Почти 23 года назад мой папа погиб, пытаясь спасти человека от киллера. Ну он всегда был такой. Не мог пройти мимо беды, всем помогал, всех поддерживал. Тогда ему был всего 51 год. Сейчас моему мужу 50, и он кажется мне совсем молодым, а папа в этом возрасте казался очень взрослым...
А сегодня, если бы папа был жив, ему исполнилось бы 74. По нынешним временам совсем немного. Он и внуков-то толком не понянчил, хотя очень о них мечтал (моему старшему было 10 месяцев, когда папа погиб).
Всем, что есть во мне хорошего, я обязана именно папе (в маме хорошего тоже немало, но не передалось почему-то). От него и любовь к чтению, к литературе, к музыке и живописи, и вообще к искусству. И любовь к природе, и к животным. И, наверное, привычка всегда стараться копать в глубину и не искать лёгких путей.
И даже Евангелие он прочел раньше меня, и, будучи сам некрещеным сыном ярой коммунистки, стал для меня образцом веры. И прообразом Отца Небесного.
Папа одинаково любил и собак, и кошек, как и я. А наша мама, собачница, всегда противилась попыткам завести котов в доме. Сейчас мне иногда кажется, что это мне папа кошек на пути приводит... Он точно был бы в восторге от нашего домашнего прайда.
Скучаю, очень скучаю. С папой было всегда очень интересно и тепло. В нем было много благородства, самоотверженности, честности и мужества. В людях сейчас все это (особенно вместе) встречается редко... Как много он не успел... Я тоже постоянно боюсь не успеть...
Текст ниже был написан в 2016.
*
ОТЦУ
К тебе же нынче недалеко:
На двух автобусах с ветерком.
Тут, как в детстве, свежестью дышит река,
И могилу видно издалека.
У ограды - березки, как сонм невест.
Над тобой до сих пор не поставлен крест.
С каждым разом все меньше и меньше слез.
Год шестнадцатый. Сердце почти срослось.
Сорняки вновь качают свои права.
Что с них взять-то, папа? Они ж трава.
Так растут твои внуки в моих руках:
Я плохая мама для Божьих птах.
Не истлели глаза твои в темноте -
Васильками цветут - у моих детей.
Под рубашкой твоей согреваю плечи -
Будто сам обнимаешь, жалеешь, лечишь.
Твое место пустует дырой в груди.
Встреча близится, папа. Ты только жди.
Здесь осталось немного дурацких дел,
И мы будем вдвоем - вне тоски, вне тел.