За время в Альпах я больше расспрашивал о Марусе и родителях Максима. Говорил о своих. И всё.
– Поскорей бы вымыться…
Так мы оба мечтали. Каково же было наше удивление, когда в прихожей мы увидели ведро с пенной водой, швабру: полы только что вымыли. На кухне шкворчало, в комнате скоблили влажной тряпкой окно.
– Здесь Маруся?
– Терпеть не могу, когда кто-то хозяйничает здесь без моего ведома! – возмутился Максим. – Дочь, ты?
– Максюш, привет! Что ты так рано? – донёсся женский крик из комнаты. – Я залезла на окно – извини, что не встречаю. Убираю накануне праздника.
– А у Маруськи рук нет, что ли?
– Здесь много. Она помогает маме… Не бурди, заходи давай – по краю, на цыпочках!
Это, конечно, был её голос. Такой же весёлый, как в иные времена, когда мы только встретились. Мы по стеночке прошли в гостиную.
– Я не один, – объявил Максим – и вдруг расхохотался.
Было над чем: в коротком выцветшем домашнем платьице, ярких полосатых гольфах-перчатках на ногах, шерстяном платке, обвязанном ниже талии, Ольга смотрелась неожиданно. Я со смехом поприветствовал её издалека.
– Вместо того чтобы издеваться над собственной сестрой, лучше бы помог слезть, – она очень спокойно восприняла меня, и от этого я вздохнул свободней.
Максим спустил её, как перышко.
– Мне просто всегда холодно в этом месте, – добавила она, снимая платок с поясницы и складывая его в шкаф.
Ольга не менялась. Ни в чём. Как будто её жизнь остановилась. Как моя.
– Держите, друзья-альпинисты, – подала она нам толстые махровые полотенца.
Я не стал тянуть время – и первым отправился в ванную. А когда вернулся, застал чем-то опечаленную Ольгу, которая готовила обед, и бездумно грызущего хлебец её брата. Видимо, их разговор был не самым радужным.
– Как у него хватило наглости позвонить – я не понимаю, – Ольга колдовала над мясом.
– По привычке, что такого? – отвечал Максим.
Я подсел к ним.
– Быть крёстной – что такого-то? Его жена не против – это ж хорошо!
Ольга многозначительно поглядела на брата:
– Я вот смотрю на тебя и думаю: с какой вершины ты брякнулся?
Смысл их разговора оставался для меня туманным.
***
Герои – это люди со сверххарактером. Воспитавший в любви чужого ребёнка – разве герой? Подавший милостыню тому, у кого на тебя была последняя надежда, – тоже не герой. Победивший обжорство, вызвавший скорую помощь, дошедший до общечеловеческой цели ценой чьей-то незначительной жизни, наславший вихрь на мёртвую пустыню… Никто из них не герой. А вот люди-мечтатели, часто с дурным, неустойчивым характером, идущие незаметно, изо дня в день, по неровной дороге…
Я не о себе. Я слабый человек. На экране вы можете видеть что угодно, но на репетициях, с друзьями или дома вы бы меня не узнали. Неуверенность в собственном таланте, забывчивость, небрежность в одежде – это немалое, что есть плохого в актёре Хо Тэкю.
Во мне, вероятно, быстро разочаровывались временные спутницы. Хотя и сам я был, честно скажем, слишком разборчив. Мне не давала покоя вспыхивающая то и дело страсть, горячая, хлеще магнитного ядра Земли… Эта страсть изводила меня и порой надоедала, но зависимость от неё была значительней всего. Я знаю почему: я был одинок.
Когда она появилась в моей жизни – я подумал, что она такая же, как я. Одинокая. А потому у нас всё непременно получится. Со многими, бывшими когда-то, получалось. Но всё осталось в этом жутком «когда-то».
Когда я смотрел на неё, сначала мне хотелось смеяться: то волосы уложены смешно, то глаза чуть не выкатывались из орбит, когда она чему-то удивлялась… Неужели бывают такие большие глазищи, да ещё серо-буро-малинового зелёного цвета?.. Она часто ёжилась от холода и оттого казалась бессильной и даже ленивой: неужели одеться потеплее так уж сложно?
Но я навсегда запомнил тот далёкий маленький эпизод, когда она стала сильной перед маленькой племянницей. И то, что смешило, удивляло, раздражало в ней, – стало тогда за миг привлекательным. Притягательным. Невыносимо недоступным. Я даже в мыслях боялся сблизиться с ней: а вдруг, если подумаю, ничего не сбудется? И тут я понял, что моя профессия не стоит медного гроша, если она одна меня не замечает. Все в Корее знают, кто я. Здесь, в России, слава после премьеры русско-корейского фильма тоже растёт не по дням…
Ольга, Ольга, останови на мне свои жутко огромные глаза… Но она думала о семье, дороже которой не было ничего и которая держалась теперь хрупким женским костячком, оголённая для злых поветрий без мужской защиты.
Чувствуя себя просветлённым и самодостаточным после Гималаев, я решил продлить это состояние и ограничить себя в контактах, в том числе и с ней. Единственный человек, в котором ощущалось что-то от моего тогдашнего состояния «горной невесомости», был Максим. Я мог подолгу болтать с ним, уже находясь в Корее, и одновременно цивилизация и привычная догималайская жизнь засасывала меня. У Максима появилась женщина. У меня – следом. Я больше не чувствовал себя Учителем человечества. И даже не помнил, каков он, горный воздух. Никого не изводил речами: горы возвышают! Разве что за рюмкой соджу…
И чувство одиночества ушло. Мне было комфортно во всех отношениях. А она? Брат вернулся. Семья восстановилась. Она тоже не одна. Всё благополучно.
И тут, вскользь, без акцента, Максим сообщал, что её жизнь ломалась: тайные кавалеры, частая смена работы, лечение, замужество и возврат в семью спустя пять лет…
Я не могу похвастаться, что жил правильно. Но у меня в целом ничего не изменилось. Фактически я оставался один, хотя общения изо дня в день было предостаточно. Моя постоянная и любимая работа не давала скучать. Мои родители меня боготворили, и это было взаимно.
Теперь Максим жил в отдельной квартире с дочерью, которая, правда, предпочитала старое жильё – там Ольга и бабушка, добрая и поседевшая, не дали бы ей соскучиться…
С Ольгой мы не виделись всё её замужество. И теперь она воспринимала меня, вопреки опасениям, как старого приятеля. Я вторил ей. Подстраивался под её настроение. Не навязывался. Но чувство, похожее на обиду, потихоньку поднималось во мне. И я не мог объяснить почему.
Вот и сейчас – она сидела за книгой, погружённая в параллельный нашему мир, вытянув ноги в смешных носках-перчатках на стул, а обида, чуть не со слезами, не давала мне покоя. Мой ноутбук, с уже вторым параллельным миром в этой комнате, якобы меня занимал. Мы молчали. Изредка перелистывались страницы и мягко шумели кнопки.
Максим уехал за Марусей.
Звонок мобильного заставил вздрогнуть нас обоих. Оля дотянулась до него.
– Да?
Она нахмурилась. Начало беседы не доставило ей удовольствия.
– Все здоровы. У меня всё хорошо.
Она слушала какое-то время.
– Наверное, не очень тактично при живой жене звонить мне… Ты на работе? Ну, какая разница… Я? Я никогда тебя не ревновала.
Она, видимо, перебила его.
– Она в положении, так что заботься о её спокойствии.
Снова перебила, и довольно жёстко.
– Пожалуйста, не звони больше.
Отключила телефон и забросила на другое кресло. Приняла положение, как до звонка и, покачав головой, продолжила своё занятие.
Телефон задребезжал жалобно и отчаянно.
– О Господи! – Оля рассердилась.
Телефон не унимался.
– А если это Максим или Маруська? – отозвался я со своего угла.
Оля поверила. Но увидев, кто так настойчиво ломится в её мир, она в раздражении удалила сим-карту. Всё успокоилось. Она тоже.
– Почему вы расстались?
Оля обматывала бёдра тем самым пуховым платком.
– Я не могу иметь детей.
Это удивило. Я помнил, как Ольга заботилась о маленькой Марусе, как она творчески подходила ко всему, что делала; как она любила ухаживать за цветами… Всё это было таким контрастом с её заявлением.
– Врачи так и сказали?
– Достаточно одного хорошего врача. И бесполезного лечения.
Я всё ещё был в недоумении.
– Он так хотел ребёнка?
– Как всякий нормальный мужчина.
Она запоздало бросила на меня взгляд, просящий извинить её бестактность. Я сделал вид, что не принял это на свой счёт.
– Значит, инициатором развода был он, – я, вроде бы, понял ситуацию.
– Я. Он – воспитанный слишком и хорошо прятал многолетнюю досаду.
– Зачем же так часто звонит?
– Да вот спроси! – искренне удивлялась она. – И всегда одно и то же: как дела и все ли здоровы… Бог с ним. Не люблю обсуждать людей.
Продолжение следует...
Если вам нравится моя киноповесть, ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал!
#чоинсон #рольдляЧоИнсона