Однако очень скоро бывший супруг снова пересёк её дорогу. В буквальном смысле. Это случилось не с глазу на глаз, а в присутствии Максима, Маруськи, меня, в конце концов. Заочно я представлял его как этакого опущенного, загноблённого судьбой мужичка, но это оказался дорого одетый, высокий и красивый мужчина со стильной бородой... Настоящий граф, не мне чета, мягко говоря. Художники с таких раньше портреты писали.
Но терпение Ольги закончилось.
– Вот что я тебе скажу. Я всегда любила другого человека. До тебя, во время тебя – и сейчас. И что он чувствует ко мне – уже всё равно. Но всю жизнь я буду ждать его одного. Понял? И хватит меня доставать. Пожалуйста.
– Взаимно, – тихо сказал он, когда она ушла.
Я навсегда запомню взгляд, которым Борис провожал её. Несмотря на личную глубокую трагедию, сожаление и сиюминутную попытку смирения с тем, что кололо его, как горячий нож, он в тот момент вовсе не казался жалким. И он восхищался ею – той, которая больше никогда не пройдёт даже по краю его судьбы. До какого же отчаяния был доведён этот человек, чтобы выйти на миг за рамки своей бессловесной тактичности и откровенно заговорить с ней, недостижимой мечтой всей его жизни.
Я долго думал над этим. И чем больше думал, тем с большим осуждением смотрел на Ольгу. Она представлялась мне равнодушным существом, жестоким и неприятно непредсказуемым, неискренним. Зачем она придумала историю о любимом человеке? Неужели мужчина, с которым она так долго прожила, был не достоин правды в тот момент, когда он перешагнул ради этой самой правды через свою гордость? Элементарное уважение Ольга и то не удосужилась найти в себе!
Возмущение моё росло. И когда при Максиме, маме и Маруське я сказал Ольге:
– Ты безобразно относишься к людям. Я ни разу не видел, чтобы ты отнеслась к Борису по-человечески. Ты просто тиран.
Она вдруг побелела, выпрямилась:
– Научилась у других.
И скрылась в спальне.
Узнав причину стычки, Максим не спешил меня поддержать.
– Она с самого начала не хотела за него. Мы уговорили. Она не улыбается ни на одной свадебной фотографии.
– Зачем же было принуждать? – я растерялся.
– Да не получилось у неё с одним. Она замкнулась, стала какой-то серой, работу меняла одну за другой… А тут появился этот интеллигент, служащий банка, как он нам представился. Мы с мамой подумали: ведь семья делает человека спокойнее. Видимо, мы ошибались.
Я листал свадебный альбом, который тайком от Ольги хранила мать.
– Он ей оставил две квартиры, всю собственность после развода. Автомобиль невозможный, дачу в таком живописном месте, что просто ах! – Максим сделал колоритный жест. – Его родители её очень любили… А она ничего не приняла. Даже своё обручальное кольцо ему отдала: мол, не возьмёшь – выброшу. Чем больше мы осуждали её, тем сильнее она его ненавидела.
Я помнил её давным-давно на съёмках. Скромная, своеобразная, дружелюбная. У меня не укладывалось в голове: та она и она с мужем. Раздвоение личности, никак иначе.
На свадьбе улыбались все, кроме неё. За день до этого, помнится, я уехал. И увёз кольцо для неё. Увёз все надежды. Тогда мы увиделись вскользь, между прочим. Она готовилась к свадьбе. Легкая улыбка на некоторых фотографиях могла иным показаться скромностью невесты. Но я почему-то сравнивал её со своим глупым выражением лица, когда понимал, как одинок в шумной, настырной толпе друзей.
У Бориса было всё – и он был несчастен без неё. У меня тоже всё было – но счастьем мой лик не дышал по причине, затерявшейся где-то в ушедшем. А она? Что с ней не так? Как я мог ей помочь?
В комнату вошла Маруся. Её смело можно было назвать копией своей тёти. Светло-русые волнистые волосы, королевская осанка, ямочки при улыбке… Только глаза голубые.
– Пап… – позвала она, плюхнувшись на диван с учебником и уткнувшись в него.
Максим отозвался.
– Завтра я в школу не иду.
– Что это вдруг?
– Весь класс едет по литературным местам. Я там уже сто раз была.
– А чего тогда учишь сидишь? – усмехнулся отец.
– Люблю историю!
Максим исследовал на столе карту, прорабатывая очередной маршрут.
– Пап…
Максим отозвался вновь.
– Настя отмечает день рождения в кафе. Можно, я пойду?
Отец угукнул.
– Там будут мальчики, – осторожно предупредила дочь.
– Мальчики тоже люди…
Добившись своего, довольная Маруся вскинула кверху руки.
– Папочка! Ты такой славный!
Учебник истории пренебрежительно грохнулся на диван. Маруся чуть не вприпрыжку от радости выходила из комнаты.
– Наденешь короткое платье – убью.
Твёрдый голос отца, занятого делом, догнал её. От такого неожиданного удара её руки опустились, и девчонка вся почти ссутулилась.
– Дядя Теша, ну, скажи ему… Я не монашка! Это смешно!
Я встал, складывая альбом под мышку.
– Я бы тоже убил.
Переглянувшись, мы с Максимом остались довольны друг другом.
– Но чтобы тебя утешить, бабушку удивить, тётю развеселить, а отца заманить исследовать дебри новой страны… Приглашаю всех вас в Корею в начале мая.
Максим даже свистнул. Маруся отнеслась к приглашению скептически: она всё ещё дулась на нас.
– А там есть на что посмотреть?
Максим её осёк.
– Оля на тебя обиделась! Она не поедет, – продолжала девчонка.
Я нашёлся:
– Да пожалуйста. Поедет тот, кто захочет увидеть самый потрясающий мост с танцующими фонтанами, очутиться в подводном мире, оставаясь сухим… Ну и что там ещё? – я постучал по подбородку. – Огромные пешеходные проспекты со всем, что только пожелаешь!
– Ага… Особенно ты там гуляешь, – сказала Маруся.
– А что? Я старый, меня все забыли. Кроме того, есть такая штука, как грим.
– Да?
Оказалось, что это самая интересная вещь. Маруся не подавала вида, что ей любопытно.
Продолжение следует...
Если вам нравится моя киноповесть, ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал!
#чоинсон #рольдляЧоИнсона