В зале ремесленной управы, вчера, 5 июня, было душно жарко и тесно. Собрались мастера сапожного цеха для обсуждения важных вопросов.
Обсуждали положение, как быть с забастовкой подмастерьев-сапожников. Уж месяц как последние сложили свои шила и отказались работать.
- Дайте нам человеческие условия – заявили подмастерья – тогда и поработаем. А так как теперь, при заработке 15-20 рублей, прямо жить нечем, особенно кто семейный.
И подмастерья более или менее держаться. Не идут на работы. Вчера в управе на 900 повесток явилось 355 мастеров, Процент явившихся почти небывалый, видно, что мастерам приходится туго. Говорили много и страстно. И оказалось, что мастера почти все стоят за улучшение быта. Оказывается, из речей ораторов, что сапожному делу главный вред приносят так называемые кустарные мастера или не приписанные к цеху.
Они сбивают цену в магазинах, куда цеховые сдают свои произведения, и заставляют сапожников биться как рыба об лед. Первый оратор, господин Миронов указал, что всем цеховым мастерам необходимо объединиться для успешной борьбы, подобно тому, как объединились подмастерья. Мастер Гусев указал, что необходимо всех одиночек записать в цех.
Мастер Шадрин наметил целую программу улучшения быта подмастерьев и процветания сапожного дела. Объединение подмастерьев и учеников, по его мысли, является весьма удачным разрешением конфликта. Ему много аплодировали. Оратор Соловьев ратовал за выдачу особых печатей каждому мастеру.
- Тогда вольный не будет приходить и спускать свой товар ха чужую фирму. Клеймо будет ручательством работы.
Говорили еще Висневский, Голубев, Богданов и Блоров – полная картина неустроенности сапожного цеха нарисовалась у всех. Оратор Блоров особенно горячо заботился о подмастерьях.
- Недаром пословица говорит, - взывал он, - что отдают за непочтение к родителям в сапожники.
- Нельзя существовать даже на высшую плату в 24 рубля семейному подмастерью. Пора исправить их жизнь, пусть ремесленная управа обратит внимание и примет меры. Надо избавить нас от опеки полиции – а то теперь простую вывеску заявить, так не оберешься от раздачи даяний всяким чинам. Пусть ремесленная управа и нашими делами ведает в разборе с учениками, а не мировой суд. И не дело тоже упава делает, когда принимает в сапожный цех всяких дворников, извозчиков, которые двумя промыслами живут. Им легко цены-то сбить на рынке. Мы от этого страдаем, а с нами и подмастерья. Довольно нам и кустарников, что заели нас. –слова Блорова вызвали всеобщее одобрение.
Много еще говорили, но в результате разбились на отдельные отрасли сапожного ремесла (группы – немецких мастеров дамской и детской обуви, немецких мастеров, работающих в магазины, мастеров простой русской обуви и мастеров «простых» башмачников) и выбрали комиссии для рассмотрения подробностей и изучения вопроса как следует.
По материалам «Петербургского листка» за тревожное лето 1906 года.
(Интересное словечко проскочило у мастера Соловьева насчет кустарей – «вольный». Значит быть подмастерьем, как бы в подсознании отпечаталось – «быть в неволе»? Остается только подумать – а не лучше ли действительно за те же 15 рублей быть вольным и не подчиняться мастерам, а там глядишь при удаче и на десятку больше в месяц перехватишь. А «защитник» подмастерьев мастер Блоров – ну и хитер, даже от мирового суда замыслил избавиться.)