На следующий день во вторник, заниматься архивами Егоровой долго не пришлось. Терещенко взбрело в голову поднатаскать её по стендовой стрельбе.
- Давай-давай, старайся! – командовал он в тире. – Плохо целишься, рука дрожит. Как ты собираешься сдать зачёт в конце месяца?
- Я стараюсь! – возражала она.
- Плохо стараешься!
И он раз за разом демонстрировал Наташе своё безупречное мастерство. Промучив её часа полтора, майор успокоился и, выходя из тира сказал: - Теперь буду заниматься с тобой почаще!
- О, нет! – простонала она.
- Да, да! Почаще! Буду твоим инструктором. Серьёзней надо относиться к таким вещам, а то случится погоня с перестрелкой, как в кино, так ты и в слона не попадёшь!
- В слона? В слона попаду. Только учтите, я люблю животных!
Поднявшись на второй этаж, Наташа увидела Коломийцева, он стоял в коридоре и ждал её.
- Ну, как? – спросила она, подойдя к нему.
Сержант сдвинул на затылок фуражку и раскрыл планшет.
- Тут я кое-что записал. Протокол не составлял, как и договорились. В общем, о Гизатулине отзываются соседи не плохо, но почти все упоминают о его пристрастии к алкоголю. Говорят, что безотказный, всем помогает, кто не попросит, краны починить или ещё что, по мелочам. Берёт за это не много, самое большое – трёшку и то в редких случаях. Одна женщина из соседнего подъезда хорошо знала его жену. Но теперь они в разводе с год, у них дочь лет пятнадцати. Жена ушла к матери.
- Причина развода?
- Говорят, из-за пьянки. Он часто бил жену последнее время, гонял её и дочку по квартире. В беседе с этой женщиной проскользнул один интересный момент, Наташа. Я хочу на нём остановиться подробнее.
- Пошли в мой кабинет. Терещенко ушёл по делу. Всё там и расскажешь.
Моросил косой дождь, окно кабинета было приоткрыто и на подоконник натекла вода. Наташа стёрла её тряпкой и плотнее прикрыла створку. Коломийцев расположился за столом и посмотрел на Наташу.
- Понимаешь, тут странность какая! Она, эта Татьяна Максимовна говорит, что жену Гизатулина после развода видели у него только два раза и оба раза они скандалили. Они за стеной живут и Татьяна Максимовна всё слышала. Последние пол года Гизатулина здесь не появлялась, но в конце февраля, она утверждает, что ночью слышала у него в квартире женский крик, очень громкий. Кричали «помогите!» Потом крик быстро прекратился и больше никаких шумов не было. Соседка на это никак не отреагировала, поскольку стычки у супругов случались часто и весь дом к ним привык. Сперва вмешивались, но потом сами же оставались в дураках, как это часто бывает. Гизатулина после драки всегда мужа выгораживала. В конце концов, на это плюнули.
- В конце февраля? А день она не помнит?
- Нет, не помнит.
- Хорошо, а жену слесаря она утром видела?
- Нет, не видела. Соседка лишь предполагает, что это была она, так как больше никто к Гизатулину никогда не ходил, тем более ночью.
- Время она не запомнила?
- Что-то, около двух часов ночи.
- Хорошо, дай мне её адрес.
Наспех надев на себя бежевый плащ и, схватив с вешалки синий зонтик, Наташа выскочила за дверь.
Дождик лил всё сильнее и, пока Наташа добежала до остановки, вода уже потоком стекала с прутьев зонта. Погода была серой и унылой, но воздух под дождём был свеж и приятен. С асфальтовых дорог потихоньку смывало всю грязь и пыль и тёмная вода неслась в зарешеченные стоки.
Улица Сажина под этим весенним дождём совсем померкла. В три часа дня здесь был уже вечер. Высокие деревья, насаженные вдоль трехэтажных домов, сильно затеняли дворы.
Наташа забежала в третий подъезд двенадцатого дома и поднялась на второй этаж. Дверь открыл супруг Татьяны Максимовны с заспанным лицом в белой майке. Он долго соображал, чего от него хотят, но услышав фамилию Куликовых, быстро пропустил Наташу в квартиру. Татьяна Максимовна лежала на диване, прикрыв ноги тёплым пледом, рядом нежился серый пушистый кот. Его урчанье было слышно ещё в коридоре. При появлении Егоровой женщина поднялась, поправила на себе халат и предложила Наташе сесть.
- Куликовыми интересуетесь? – быстро спросила хозяйка.
- Да. Вы, наверное, слышали об этом несчастье?
- Да, конечно. Родители этой Людмилы Дмитриевны сейчас здесь живут, - затараторила женщина.
- Это мы их сюда вызвали для необходимых формальностей.
- Ужасно, просто в голове не укладывается, - говорила женщина, качая головой.
- А, когда вы узнали о случившемся? – спросила Наташа.
- Когда узнала? А Симанович, соседка Куликова рассказала.
- Когда рассказала, где?
- Здесь, у дома. Я с магазина шла, она меня остановила и говорит: слушай, Тань, такая история нехорошая, соседу нашему телеграмма пришла, что родственники приедут, а его дома не было. Я, мол, телеграмму приняла. Ну, что, говорю, приехали? Нет, говорит. Вчерась должны были и нет их. Сегодня, мол, Куликов Валька приехал, а их и нет. По соседям, говорит, ходит, всех спрашивает. Не заходили ли?
- Значит обо всем вы узнали 28 февраля?
- Не знаю, какой день был.
- Двадцать восьмое, так как Куликовы 27 го должны были быть в Приморске.
- Выходит так!
- Прекрасно! Если вы помните разговор с Симанович, то должны помнить и ещё кое-что! Сегодня утром нашему сотруднику вы рассказали о Гизатулине и его жене.
- Да, рассказала.
- Так вот, вы сказали, что в конце февраля слышали крик за стеной, так?
- Да, так! Должно быть, опять жена была и, опять они подрались.
- Крики были точно за стеной?
- Да, у него кричали. Мы к этому привычные. Муж спал, а я слышала.
- Крик был женский?
- Женский.
- Теперь давайте вспоминать, когда это было? До разговора с Симанович или после?
- Нет, февраль тогда был, это точно. Ещё в мыслях у меня проплыло, вот пол года не приходила, а в феврале заявилась, за какой-то надобностью.
- Это было, случайно, не перед тем самым днём, когда вы узнали о пропавших родственниках?
Татьяна Максимовна задумалась.
- Нет, не помню точно, - сказала она, но тут вмешался муж, всё это время стоявший у дивана, на котором сидела жена.
- Чо ты, совсем уж беспамятная! – цыкнул он на женщину. – В этот день и было. Ты утром мне сказала, что кричали за стеной, а вечером про Куликовых. Во думаю, день полон новостей!
Наташа оформила эти показания как протокол и дала расписаться Татьяне Максимовне. Под конец разговора она узнала где живёт жена Гизатулина и отправилась к ней. Татьяна Максимовна не помнила лишь номера квартиры, но то, что это была Морская улица и дом №10, женщина вспомнила сразу.
Войдя в первый же подъезд и, позвонив в квартиру наугад, Наташа узнала от жильцов номер квартиры Гизатулиной. Она жила на первом этаже в последнем подъезде. Дома была лишь её дочь Лора, сама женщина находилась на работе. Но и показаний девочки было достаточно из которых следовало, что в феврале её мать у Гизатулина не была и не пойдет туда больше никогда, ни за какие коврижки.
Довольная тем, что наконец-то появилась серьёзная зацепка, Наташа отправилась домой. Она это сделала ещё и потому, что почувствовала лёгкий озноб, видимо промокшие ноги дали о себе знать. Выпив горячего чаю с сахаром, Наташа улеглась в постель. К вечеру поднялась температура, заложило горло.
«Надо же, из-за промокших ног, - думала она, вспоминая огромную лужу у остановки в которую она наступила, сходя с автобуса на улице Сажина. И ей сразу стало холодно и неуютно. – Нет, не только, - вспоминала Наташа, кутаясь в одеяло. – В воскресенье продуло, когда я гуляла по Парковой.»
Мама вошла к ней в комнату бледная с припухшими веками.
- Как ты, доченька? – спросила она.
- Ничего, мам, простыла немного. Всё пройдет.
- А мне, что-то нехорошо, - сказала Светлана Ивановна и присела на постель к Наташе.
Девушка приподнялась на локте.
- Что, мама?
- Так, голова разболелась, спину ломит.
- Ты ляг, полежи.
- Да я уж и так, лежу целый день.
- Скоро отец придёт, он обещал пораньше.
- Да-да, скоро, - сказала она и поднялась.
Дойдя до двери в большую комнату, она схватилась за поясницу.
- Ой! – вскрикнула она.
Наташа вскочила на ноги, набросила на плечи халат и подбежала к матери. Она довела маму до дивана и усадила на него.
- Надень шлёпанцы, не стой голыми ногами на полу, - через силу сказала Светлана Ивановна и лицо её перекосилось от боли.
- Мама!
- Ой, что-то мне совсем худо!
- Давай-ка, ляг, - говорила Наташа, укладывая маму на подушки. – Может "скорую" вызовем?
- Не знаю, погоди пока.
Наташа быстро сбегала в комнату родителей, принесла оттуда верблюжье одеяло и накрыла им Светлану Ивановну.
Через десять минут боли отступили и женщина уснула спокойным сном.
Размешивая на кухне соду в стакане для полоскания горла, Наташа со страхом думала о предстоящих родах её матери. Ей стало жутко только теперь, когда семья стояла на пороге предстоящих событий.
- Как жаль, что в Шатрово у бабушки нет телефона, как жаль! – произнесла она вслух.
Отец пришёл в девять часов. Его жена ещё спала. Наташа рассказала ему, что были схватки, но быстро прошли. Весь вечер прошёл в ожиданиях, но с Егоровой-старшей ничего не происходило. Наташа полоскала горло через каждый час и, вскоре, почувствовала облегчение. Она показала отцу протокол допроса соседки Гизатулина, который принесла домой, поговорила с ним о дальнейшем ходе расследования и, успокоившись, пошла спать.
Настоящие схватки у мамы начались под утро, она металась, как в бреду и хваталась за живот. Пол шестого приехала "скорая помощь" и забрала Светлану Ивановну в родильный дом, с ней поехал отец.
Наташа в волнении ходила по комнате, ожидая звонка. В восемь часов он раздался. Отец сказал, что для родов ещё рано. Светлана Ивановна лежит в палате ещё с двумя роженицами, всё в порядке и он едет домой. К его приезду Наташа приготовила завтрак из жареной яичницы с колбасой. Быстро перекусив, они отправились на работу.
- Маму увезли в больницу, - сказала она Терещенко, войдя в кабинет.
У него округлились глаза.
- Когда? – спросил он.
- Сегодня, пол шестого утра.
- Так-так! Так-так! Егоров, небось, на взводе?
- Ага! Он только что, оттуда. В течении суток должна родить.
- Ясно! А у тебя что, насморк, что ли? – спросил он, пристально вглядываясь в девушку.
- Температура вчера была.
- А сегодня?
- Нет, всё прошло.
- То-то, я гляжу, ты быстро смоталась вчера. Ну, как успехи?
Наташа в ответ громко шлёпнула по столу планшетом. Майор раскрыл его и достал протокол допроса Татьяны Максимовны, а затем и дочери Гизатулина.
- Очень интересный факт, очень интересный. Кстати, звонила Массальская, просила передать, что её дитя хочет тебя видеть!
- Пахомова?
- Да.
- Сейчас же еду.
В больнице у Пахомовой Наташа была через сорок минут, там, как раз, закончили утренний обход и Егорову без проволочек пропустили к девушке в палату. Увидев своего молодого следователя, Света заулыбалась.
- Как ты тут? – спросила Наташа.
- Спасибо, хорошо! Я вас вызвала, вот зачем!
Она подтянулась вверх и села в подушки, что говорило о её выздоровлении, раньше самостоятельно сделать это девушка не могла.
- Может это и пустяк, но я подумала, что для расследования пригодится.
- Я внимательно слушаю, Света!
- В тот момент, когда я получила первый удар ножом по руке, я подалась вперед и уперлась руками в его грудь. Я вспомнила, что на нём была болоньевая куртка и ещё, я схватилась за выпуклую пуговицу, потом он отшвырнул меня и полоснул по груди.
- Значит куртка болоньевая? – переспросила Наташа.
- Да, я это почувствовала на ощупь и вчера в памяти у меня это всплыло.
- Ещё раз о пуговице, поподробнее, если можно.
- Она круглая, большая и выпуклая. Да, ещё она шершавая. Вся в таких крупных пупырышках. Мои пальцы уцепились за неё, как-то машинально, видимо, в этот момент от удара по плечу, я потеряла равновесие.
Наташа записала всё это в блокнот и, поблагодарив Светлану, ушла. Теперь перед ней стояла задача любой ценой выяснить, есть ли такая куртка у Гизатулина. Но мысли были не на месте, они постоянно возвращались к матери. Как она там? Все ли с ней в порядке? Как будут протекать роды? Не будет ли осложнений?
В кабинете она не могла найти себе места. То вставала и ходила от окна к двери, то снова садилась за стол и начинала без цели перебирать бумаги. Султанов дважды входил к ней, говорил о чём-то, но слова его проскакивали в пустоту. И лишь спустя немного времени Наташа поняла, что речь шла о Станиславе Нестерове. Султанов добился его освобождения из-под стражи за недостатком улик.
- Толку от тебя мало сегодня, - говорил Терещенко, войдя в кабинет. – Иди лучше домой.
- Время только час дня.
- Всё равно, иди. Кто-то из вас должен быть дома. А у отца твоего сегодня совещание. Иди!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.