"-Волосы твои всегда должны быть убраны под косынку. Будь внимательной и аккуратной. Здесь станки – можно покалечиться. И еще одно: запомни, девочка: с фабрики нельзя выносить НИЧЕГО. За воровство тебя выгонят с позором. И в тюрьму посадят.
Вера, после этих слов, широко раскрыла глаза и отчаянно замотала головой из стороны в сторону:
- Я не буду! Честное слово!"
1943 год. Октябрь.
Маня подхватила в руки с земли большую оранжевую тыкву, продолжая одновременно весело переговариваться с сыновьями Пашей и Петей (мальчики пытались вдвоем поднять еще одну довольно увесистую тыкву) и собиралась зайти с этой ношей в дом, как вдруг, услышала женский голос, зовущий ее по имени. Обернувшись, и увидев у калитки женщину-почтальона, Маня передала свою тыкву в руки только вышедшей из дверей дома Вере, и поспешила к гостье…
-----
Прошел уже месяц, как Андрей и Володя уехали в Астрахань, и до сих пор от них не приходило письма. И Маня, и дети, и тетя Оня переживали за мальчиков, и не находили себе места, помня прошлую поездку Володи и его чудесное (другим словом не назовешь) возвращение чуть живым обратно домой. И, поэтому, увидев почтальона, Маня почти бегом подбежала к калитке.
Молоденькая женщина с круглым лицом, в косынке и синей куртке из грубой ткани, глядя на Маню виноватым, осторожным взглядом, не очень уверенно протянула хозяйке дома два письма, написанных на коричневой бумаге, и свернутых, по-военному, в треугольники.
- Спасибо…
Маня тут же опустила глаза на письма, и спешно прочитала адрес отправителя вначале на одном письме: г. Астрахань, общежитие…комната №…, а затем и на другом.
К этому моменту женщина-почтальон, попрощавшись, поспешила отойти от дома Мани. Уходя, она сразу же перебежала на другую сторону дороги, при этом шла не оборачиваясь, и крепко держа сумку руками за лямку, свисающую с ее плеча.
Маня, стараясь не поддаваться панике, торопливо развернула первое письмо. Ее пальцы дрожали, когда она читала строчки, написанные почерком старшего сына:
«Здравствуй мама! Мы на месте. Доехали нормально. Нас с Володей поселили в одну комнату в общежитие…»
- Слава Богу! На месте.
Маня, выдохнув с облегчением (мальчики благополучно добрались!), решила дочитать письмо сына позже, уже в доме, вместе с детьми. Подложив его под второе письмо, Маня быстрыми, решительными движениями развернула следующий треугольник коричневой бумаги с синей печатью со звездой и штемпелями отправления (только из-за холодящего страха она распечатала его вторым, боясь до дрожи в теле прочитать его содержание, и оттягивая таким образом этот момент)
«Извещение.
Красноармеец Сокеев Лев Маратович пропал без вести 14.07.1943 года»
Маня, прочитав эти пару строк, почувствовала, как ее тело окатило жаром.
Пропал без вести…
Пропал…
Как это: "пропал"??!!!
Лёвушка пропал?? … Еще 14 июля…
Маня, из-за шума в ушах от пульсирующей крови, не услышала, как к ней подошла Вера.
- Мама?
(Вера давно уже зовет Маню мамой)
Маня, обернувшись, увидела позади себя детей: Веру, Павла и Петра. Сыновья и дочь стояли и смотрели на нее, больше не произнося ни звука. В их глазах читался испуг и растерянность. Оно и понятно – почтальон у их калитки- редкий гость. За все время войны от Льва пришло только пять писем, в которых он всегда писал, что у него все хорошо буквально в трех строчках, а в остальном письме подробно вспоминал и описывал разные моменты их семейной жизни с Маней и детьми. Звучало это примерно так:
«Мне сегодня вновь приснился наш дом... И вы все в доме....И я рядом с вами...Помнишь, Луна моя, как Андрея укусила пчела за кончик носа, а ты ему приложила к месту укуса комок мокрой глины, испачкав не только его опухший нос, но и измазав ему губы)) Он так долго потом отплевывался и смешно вытирал язык об рубашку…А потом ты поцеловала его в измазанный глиной нос, и…»
А затем, в конце письма, Лев всегда задавал волнующие вопросы о жизни, быте, здоровье детей и самой Мани, на которые Маня ему отвечала в ответном письме тоже только под девизом: «У нас все хорошо)) Ждем тебя)) Возвращайся скорее))»
А сегодня, вместо такого письма:
«Пропал без вести»…
Маня, чувствуя, как у нее от волнения сбивается дыхание, пекут глаза, а ноги подозрительно слабеют, грозясь подкоситься, шумно выдохнула, опустив голову. Затем, силой воли «взяв себя в руки» (на нее ведь смотрят дети!), Маня, подняла голову, и произнесла, обведя детей уверенным, спокойным взглядом:
- Пришло извещение, что наш папа «пропал без вести».
Поправив косынку на голове рукой, Маня добавила, показав детям оба письма на вытянутой руке:
- Это может значить, что наш папа, случайно, отстал от своей части и друзей. Может быть, кому-то была нужна его помощь. Но он скоро обязательно найдется. А как только наш папа найдется, то он сразу напишет нам письмо, и в нем обязательно расскажет обо всех своих приключениях. И мы, как только получим от него такое письмо, сразу его прочитаем, и обо всем узнаем.
Маня, после своих объяснений, быстро свернула извещение по старым сгибам, и добавила:
- Так что скоро папа пришлет нам письмо. Обязательно! Нужно только подождать....
Выдохнув еще раз, произнесла бодрым голосом, стараясь еще больше успокоить детей:
- А сейчас мы с вами закончим с нашими тыковками, и пойдем читать письмо от Андрея и Володи! Верочка, иди, поставь чайник греться на печку – пусть закипает. У нас есть сухарики… Будем пить чай, и читать письмо от наших мальчиков.
Вера, не произнося ни одного слова (она уже взрослая – все понимает), пошла в дом ставить чайник, а младшие сыновья, посмотрев вначале друг на друга, а потом вновь на Маню, произнесли, почти одновременно:
- Мама… А папу за то, что он «отстал от части» не поругают?
- А когда же он найдется?
Маня, выслушав вопросы сыновей, улыбнулась, стараясь при этом выглядеть спокойной и уверенной:
- Наш папа очень скоро найдется, и никто его не поругает. Потому что, если наш папа отстал, - это значит только одно: у него была важная и серьезная причина задержаться, и пойти другой дорогой.
А затем, добавила, указав взглядом на горку из тыкв, что все еще лежала у крыльца дома:
- Давайте, мои хорошие, быстренько занесем все оставшиеся тыквы в дом, и пойдем читать письмо от Андрея и Володи! Оно длинное! Долго будем читать!
Когда мальчики отвернулись, шепотом переговариваясь между собой, и пошли к тыквам, Маня, опустив глаза на извещение, произнесла очень тихо:
- Ищи дорогу, любовь моя, и возвращайся к нам. Мы тебя ждем.
Зайдя в дом Маня, без промедления, закинула извещение в горящую печь.
Лёва жив. Она это точно знает и чувствует.
---
После того, как мальчики уехали учиться, Вера уговорила Маню отвести ее в отдел кадров на фабрику. Ей уже исполнилось четырнадцать лет. Маня понимала, что Верочка хочет помочь, ведь теперь, без продуктовой карточки Андрея, им будет очень сложно. И Маня, взяв с дочери обещание, ходить на дом к учителям за заданиями, и продолжать учиться, повела дочь на фабрику. Сейчас, в это тяжелое время, многие дети перестали посещать школу, и устроились на работу, чтобы помочь своим матерям и младшим сестрам-братьям выжить.
---
В маленькой, захламленной бумажными папками, комнате сидел мужчина, держа в руках перо, кончик которого был измазан чернилами. Рядом со столом стояли, прислонившись к столешнице, два его деревянных костыля. Вера, после того, как поздоровалась, присела на жесткий стул со спинкой, и сложила руки на коленях, со страхом и волнением посмотрев на этого человека.
- Сколько тебе лет, девочка?
Вера, сглотнув, произнесла:
- Четырнадцать.
Сверля Веру пытливым взглядом, мужчина задал следующий вопрос:
- Ты сознание не теряешь? У тебя хорошее зрение?
Вера, нервно сжав руки в кулачки, ответила честно:
- Я вижу далеко. И я никогда не теряла сознание.
Мужчина, покивав головой, произнес, задумчиво глядя на Веру:
- Хорошо… Тогда завтра пойдешь ученицей в ткацкий цех. Если ты справишься с работой, то через две недели мы оформим тебе продуктовую карточку.
Вера, услышав слова о карточке, с трудом сдержала счастливую улыбку на лице, и постаралась сжать губки, кивнув при этом головой. А мужчина, Иван Иванович (Мама Маня сказала заранее Вере, как зовут этого человека без ноги) продолжил говорить:
- Волосы твои всегда должны быть убраны под косынку. Будь внимательной и аккуратной. Здесь станки – можно покалечиться. И еще одно: запомни, девочка: с фабрики нельзя выносить НИЧЕГО. За воровство тебя выгонят с позором. И в тюрьму посадят.
Вера, после этих слов, широко раскрыла глаза и отчаянно замотала головой из стороны в сторону:
- Я не буду! Честное слово!
Иван Иванович, видя, как испугалась Вера, слегка улыбнулся, и произнес напоследок:
- Хорошо. Завтра выходи на работу. Хочешь вместе с мамой, хочешь - в другую смену.
- В другую смену! У нас мальчики дома, за ними надо смотреть.
Иван Иванович вновь одобрительно кивнул головой на слова Веры:
- Молодец. Так ты сможешь маме помочь еще больше)) А сейчас иди и запишись в библиотеку – это обязательно. Еще у нас есть театральный кружок и кружок шахмат. Так что можешь выбрать себе занятия по душе. Не переживай. Скоро ты со всеми познакомишься, подружишься. Все будет хорошо)) Иди, Вера. С завтрашнего дня ты наша работница. Твоя рабочая смена будет длиться семь часов. В ночные смены дети не ходят. Только утренние и вечерние. Свой график возьмешь у меня завтра.
Через минуту, Вера вышла из кабинета, и кинулась в объятья Мани, ждущей ее за дверями:
- Мама! Меня взяли!
Маня, обнимая дочь, грустно улыбнулась, целуя девочку в светлые волосы:
- Спасибо, доченька. Спасибо…
-----
1944 год Осень.
Вера сегодня отоварилась в продуктовой лавке и, по заведенному ею самой правилу, оставив большую часть продуктов дома, собрала в сумку маленький гостинец тете Оне. После перенесенных голода и невзгод, пожилая родственница немного тронулась умом в последнее время.
Иногда тетя Оня вела себя вполне адекватно. Она могла неделю быть сама собой, а потом, вдруг, в одну минуту, превращалась (своим поведением и словами) в сущего ребенка. Вот и сегодня, зайдя во двор, Вера поняла, что тетя Оня «не в себе»..
Тетушка сейчас сидела на порожках своего дома, вытянув ровно перед собой обе ноги, и задрав юбку высоко к животу. Еще не видя Веры в калитке, тетя Оня водила руками по коричневым теплым чулкам на ногах, держащихся на бельевых резинках выше колен, и старательно расправляла ладошками морщинистые складки на ткани. При этом из дырок старых чулок на ее ступнях задорно торчали несколько голых пальцев, которыми Оня шевелила быстро и игриво, так похоже на то, как играют пальцами рук на пианино музыканты.
Но вот, тетя Оня увидела Веру перед собой, и ее глаза вспыхнули радостью:
- Верочка!
Вера обрадовалась, что тетушка ее узнала сегодня. Но уже в следующую минуту Вера увидела, как у тети на глаза навернулись слезы, и она жалобно и капризно произнесла:
- Ты мне принесла гостинчик? Не забыла?
Обычно, в таких случаях, Вера объясняла тетушке, что « Не забыла. Просто сегодня еще не дали карточку. Дадут ее через три (два, четыре) дня, и тогда она обязательно принесет с собой что-нибудь вкусненькое». Обычно этих объяснений хватало, чтобы тетя Оня вновь радостно улыбалась.
Но сегодня у Веры припасен «гостинчик» для тети Они:
- Принесла, тетушка. Вот.
Вера протянула руку с холщовой сумкой, показывая ее женщине.
Тетя Оня, увидев сумку в руках у Веры, лихо опустила подол юбки на ноги, и поджала их, обхватив руками под коленями. Вера видела, как горят любопытством и нетерпением глаза тети Они.
Вера не стала долго терзать больную женщину ожиданием, и достала из коробочки пару кубиков сахара и бумажный кулек с хлебными сушками.
- А изюм у тебя есть?
Уже засунув кусочек сахара за щеку, наклонив голову к плечу, спросила тетя Оня Веру.
Вера уже собиралась ответить, что, к сожалению, изюма у нее нет, как услышала позади себя мужской голос:
- Вера?? Дочка?? ЭТО ТЫ???
Вера, услышав слова, произнесенные таким знакомым голосом, обернулась, медленно, как во сне, и увидела…ОТЦА.
Иван стоял в проеме калитки. Через его плечо была свернута обручем шинель, и под нее подоткнута пилотка. Лицо Ивана теперь было покрыто глубокими, длинными морщинами на щеках и лбу, и выглядело бронзовым. Выгоревшая гимнастерка, подпоясанная ремнем, была застегнута на все пуговицы, под самое горло. Один рукав гимнастерки подсунут под ремень, так как правая рука, от самого плеча, в этом рукаве отсутствовала.
- ПАПА!
Вера кинулась на грудь отцу, и обняла его за шею со всей силы, повторяя:
- Папочка! Папочка!! Ты вернулся!!
Мужчина, обнимая одной рукой повзрослевшую дочь, плакал, и зацеловывал ей щеки и волосы.
- Вернулся я. Вернулся... Только вот без руки я вернулся, доченька.
Вера, так и не выпуская из своих крепких объятий отца, плача, приговаривала:
- Папа! Ты вернулся – это самое главное! Как жалко, что Володя далеко! Но мы ему ОБЯЗАТЕЛЬНО напишем, что ты уже дома!! Завтра же!
Мужчина, продолжая обнимать и прижимать к себе плачущую от радости дочь, посмотрел на старшую сестру покойной жены и произнес приветливо:
- Здравствуй, Оня.
В ответ ему прилетело совсем неожиданное:
- Ты кто такой?! Отпусти мою Веру!
----
Путеводитель по каналу можно посмотреть здесь
Всем привет!!
Спасибо за прочтение!!
Всем "новеньким"подписчикам на канале мои скромные обнимашки, рукопожатия, и улыбки)) Я рада нашему с вами знакомству!! Всем "стареньким" подписчикам мои благодарности!! Всем и каждому из вас,мои дорогие, огромное спасибо за поддержку!!