- Рожать мне скоро, а в роддом ехать боюсь, не знаю, кто там у меня сидит, - с опаской потрогала женщина свой огромный живот, - Матрёну Васильевну приехала просить роды принять, она-то не выдаст. Правда же? – уже обратилась к бабке Матрёне.
Глава 48
Глава 49.
Когда Пётр закончил повествование, Марину трясло, но не от холода, а от бессилия предотвратить надвигающуюся беду и новую несправедливость.
- Мариш, ты не думай, я на Полину тебя не променяю даже такой ценой, - утешал он её, как мог.
- Когда? Когда это произойдёт?
- Как только родит малыша, скоро…
- Что же делать?
- Ждать, просто наслаждаться тем временем, что осталось и ждать…
- Я не могу ждать, когда ты превратишься в медведя! Ты что, смирился?
- Если бы смирился, пошёл бы к Полине, тем более, она, когда меня увидела, повисла, словно клещ, всё Миша, да Миша! Думаешь, мне это нравится?
- Ты – слабак! Почему опустил руки?! Ты не можешь так всё оставить, надо бороться!
- С кем? Покажи! Я готов бороться! Всё сделаю, мне не страшно, мне тошно! Почему это продолжается с нами?! Что я должен сделать, чтобы разорвать этот ошейник на своей шее?!
- Так всё закончится не может!
Марина была готова растерзать Полину голыми руками, но надо было собраться с мыслями и, утихомирив гнев, она снова пошла в дом…
Застольный разговор сначала не клеился, но Палыч был в ударе, разговорил всех. Особенно, когда приняли настоечки на меду, всех как-то поотпустило.
Марина, воспользовавшись моментом, решила поговорить с гостьей о её планах на жизнь. Слово за слово, разговор завязался интересный. Разоткровенничавшись, женщина поведала, как Михаил, едва залечив раны, собрался в столицу, начинать новую жизнь.
- Откуда раны-то у него взялись? Я ж его не трогал? – спросил Пётр.
- Так, это он уж после тебя получил. Побежал на кордон к Гаврилычу от охотников, когда тебя подстрелили, и напоролся на настоящего медведя, с ним-то и боролся не на шутку. Вот тогда ему за тебя хорошо досталось, победил его чудом, насадив на сучок… До кордона еле дополз, если бы не Жучка - собака лесничего, умер бы наверняка, и не нашли бы мы его…
- А, зачем я ему понадобилась? - спросила Марина, - ведь у него ты была…
- Сама не пойму, он словно сорвался с цепи и бесконечно твердил, что всё, что было твоё, - кивнула женщина на Петра, - станет его, по справедливости. А тебе ничего не останется…
- Но, ведь он любил тебя, я помню, ты сама мне рассказывала, даже не глядел ни на одну женщину. Тебе ещё все завидовали.
- Тогда думала, что любил, теперь не знаю… Так, ведь и тебя он тоже не полюбил, - на Полину словно снизошло озарение, - Я думаю, тут дело в другом: он не выдержал испытание быть человеком. Такую волю почувствовал, будто всё ему можно, и неподсуден он, словно не человек, а сверхчеловек или даже Бог!
- Полина, дочка, - приняла эстафету Матрёна, - он вот наследством Петра интересовался, людей от его имени ко мне засылал. Откуда ему об этом известно?
- Эта забота в нём ещё с детства сидела, словно заноза. По крайней мере, мне он об этом так говорил: в его доме в Макаровском, куда вы с Мариночкой к нам приезжали летом, раньше жил Петя с родителями, а потом, когда эта беда с ним приключилась, они уехали. Через некоторое время дом достался приёмным родителям Михаила. А Николай Савин – Петин отец, запил с горя и, как-то по старой привычке наведался в свой дом, там увидел мальчика Мишу, такого же возраста, как его сынок, и сильно похожего и, видно, немного умом повредился.
Сказал Мише, что есть у него тайник, который хотел передать сыну в наследство, но если Миша пойдёт с ним, то он своего медвежонка выкинет, а его в сыновья возьмёт, и наследство достанется Мишеньке. Тут, как раз Мишины родители прибежали и Николая выгнали, а Миша, хоть и маленький был, но слова эти запомнил. Он не раз ходил на поиски их дома в лес, но так и не нашёл.
- Полина, а давно ты Михаила видела? – спросила Марина.
- Побольше месяца, как он домой вернулся. Я, честно говоря, не ждала уже. Да, только ненадолго совсем. Хорошо ты его разукрасил, Петя, так ему и надо, - поощрительно хмыкнула женщина, проведя демонстративно рукой по своей левой щеке.
- Ты бы на его спину поглядела, как его Миша твой разукрасил, - покосившись на Петра, вставила Марина свои пять копеек.
Молчавший до сей поры, Палыч, наконец, тоже подал голос:
- А, чего он хотел-то, когда вернулся к тебе?
- Ко мне он не возвращался, он в дом свой вернулся. У него одно дело здесь и оставалось, наследство найти. А на меня и глядеть-то не захотел. Всё сокрушался, что из Петра ничего не выбил, хоть и рядом был,
- Хоть убей, скотина бессловесная всё равно ничего не скажет! - ворчал.
Да, были тут у него парочка знакомых любителей лёгких денег, пока в Москве гостил, видно пообещал им награду, если найдут то, не знаю, что. Вот они у лесничего и учинили разгром и к Вам, Матрёна Васильевна, наведались, а толку-то что? У Гаврилыча про избушку Савинскую спрашивали, так он не сказал. Сами пошли на поиски, да так и сгинули, никто не знает, живы ли… Наверное, нет.
- Где он сейчас? – спросил Пётр.
- Не знаю, вот уж месяц, как ушёл по делам и пропал, - недоумённо развела руками Полина, поиски я не объявляла, мало ли, куда подался. Он теперь передо мной не отчитывается.
- А, сюда ты зачем заявилась? – подступила Марина к главному, что её волновало…
- Рожать мне скоро, а в роддом ехать боюсь, не знаю, кто там у меня сидит, - с опаской потрогала женщина свой огромный живот, - Матрёну Васильевну приехала просить роды принять, она-то не выдаст. Правда же? – уже обратилась к бабке Матрёне.
«По крайней мере, о своих матримониальных планах в отношении Петра помалкивает», - отметила про себя Марина.
- М-да, занятно тут у вас, - протянул задумчиво Палыч.
- Одно могу добавить, если Полина до сих пор носит младенца, то медведь жив, - ни к кому не обращаясь, сказала Матрёна…
Продолжение