Не подумайте плохого, я не хочу "развидеть". Просто хочу забыть, чтобы перечитать сначала. Я не помню, в каком месте романа начала осознавать, что происходит и кем являются герои, но точно не с самого начала. Хотела бы прочитать впервые и все осознать. Испытать все положенные эмоции. Заметить все развешанные по тексту крючки смысла. Например, на какой странице я поняла, что речь идет об инвалидах-колясниках? Ну это довольно быстро, где-то в главе о некоторых преимуществах спортивной обуви, наверное. А вот когда Кузнечик в моем сознании читателя стал Сфинксом? Спортсмен - Черным? Рекс - Стервятником? Теперь я этого никогда не узнаю. Так же как и остается загадкой, как же все они выглядели. Например, как выглядел Македонский, не знали не только его состайники, но даже сама автор. До прихода в Дом - примерно так:
"К входящему Дом поворачивается острым углом. Это угол, об который разбиваешься до крови. Потом можно войти". Это и Дом из книги и книга о Доме. Сплошные острые углы. Сначала разбиваешься до крови, потом перечитываешь и... снова разбиваешься.
Самое удивительное в этой книге – то, что с первого её прочтения в нашей семье прошло уже... скоро 10 лет, но мы продолжаем обсуждать её за утренним кофе и находить неожиданные новые смыслы. До сих про задаем друг другу вопросы:
- как росли ноги у сиамцев - ведь известно, что их было три на двоих, но при этом близнецы были настолько похожи, что все их путали;
- что Лэри прятал во время обыска, когда держал во рту болт?
- при каких обстоятельствах погиб Краб во время самой длинной ночи - не от того ли, что ему затянули ошейник на четыре дырки?
- кто автор "Дождевой песни"? (ее все время поет Табаки, но у меня стойкое ощущение, что автор Горбач)
и многое другое.
Все ссадины от её острых углов уже давно заросли, но мы, кажется, заблудились в её коридорах и никак не можем выбраться. Её обсуждает с нами даже младшая дочь, которую все-таки напугал один из углов в самом начале, после которого она не смогла продолжить чтение.
Это одна из тех книг, которые очень сложно кому-то советовать. На вопрос "А о чем там?" ответить в паре предложений не получается, потому что выходит что-то вроде "Это про дом-интернат для детей-инвалидов". На что собеседник вежливо кивает, явно не собираясь брать эту книгу в руки никогда в жизни.
Зато, когда в компании незнакомцев кто-то упоминает о Доме, незнакомцев в компании сразу же становится на одного человека меньше. Кажется, все читатели Дома превращаются в его жителей и незнакомцами после такого их считать уже не получается.
Когда я впервые открыла эту книгу, была ночь и окончание какого-то шумного праздника. Все уже устали и тихо перешептывались, а я рассматривала книги, стоящие на полках. Я хорошо помню ощущение, как посреди тёмной осенней ночи, на меня подул свежий весенний ветер, а над головой с криками пронеслись стрижи. На крыше Дома сидели Кузнечик и Волк. Я тогда ещё ничего про них не знала, но как-то сразу поняла, что я с ними буду дружить.
После этого я читала эту книгу много раз. Несколько раз целиком, иногда частями, порой просто открывала на случайной странице, чтобы с ней посоветоваться, я брала её с собой в путешествия, и клала на кровать рядом с подушкой перед сном. Из-за эпиграфа к одной из глав я начала читать Пауля Целана и строчки его стихов превратились в эпиграфы уже к моей книге.
Дочитывать Дом сложно, даже сложнее, чем начинать. А когда доходишь до конца, сам не замечаешь, как начинаешь читать её снова. Убиваешь в себе кукушку и переходишь на новый виток.