А, что тебя так заинтересовало? – переспросил Егоров.
- Не знаю. Мне кажется, что я уже видел подобную фотокарточку, но где и когда?
Егоров поёжился. По спине пробежали холодные мурашки.
- Ты точно это видел?
- Нет, не уверен. Скорее, обознался, - испуганно произнес Володя.
Но было видно, что парень не в себе.
«Да, нет-нет, конечно же обознался! - утешал себя Егоров уже в который раз за эту ночь, стоя у балкона. - Он тогда, был ещё сам пацан, откуда ему видеть это! Нет…»
- Что это за старикашка? – спросил Арнис. – Тоже насильник или грабитель?
Егоров сразу постарался замять разговор и свести его на «нет». А про себя подумал: «Да, ребята! Если бы вы только знали, кто этот старик! Ну и хорошо, что не знаете. Не надо. Ни к чему!»
Полковнику стало душно. Он потянулся рукой к форточке и с шумом открыл её.
- Да, старик! – тихо прошептал он.
В памяти вновь ярким пятном возникла ночная трасса. Чёрные ветви деревьев, как огромные когтистые лапы зверей мечутся в свете машинных фар. Их лёгкий газик несётся по лесной дороге. За рулем он сам. Женя Султанов тихо дремлет, прислонившись к дверце кабины. Дрёма трогает и его глаза. Вдруг его бросает вперёд с резким скрипом тормозов. Очнувшись в один миг, он видит перед собой нереальную картину, будто из кошмарного сна. В ярком свете фар на дороге стоит молодая девушка с распущенными чёрными волосами и в белой ночной рубашке...
Из комнаты вышла Наташа. Егоров обернулся на её шаги.
- Ты, что, доча, так рано встала? – спросил он, глядя на ходики.
- А ты почему не спишь? Я слышала, как ты ходил тут всю ночь. Что случилось?
- Нет-нет, ничего. Я просто немного перенервничал из-за мамы.
- Но, ведь всё хорошо! Ой, папка! – и Наташа обняла отца сзади, налегла на него всем корпусом и заставила опуститься на мягкий диван.
Посидев так в обнимку минут пять, Егоров почувствовал, как успокаиваются нервы и тянет в сон, впервые за эту ночь. Через полчаса он уже крепко спал.
Терещенко сидел за столом у себя в кабинете и перечитывал архивное дело четырёхлетней давности. Зачем он взялся за него, он и сам до конца не понимал, но, что-то его зацепило ещё несколько дней назад, когда Султанов предложил отработать версию о пропавших отдыхающих.
Тогда, в конце мая из Ленинграда в пансионат «Уют» приехала женщина на отдых с дочерью. В середине июня, из очередной поездки по местным достопримечательностям, они в пансионат не вернулись. И по сей день о них ничего не было известно. Перед Терещенко лежал протокол допроса её соседки по корпусу, москвички Веры Пономаревой. Вот что она рассказала: «За день до своего исчезновения, она, то есть Лида, говорила мне, что приехала сюда в город не случайно. Здесь в одном из посёлков живет её очень хорошая знакомая, с которой они не виделись много лет. Теперь в июне она возвращается с Алтая из рабочей поездки и созвонившись, они договорились с ней встретиться. Мы, мол, с дочерью завтра к ней едем.» «А, куда они поехали, не сказала вам Лида?» - спросил следователь. «Название ещё такое… Сейчас припомню… Кажется, Высокое… Да, село Высокое. Точно!»
Терещенко раз за разом перечитывал эту последнюю фразу. В деле были ещё протоколы допросов свидетелей но они не затронули майора ни чем больше. Встав из-за стола, он взял дело в руки, отправился в кабинет к Султанову.
- Меня смущает это совпадение Евгений Петрович, - говорил он.
- Что такое Саша?
- В Высокое отправилась эта пропавшая женщина из Ленинграда. И в Высоком оказались родственники у Куликова.
- Да, но мы же знаем, что до этого села москвичи не добрались. Не было их там. А как насчет этой женщины с дочерью? Что там в деле?
- И там тоже, по опросу получается, что они в Высокое, так и не приехали.
- Да, странно. Вот тебе и ещё одна линия выплыла. И все-таки вещи-то нашли тут в Приморске.
- Но Высокое фигурирует в двух делах о пропавших отдыхающих. Что-то в этом есть, - настаивал майор.
- Так, а кто четыре года назад вёл это дело?
- Первое отделение милиции. Потом передали нам. Истомин разбирался. Я помню, что наш отдел занимался, но потом, забрала прокуратура, хотя люди так и не были найдены. Архивы у нас.
- Прокуратура, что же, так и не стала до конца разбираться?
- Отдали к нам опять на доследование, но через два месяца дело закрыли, за недостатком улик.
- То есть как? – полковник встал из-за стола.
- А так. Они ведь пропали вместе с документами и вещами. Тогда были подозрения, что они скрылись от кого-то. Но это всё в материалах прокуратуры.
- Интересно, Саша! Попробуйте тут покопать. А то зациклились на слесаре, а там явная пустышка.
После обеда взяв с собой Коломийцева, Терещенко поехал в пансионат «Уют». Сотрудники там были те же, что и четыре года назад. В пансионате готовились к апрельскому заезду. Ремонтировались корпуса, приводилась в порядок территория. Администратор первого корпуса Елена Ивановна встретила майора и сержанта на первом этаже у раздевалки. Монтёр возился с проводкой, а она, набросив на плечи синий халат, стояла у стремянки и подавала ему инструменты. Когда она поняла зачем к ней пришли из милиции, то сразу оживилась.
- А я помню, тот случай, - сказала она. – Не часто из пансионатов люди пропадают. В моей практике это был первый и последний раз. Я и женщину эту с девочкой хорошо помню.
- Где бы нам поговорить? – спросил вежливо Коломийцев.
- Пожалуйста, пройдёмте на второй этаж в комнату отдыха. А то в моём кабинете – разгром.
Все поднялись на второй этаж. Там устроившись поудобней в мягких креслах, начали разговор о давно минувшем.
- Я и тот день хорошо помню. Мой сынок ещё тогда руку ножницами порезал. Я его повела на первый этаж в медпункт йодом руку помазать, а они, как раз на меня на выходе натолкнулись. С сумкой она была с большой, жёлтой. И дочка была одета по дорожному. Я ещё спросила, мол, уезжаете? Она говорит, нет. Только погостим у подружки и денька через два вернёмся. И вещи основные в чемоданах, так у нас и остались. Я потом их в милицию сдала.
- Да, я читал протокол, - сказал Терещенко. – Скажите, а как они собирались туда ехать, на чём?
- На такси. Прямо к воротам пансионата машина подъехала. Я сама видела, как они туда садились. Должно быть, вызвали заранее.
- А который был час? – переспросил Коломийцев.
- Сразу после завтрака. Около девяти часов утра было.
По дороге в таксопарк майор и сержант молчали. Почему-то в протоколе не было ни одного допроса связанного с этим заведением. А ведь таксист последний свидетель.
Диспетчер таксопарка любезно провела следователей к директору в кабинет.
- Чем обязан, молодые люди? – вставая из-за стола, спросил он.
Обрисовав вкратце картину происшествия майор попросил список работников такси за последние четыре года.
- У нас таксопарк не большой, - говорил директор. – Эту линию, где турбазы, обслуживают одни и те же шофера. Там место доходное, потому и ничего не меняется. Они своего не отдадут. Некоторые из них уже по двадцать лет там работают. Сейчас поднимем старые графики. Они у нас хранятся до восьми лет.
Через несколько минут стало известно, что в этот день на линии в районе пансионата «Уют» работали 4 машины. Бригада Бондаренко. Кто конкретно с ним ездил, знал только он сам. У Бондаренко был выходной и поэтому Терещенко и Коломийцев, взяв адрес, поехали к нему домой.
Дверь открыл сутулый мужчина лет пятидесяти с заспанным лицом. Посмотрев удостоверения пришедших к нему визитёров, Бондаренко, крепкого телосложения мужчина с густыми русыми волосами и такими же густыми бровями, провел их через тёмный, узкий коридор в свою комнату. Внимательно выслушав майора и его помощника и, наконец, поняв, что от него хотят, он почесал затылок и начал:
- А дельце-то, тогда на слуху у всех было. Помнится, из милиции к нам молоденький такой паренёк приходил. Да, моя смена была. А утром на «Волге» нашей, напарник ездил до двух часов, Лёнчик, потом я его сменил. Так Лёнчик и возил их до вокзала. Женщину эту с дочкой. Мы с Лёнчиком в милиции всё уже рассказывали.
- Видите ли, - говорил Коломийцев, - в деле нет ни одного протокола допроса таксистов.
- Ну, уж, ребята, я этого не знаю, почему оно так! – парировал Бондаренко.
- Как бы нам связаться с этим вашим сменщиком? – спросил Терещенко.
- Он уже не мой сменщик. Прошлой весной ушел в маршрутное такси. Молодой, там интереснее ему. А живёт от меня не далеко, на Почтовой. Сейчас адрес дам.
Шофёр достал из комода записную книжку и продиктовал адрес Леонида Сергеева.
Терещенко и Коломийцев нашли его на линии в районе автовокзала, машина с номером 2712 стояла на приколе и набирала пассажиров.
- Вы Леонид Сергеев? – спросил Коломийцев через открытое окошко микроавтобуса.
- Я, а в чём дело? – удивился парень, видя перед собой не инспектора ГАИ, а милиционера.
- Попрошу вас выйти, - козырнув, сказал сержант.
Сергеев с упавшим сердцем и ослабевшими ногами спустился с подножки машины. Он долго приходил в себя, а потом, не мог никак понять о чём его спрашивают. Когда, наконец, уяснил, что претензии к нему ни ГАИ, ни милиция не предъявляют, а просто просят помочь, то обрадовался и облегчённо вздохнул.
- А я уж думал, что опять с дорожниками, чего вышло, - вытерев пот с лица, проговорил парень.
- Ну, так и расскажите, наконец, всё, что об этом знаете, - вскипел Терещенко.
- Что я могу знать? Столько народу перевозил, уж и помню плохо. Но в милицию вызывали. Потом выяснилось, что исчезли эти люди. Такое не забудешь. Их лиц уже не помню. А в общих чертах, да…
- Ну! – торопил майор.
- Поступил вызов из «Уюта», я поехал. Ждал их у ворот минут десять. Потом они сели и спросили, не могу ли я отвезти их в Высокое. А заказ-то был сделан до вокзала. Я отказал.
- Почему?
- Потому что, мы ездим только по городу. Оттуда из дальних посёлков попробуй потом найди пассажира. А порожняком гонять не выгодно. Вот я и привёз их на железнодорожный вокзал и автовокзал здесь же рядом. Тут можно частника поймать, если автобуса не дождёшься. Они, кстати, редко туда идут, только по расписанию. Но вот частники тут подрабатывают извозом.
- Они вылезли тут и всё? – переспросил Терещенко.
- Да, вон там, аккурат у того газетного ларька, я их и высадил, - и парень показал рукой на противоположный конец дороги к зданию вокзала, где в уголке у телефонных будок прилепился серый ларёк.
- Я постоял немного, - продолжал Лёнчик, - видел, как около них, то одна машина остановится, то другая, но никто их не брал. Видно в цене не сходились. Потом смотрю, они в ларёк обратились и газетчица к ним на улицу вышла и о чём-то с ними долго разговаривала. Я пока стоял – это видел. Потом меня сняли и я уехал на турбазу, повёз отдыхающих. А они все ещё стояли там у ларька.
Уперев руки в бока, майор Терещенко стоял на бордюре у такси и грозно смотрел на противоположную сторону, где красовалось здание Приморского железнодорожного вокзала.
- А эта женщина, пенсионерка, там и работает, - будто прочитав его мысли, проговорил парень. – После моих показаний и к ней милиция приходила. Я знаю. Я у неё всегда сигареты беру и свежие газеты покупаю с программой на неделю.
- Да, много у меня будет претензий теперь к 1-му отделению милиции, - сказал Терещенко и широким шагом направился к газетному ларьку.
Баба Шура, как она сама просила себя называть, долго не могла вспомнить то событие, незначительное для неё и такое важное для майора. Пока Лёнчик не помог.
- Баб Шур, ну, помнишь, я в милиции-то рассказал и тебя вызывали? Я ещё перед тобой за то извинялся.
- Ах ты, пострел! Ну вот, теперь помню. А то, женщина с сумкой!... Сколько их таких-то было, – она открыла свою будку и вышла к ним на улицу.
- Давайте побыстрее, - поторопила она, - а то дождь вон, уж крапает…
- Да, извините, что побеспокоили.
- Ну, что уж там! Я тогда же ещё говорила, что не помню разговора с ними. Вроде, они спрашивали, где найти стоянку, что до посёлков дальних везут. Я сказала, что отовсюду машину поймать можно. Лишь бы деньги были. Деньги, видать, были, потому что покрутились они тут с полчаса, а потом уехали.
- На чём, вы помните? – спросил Коломийцев.
- А я же говорила тогда, и сейчас повторю, на оранжевой «Ниве». Она, аккурат, напротив остановилась. Они сели и поехали.
- Точно «Нива» была? – переспросил майор.
- Да, «Нива». У моего внука такая же, только синяя, а эта такого грязно-песочного цвета. Потом, я такую тут и не встречала больше.
- А номера у неё местные были, не помните?
- А вот это не скажу, сынок, не знаю.
Поблагодарив женщину за помощь, попрощавшись с Леонидом, Терещенко и Коломийцев вернулись в УВД.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
