В тот майский день, когда расписывались с мужем, она наконец избавилась от своей девичьей фамилии – Сухобокова. При ее тогдашней комплекции не раз доводилось слышать:
- Вам бы, милочка, сменить фамилию на Жирнобокову.
А милочка оказалась крепким орешком – почти 54 года отработала медсестрой, в том числе в войну, в тыловом госпитале. Начинала свой путь в медицине в 1937 году с Яузской больницы в Москве, а уходила на залуженный отдых в 73-летнем возрасте из областной детской больницы в Витебске (отсюда, из-под Витебска, был родом ее муж).
ВОТ ТАК «ПОВАРЕНОЧЕК»!
Главврач Яузской больницы очень хорошо принял выпускницу трехгодичной московской школы медсестер, тем более, что из целого курса в стационар не побоялась пойти только она одна. Так Лена стала медсестрой в хирургическом отделении – перевязки, процедуры, перевязки...
Инъекции фактически не делали, только в исключительных случаях вводили пенициллин или стрептомицин очень тяжелым инфицированным больным. Те, подшучивая над полненькой Леночкой («Вам бы повареночком быть!»), просили однако именно ее сделать укольчик – рука молоденькой медсестры очень быстро прослыла легкой.
ДВА САПОГА – ПАРА
Со своим мужем, Григорием, участником и инвалидом войны, они прожили душа в душу 52 года. Пара была прелюбопытнейшая: она – маленькая, росточку-то всего 148 см, а у него – 176 см. Бывало, идут – все оборачиваются.
Но жена ни в молодости, ни позже по этому поводу ничуть не комплексовала. Наоборот, не уставала повторять:
- Из-за тебя, Гриша, и меня видят.
А начиналась их долгая и счастливая семейная жизнь безо всяких торжеств, буднично, если не считать комичного момента в ЗАГСе.
На регистрацию молодые пришли с друзьями. Шафером у будущего мужа, Гриши-длинного, был его земляк, Гриша-маленький, тоже вздыхавший по Леночке. Секретарь ЗАГСа, заметив взгляды кавалеров, не удержалась и полюбопытствовала у нее:
- С кем расписывать-то?
Та за словом в карман не лезла:
- А вам какой больше нравится? Они оба Гриши, оба парня - замечательные. Кого бы выбрали, будь на моем месте?
Секретарь подыграла, внимательно поглядев на обоих друзей, сказала:
- Того, который высокий.
- Вот и я того же мнения, – просияла молодая.
- Главное, – рассказывала при встрече корреспонденту, – что в тот майский день я наконец избавилась от своей девичьей фамилии – Сухобокова. При моей тогдашней комплекции не раз доводилось слышать: «Вам бы, милочка, сменить фамилию на Жирнобокову!..»
Удивительно, но после родов (сначала появился сын, потом дочь) Елена в отличие от большинства женщин похудела и сохраняла форму более шести десятков лет. Ее вес был «бараний», как шутила сама, – 48 кг.
АКУШЕРКА ПОД БОМБЕЖКОЙ
Война застала молодую семью под Киевом, куда Григория направили после окончания военного училища. С первых дней Великой Отечественной он был на обороне города, а жене с сыном пришлоссь эвакуироваться в Среднюю Азию.
Эшелон беспрестанно бомбили. Трясясь с малышом в грязном «телячьем» вагоне, Елена не знала, проснутся ли назавтра живыми. Но жизнь продолжалась.
И вот однажды у попутчицы, которая была на сносях, начались роды. Женщина была мужественной, никто не услышал от нее даже вскрика (только искусанные губы выдавали ее состояние). Молодцом держалась и Елена, хотя только один раз во время практики видела, как принимают роды.
Плюс ко всему обстановка вокруг была далекой от стерильности и не было ни инструментов, ни материала – только кусок бинта и пузырек йода. Пуповину у новорожденного пришлось перекусывать зубами и перевязать нестерильным бинтом. Все обошлось.
Судьбе было угодно, чтобы Елена сошла на ближайшей крупной станции, уступив просьбе роженицы («Умоляю, не оставляйте меня одну!»). Жила с сыном на улице (жара, июнь), пока та находилась в роддоме.
Потом все вместе, поскольку эшелон было не догнать, отправились к Лениной сестре, в Усть-Каменогорск. Та приютила уже четыре семьи, эвакуированные из Ленинграда. Нашла место и для киевлян.
«НА ФРОНТ ВСЕ ХОТЯТ»
- На фронт все хотят. И я бы сию минуту отправился. Но кто останется работать здесь, в тылу?! Так что не морочьте мне голову, – отвечал на просьбы и еженедельные хождения Елены усталый военком.
И она работала, без выходных, сутками не выходя из тылового госпиталя, куда направляли из полевых госпиталей на долечивание тяжелораненых: безруких, безногих, потерявших слух и зрение. Сын круглые сутки находился в детском саду.
...Ночь. Кто из раненых в полудреме, кто в забытьи, кто кричит, а кто стонет.
- А мы, медсестры, без права на сон, – вспоминала женщина в разговоре, – вот и мечусь, бывало, ночь напролет от одного к другому. «Сестричка, воды... Сестричка, посиди рядом... Дай руку... Почитай... Напиши письмецо, а?..». И читала, и писала.
Сколько раз случалось, что приходилось возвращать человека буквально с того света. Как старшего лейтенанта Хорошенкова, например, – у него не прощупывался пульс, не было слышно сердцебиения, не реагировали на свет зрачки.
Единственный на тот момент дежурный врач как раз пошел домой поужинать, и Елене пришлось самой делать массаж сердца, искусственное дыхание изо рта в рот.
- Ну теперь, Леля (так по-домашнему звали молодую женщину в госпитале), будем его наблюдать, – только и сказал прибывший на подмогу врач, когда показала запотевающее над губами старлея зеркальце...
«Я ЛЮБЛЮ ВАС»
Эти искренние слова медсестра слышала от пациентов не однажды, особенно от детей, которых она, по собственному признанию, страшно любит. А работала в областной детской больнице аж с 1965 года, с того самого момента, когда муж, Григорий, по состоянию здоровья вышел в отставку, и семья поселилась в Витебске.
Сначала была медсестрой в детской кардиологии, потом в психоневрологическом отделении. Но к чему так и не привыкла, так это к детским страданиям. При виде их всегда по-матерински переживала: «За что?!».
Долгие годы у нее в ушах стоял голос 8-летнего Сережи, умирающего от лейкоза:
- Мама, ты выйди... Только не говорите маме, Елена Михайловна, я вас очень люблю. Мне очень понравилась книжка про Маресьева, что вы принесли, но у меня все-все болит. Когда меня не будет, скажите маме, пусть похоронит на кладбище возле самой дорожки, чтобы все смотрели на мой памятник...
- Это нельзя забыть ни через год, ни через тридцать лет, – говорила мне Елена.
И хотя, как мне показалось, человек она была не сентиментальный, но глаза вдруг увлажнились, а голос, звучный, как в молодости, предательски дрогнул.
Кстати, о голосе. Он у Елены поставлен, что называется, от природы. И как бы ни старалась говорит тихо, не получалось и все тут. Вспоминала, как тогдашний главный педиатр облздрава, а он обычно вел 14-ю палату мальчиков, после ночного дежурства на отчетной пятиминутке вдруг сказал:
- Все было хорошо. Но у меня претензии к Елене Михайловне, – увидев на лице недоумение, засмеялся: – Не дала спать. Только закрою глаза – то она с детьми разговаривает, то санитарке что-то говорит.
- Так это же хорошо, – заметил кто-то, – значит, медсестра на посту.
- А я о чем говорю?! – парировал педиатр.
ЕЕ ЖИТЕЙСКАЯ ПРЕМУДРОСТЬ
Все рассказанное – лишь несколько эпизодов из жизни необыкновенной обыкновенной медсестры. Не перечесть, сколько у нее было всевозможных грамот и наград за труд, за наставничество (девчонки из медучилища всегда стремились на пост к ней).
Но самое главное – любовь и уважение коллег, бывших пациентов и их близких. Уже не работала, а когда с дочерью шли по городу, с ней без конца здоровались и раскланивались.
- Мама, – удивлялась дочь, – да тебя, похоже, весь город знает.
Мы сидели в уютной кухне, Елена Михайловна заваривала ароматный чай, и я не могла не задать несколько вопросов.
- Если бы начать жизнь сначала, что бы вы хотели в ней изменить?
- Ничего! Выбрала бы, как когда-то, в 16 лет, профессию медсестры, а в спутники жизни, конечно, Гришу-длинного. Тех бы деток родила, потому что, как говорит внучка о моем сыне: «Бабуленька, у меня такой необыкновенный папа – другого такого нет на свете».
- Что вам всегда помогало и помогает оставаться в форме?
- Движение. Сплю мало, часов шесть. Обожаю природу и еще совсем недавно (а ей исполнился 81 год!) любым попутным транспортом добиралась до леса, где отдыхала душой и телом, собирала лекарственные травы, грибы, ягоды. Да, я же в свое время ни одного кросса не пропустила. Почти до 70 лет бегала по утрам. Раннее утро, темень. А я уже наготове – в спортивном костюме, кедах. За спиной слышу, как дворники переговариваются: «Вон, чокнутая уже побежала».
- Ваше хобби?
- Цветы и книги. Детективы, исторические романы, современные книги про молодежь – здесь я всеядная.
- На чем, как вы считаете, держится мир?
- На любви. А в медицине, в моей профессии без любви к больному, без души вообще нельзя, лучше сразу уйти.
ххх
В моей журналистской жизни было много встреч. Но эта врезалась в память особенно. И хотя Елены Михайловны уже нет среди нас, очень захотелось рассказать вам об этой необыкновенной обыкновенной женщине, простом человеке с сильным русским характером.
Свет от нее, как свет от звезды, остался надолго. С той только разницей, что такие звезды, как она, – земные.
С днем медицинского работника, дорогие читатели! Да-да, даже если мы не медики по образованию, все равно имеем отношение к медицине. Пусть нам везет на встречи с компетентными и чуткими людьми в белых халатах! А им самим – здоровья, профессионализма и милосердия, без которого эта профессия немыслима.
Спасибо за подписку, лайки и комментарии! Ваша реакция на статью важна для меня.