На пустое холодное тело капал мелкими каплями дождь.
Мальчишке было зим девятнадцать, не больше. Теперь он был мёртв, лежал мёртвый на груде жёлтых листьев, чуть присыпанный ими, скрючив левую руку у груди и задрав худой подбородок к небу. Картуз слетел с головы и валялся в паре шагов неподалёку. Полуприкрытые серые глаза всё ещё смотрели на мир, проглядывали сквозь светлые ресницы, поблёскивали мутновато-мёртвыми уже радужками. Восковая кожа на лице натянулась в гримасе боли, и сперва казалось, что пацан осклабился то ли похабной шутке дружка, то ли угрожая зарвавшемуся прохожему.
Длинные светлые патлы разметались по листьям. Рабочая светло-синяя роба шилась на один размер, а пацан был тощ, как многие в его возрасте, и штанов было слишком много вокруг согнутых в спазме смерти коленей, а шея торчала из ворота, как из хомута.
- Кем он был? - дознаватель хмуро жевал мундштук трубки. Перекинул его в другой угол рта и взглянул на Вази из-под низко насупленных бровей.
- Сколько ему лет?
Вази замялся, переступил с ноги на ногу, зашуршал листами блокнота.
У дознавателя был такой вид, словно он хотел сплюнуть, но чтил правила.
- Выясните.
Вази кивнул.
- Соседей опрашивали? Кто-нибудь что-нибудь слышал?
Вази снова кивнул. Дознаватель поглядел на него пристально. От взгляда у Вази вспотели ладони и помягчело в коленях.
- Вы теперь мой младший, так?
Вази развёл руками, мол, ну, вот он я, и кивнул. Дознаватель не вздохнул, пристально леденил Вази синим взглядом.
Потом вынул изо рта пустую трубку и протянул Вази ладонь:
- Чарел Нёрг, - пожимая руку, на мгновение посмотрел на Вази, - Нёрг. Или Чарел.
Представляясь, и даже уже пожимая руку Вази, он смотрел по сторонам.
- Бонсуорт Вази! - младший несмело улыбнулся.
Нёрг скользнул взглядом по рыжеватым вихрам, выглядывающим из-под тщательно, по уставу, надетого берета, заметил открытый взгляд тёмных глаз и юношескую ещё хрупкость. Кивнул.
- Бонсуорт, значит...
«Теперь ещё и за этим следить» - мысль скользнула и канула. Вместо неё Нёрг нашёл внутри страх: и этот мальчик сломается. Берет станет таскать в кармане, улыбаться разучится. Осволочеет и растеряет свою восхищённую веру. Это было неизбежно, как взросление. И смерть. Нёрг взглянул на мёртвого, почти такого же пацана, рассеянно нащупывая свой «карманный» берет. Он торчал из мантеля неудобной кучкой, но надевать его Нёрг не собирался даже в дождь.
С раздражением, которого и сам не понимал, склонился над мёртвым. Зло торжествует, один пацан мёртв, другой станет злом — вот что раздражало.
Нёрг обтёр трубку не слишком чистым платком и, завернув в него же, сунул в карман мятого форменного плаща-мантеля. В свободный левый карман.
Присел перед мальчишкой. Две аккуратные тонкие дырки глядели на дознавателя тёмными тоннелями. Один прокалывал синюю ткань робы на груди мёртвого слева, другой прямо посредине, в солнечное сплетение. Нёрг наклонился ещё ниже. Он ожидал окунуться в облако чужого запаха, запаха чужой жизни и чужой смерти, но... Ничего. Запах прелых листьев, острый и пряный, чуть горьковатый — и ничего кроме. Мёртвый даже кровью не пах. Нёрг шмыгнул замёрзшим носом — ничего. Словно запахи тоже умерли этим утром, и это было невыносимо-странно и неправильно.
Нёрг снова вгляделся в раны. Крови на них и не было, только ткань слегка запачкана. Видимо, измазали её, когда клинок вынимали. Вот только рана всё равно должна пахнуть, даже такая маленькая.
- Чем его зарезали?
Вази, открыв рот, смотрел на Нёрга, потом склонился над мёртвым.
- Значит, не нашли, - Вази пробормотал это, а потом заорал: - Секунд! Где лекарь?
Секунд стоял неподалёку, на парковой дорожке, вокруг него сгрудились толпой внимавшие ему уны.
Секунд, полноватый и злой, с нелепыми усами, оглянулся. Его прервали на полуслове. Уны управления стояли сейчас кучкой, внимая указаниям секунда, и он не стал отвлекаться на этого «наёмника» Нёрга, продолжил размеренно вещать. Чёрные береты унов управления, мягкие и большие, казались чуть поникшими от дождя.
Нёрг тяжело вздохнул, не глядя на Вази, пробурчал:
- Кто приехал раньше, ты или они?
- Я, господин старший дознаватель Нёрг.
Нёрг скривился:
- Нет. Никаких «господин старший...», понял? - Вази, открыв рот, замер. Нёргу показалось, что он даже слышит хруст чего-то незыблемого, вбитого в академии в самую суть новичка, и, пока там хрустело, продолжил, уже шагая к унам: - Нёрг. Я — Нёрг. Это понятно?
- А для... друз... для своих?
Нёрг сбился с шага и развернулся к младшему:
- Своих?
- Ну... - Вази опустил блокнот и в смущении помахал руками вперёд и назад, словно перед прыжком.
- Нёрг.
Нёрг развернулся, и Вази видел его чуть сутулую удаляющуюся спину.
«Своих» - Нёрг хмыкнул и покачал головой. «Друзей» и «своих», ну точно. С неба сыпался дождь, путался в листве. Нёрг повёл уже промокшими под плащом плечами. Зябко и неуютно. Ещё неуютнее, пожалуй, только лежать под таким дождём мёртвым. Надо увезти пацана отсюда. Для этого нужен лекарь. И для осмотра мёртвого тоже.
- Секунд!
Секунд сжал губы под жидкими усиками. Будто обломок гребня прилип под носом. Нёрг провёл пальцем под своим, с облегчением убедился — никаких усов.
- Вы поздно. Где лекарь? - секунд, приоткрыв рот от возмущения, собирал мысли, как пехоту перед броском, - Как явится, мне он нужен, - Нёрг бросок отменил.
__________________________
Это самое последнее о Рене. Если понравится, если готовы почитать детектив, где в конце всем уже немного не до трупа - я продумаю график и буду выкладывать и его тоже)
Все добра и интересных книг и текстов!
Комментам рад, поддержать иначе можно тут