Родственник прислал мне запись в исполнении квартета Ames Brothers, чей вокалист Эд Эймс недавно примкнул к сонму артистов довоенного качества в почтенном возрасте девяноста пяти лет. Цепная реакция имен и названий породила желание сказать несколько слов об авторе песни, которая так понравилась представителю современной молодежи.
Монументальный романтизм - фундамент и вершина сольной карьеры Эда Эймса. Стилистически и тематически ему близки такие мастера советской эстрады, как Сергей Захаров, Виктор Вуячич, Эдуард Хиль.
А в репертуаре вокальных групп типа "Братьев Эймс" заметную роль играли шуточные песенки в жанре "новелти". Самая известная и показательная среди которых, пожалуй, "Истамбул", которую на злобу дня исполнял Илья Набатов:
В Истамбуле-Константинополе
Мы сидим лишь на одном картофеле,
Похудели мы, как мефистофели,
Нет анфасов, остались только профили...
Жаль, что мы с вами не можем побывать на концерте великого куплетиста как сталинской, так и "булганинской" эпохи. Многое из его наследия чрезвычайно актуально и в эти непростые дни.
Песня, впечатлившая молодого человека принадлежит лирическому жанру. Называется она (I Met The One I Love In) High School, переведем это как "Старшеклассница", поскольку речь в ней идет о первой любви. Автором слов и музыки указан Моу (Мозес) Джаффи.
В ней царит безмятежность последних лет перед вихрем рок-н-ролла, когда у Seventeen, так же пропетой братьями Эймс, к сленговому тексту добавится характерный бит в манере Билла Хейли.
И так, Моу Джаффи. Однофамилец Сэма Джаффи - замечательного актера, способного одинаково убедительно изображать гротеск и благородство.
Музыкальное наследие Мо Джаффи изобилует обеими крайностями, которые, простите за банальность, как правило, сходятся.
Переработанный им романс в ми-бемоле Антона Рубинштейна под названием If You are But a Dream мы можем оценить, как в серьезном прочтении Фрэнка Синатры, так и в монструозной подаче Джея Хокинса.
Любому, кто страдает от засилья цифровых суррогатов, подходят оба варианта. Вкусив фирменной горечи Фрэнка, адепт закономерно, тропой персонажей "Волшебника Страны Оз", приблизится к людоедским эксцессам Скримин' Джея.
Адаптация фольклорных и классических произведений в поп-музыке двадцатого века явление хроническое. От "Эй, ухнем" до Пятой симфонии Бетховена на волне диско-бума.
Однако начинал Мо Джаффи с озорных фокстротов о прелестях студенток в соавторстве с неким Натаном Зискиным в разгульных двадцатых. Ныне этот период именуют "до-кодовым", имея в виду цензурные ограничения, введенные в 1934 сенатором Хейзом.
Про "поцелуй не дольше семи секунд" знают многие. Но, среди прочего, стало нельзя показывать на экране сантехнику. И американский зритель смог полюбоваться обычным унитазом лишь четверть века спустя - в скандальной картине Хитчкока "Психопат", чей главный персонаж Норман Бейтс вполне мог быть зачат под одну из пре-кодовых песенок Моу Джаффи и его остроумных коллег.
К примеру, фривольные версии шедевров Коула Портера, знакомые всему миру в очищенном виде, впервые прозвучали в исполнении чудесной Сибил Шепард, стараниями Питера Богдановича.
Одно из ранних сочинений в безумной комедии братьев Маркс на рояле играет неповторимый Чико.
Среди других чрезвычайно востребованных опусов Моу Джеффи лидируют Bell Bottom Trousers, то есть, "брюки клеш". И почему-то сразу слышится, как произносит эти два слова Борис Рубашкин.
И, само собой, The Gypsy in My Soul, на музыку Клэя Боланда, чье творчество не менее любопытно.
"Цыган в моей душе" наряду с остальным "экипажем Антилопы" подстерегает нас как в эстрадном, так и джазовом воплощении. То и другое требует большого мастерства. Ведь написано это не вчера, и даже не позавчера.
Моу Джаффи (23. Х. 1902, Вильна, Российская Империя - 2. XII. 1972, Инглвуд, Нью-Джерси)