Проповедь протоиерея Димитрия Смирнова на пятницу 7-й седмицы по Пасхе о поминовении усопших. 16 июня 2000 года. Запись из архива мультимедийного издательства "Деоника"
Древние греки, от которых произошла вся современная культура европейская, верили, что пока о человеке помнят на земле, душа его жива. Они были, конечно, язычники, то есть веровали во многих разных богов. Каждое явление, даже объекты природы, часто обожествляли. Этому способствует известная поэтичность человека. Человек не может из ничего сотворить нечто, как Бог, но человек может творить образы. Поэтому человеческое творчество производит решение каких-то задач естественно-научных, произведения живописи, зодчества. С помощью этих образов человек пытается реализовать тот потенциал творчества, который в нём существует и заложен в нём от Бога. Конечно, видя какую-то красоту, если человек не чужд восприятию этой красоты, он может вполне воскликнуть: «Как божественно красиво!». Нет ничего удивительного, что древние обожествляли часто и какие-то рощи, какие-то источники, какие-то особые причудливой формы камни. Потом это развивалось, они изображали богов в эпоху уже развития искусства в виде прекрасных статуй. Они, конечно, были совсем не таковы, которых мы видим в музее, потому что мы видим в музее уже чисто мраморные обломки, а на самом деле эти статуи производили довольно жуткое впечатление, потому что они вытёсывались из мрамора, а мрамор, если он стоит на солнце, он весь как бы изнутри светится. Они ведь ещё этот мрамор раскрашивали, поэтому у этих статуй были и ресницы, и зрачки, и радужная оболочка, и цвет тела. Их ещё одевали в одежды. То, что сейчас в музеях восковых фигур – это жалкое подобие, но вздрогнуть можно. Простой народ, видя вот этих огромных идолов, верил, что это действительно изображение бога. Многие люди в силу своей неразвитости долго могут сохранять детское сознание. В этом случае, конечно, когда нет рациональной прививки скепсиса, может вполне отождествлять идола и самого Бога.
Даже если мы возьмём какие-то руководства для священников прошлого века, какие вопросы задавать на исповеди, среди этих вопросов обязательно встретится странный для нас вопрос: «Не называл ли иконы богами?» Часто, молясь перед иконой, в простонародье думали, что это и есть Бог. Как только мы начинаем так думать, прекращается вера христианская. Значит человек поклоняется уже не Пресвятой Богородице. А у многих большая путаница, они думают, что все Богородицы разные – и Казанская, и Тихвинская, и вообще это всё разное. Не понимают, что это изображение одного и того же человека, Пресвятой Девы Марии. Просто изображений много в Церкви, каждое со временем приобрело определённое название, есть определённые типы изображений. Многие думают, что это совершенно разное – одно дело молиться Казанской, а другое дело Владимирской. Считают на полном серьёзе, что они молятся разным религиозным объектам. Если сейчас, почти в XXI веке, люди так свидетельствуют о глубине их понимания Евангелия, что можно спрашивать с древних греков, у которых грамотность была много ниже, чем сейчас в нашей стране. Может быть, приблизимся со временем, конечно.
Почему так происходит? От одного только дела – невежества. Невежество в переводе на современный русский язык значит незнание, потому что это от слова «ведать». Человек либо знает, либо не знает. Если не знает, он невежда. Невежды бывают двух родов: одни, которые хотят узнать, а другие, которые не хотят. Большинство людей, редко приходящих в храм, в том, что здесь происходит, являются, к сожалению, полными невеждами. Допустим, мы пропели вечную память, что это значит? Приходится аж с древних греков объяснять, почему вечная память. Древние греки не знали ни о Христе, ни о вечной жизни. Христос ещё тогда не родился, когда у их выдающихся философов появилось такое мнение. Откуда это мнение возникло? Дело в том, что человек не приходит с нуля к Богу, а как бы вспоминает, потому что до язычества было единобожие. Какие-то следы этого остаются в памяти людей. Например, взять любого советского человека, даже любого из нас, почему даже те, которые являются невеждами, они пришли сюда, в православный храм, а не пришли, допустим, на проспект Мира в мечеть или в синагогу на улицу великого русского художника Абрама Ефимовича Архипова? Они просто помнят о том, что их крестили, что они русские, что у них прабабушка была очень верующая. Вот эти три координаты дают человеку ориентацию, что надо идти в православный храм, а дальше уже что получится. В сознании людей это содержится на каком-то генетическом уровне, как в прошлом веке говорили, в подсознании. На самом деле никакого подсознания не существует, это Зигмунд Фрейд придумал, как Чарльз Дарвин придумал, что человек произошёл от обезьяны. Это, конечно, полная чушь, наука теперешняя это уже не подтверждает. В XIX веке-то какая была наука.
Вот эта память о том, что, когда-то человек был в раю и обладал ведением, она в выдающихся умах прорывалась. Поэтому многие философы как бы чувствовали интуитивно, что это так. Уже недавно совсем, две тысячи лет назад, когда начала существование Церковь Божия, в ней сразу возникло то, что мы сегодня совершали (конечно, не в такой форме, но принципиально то же самое) — поминовение усопших. Во-первых, первые усопшие в Церкви не были старики, которые всю жизнь ругались и попивали водочку, а потом их принесли в церковь в первый раз ногами вперёд, отпели, наложили цветов, венков.
Попробуй сто лет назад внеси венок в церковь. Какие венки, это же язычество. Мы же жертвы не приносим в виде цветов, мы же не кришнаиты, слава Богу. А теперь это стало уже обычаем, попробуй его выведи. Но это обычай уже советский, он к Церкви не имеет никакого отношения. Спрашивается, что дальше с этими цветами делать? Ждать, когда могильщик половину их отрубит и запихнёт этот куст в могилу, чтобы кто-то не пропил эти цветочки из тех, кто ходит по кладбищу? Для этого что ли? Смысла никакого нет. Если посадить на могиле цветы, чтобы было красиво, нет никаких проблем, но зачем вот это всё? Я понимаю, женщине цветы подарить, у неё в вазе постоят, но покойник не будет же эту вазу держать. Обычно это даже не ваза, сейчас это пластмассовая бутылка с отрезанным горлом, вообще ахинея какая-то. Но нет, человек упорно считает, что это религиозный обряд, хотя в нём ничего религиозного нет.
То, что было интуитивно, это на двухтысячелетнем опыте возникло о том, что есть связь. Непосредственно со смертью человека наша связь с его душой не прекращается, при условии, если мы хотим её осуществлять. Поэтому, когда мы молимся, наше сердце чувствует, что возникает это общение. Наше сердце в виде утешения получает извещение о том, что то, что мы проделали, это не зря. Вот на таком не интеллектуальном, а именно сердечном уровне, который гораздо более важен и доступен всем. Умственный уровень доступен не всем, для этого нужно иметь определённое образование, навык, а сердечный всем от детей до стариков. Все понимают, что такое добро, что такое зло, это совершенно понятно.
С самых первых времён усопшими были убитые люди, замученные за веру, поэтому мы всегда поминаем именно ради православной веры убиенных. Раньше в России таких было немного, потому что у нас крещение началось практически сверху. Конечно, до этого крещения были христиане на территории Руси даже среди славян, но это один-два прихода на все русские княжества. В столице был Ильинский храм, мы знаем, до крещения Руси. Уже церковь была действующая, как мы бы сейчас сказали. Потом бабка князя Владимира крестилась, Ольга, стала первые храмы строить. Она много настроила храмов, но я не думаю, что больше сотни. Потом князь Владимир, её внук, когда с дружиной крестился, естественно, народ начинает подтягиваться. Вольно или невольно, но потихонечку территория нашей империи и сама расширялась, и крестились народ за народом аж до XIX века. В XIX веке последние народы крестились, поэтому крещение шло до XIX века.
Потом мы поминаем воинов. Почему? Почему не продавцов православных или православных ювелиров, православных изготовителей свечей? Потому что воин в своём служении уподобляется тоже мученику, потому что его служба – умирать. Хочет не хочет – приказ. Езжай, далеко ли, близко ли, и будь любезен, умирай. Старайся, конечно, голову не подставлять, с врагами бейся, но, если война долгая, рано или поздно конец для всех один – смерть. И он идёт на это добровольно, значит он исполняет евангельскую заповедь, которая говорит о том, что нет больше той любви, когда кто душу свою положит за други своя (Ин. 15, 13).
Потом мы поминаем наших сродников, это тоже понятно. Это те люди, которых мы любим. Вообще обычно человек приходит в храм молиться ради них – папа, мама, у кого дети умерли, дедушка, бабушка. Иногда брат и сестра, но это редко, а так обычно отец, мать, раз два и обчёлся. Может, кого-то из церковной среды, священников поминают, которые сыграли в жизни определённую роль. Всякого человека, который какое-то благо принёс.
Потом вообще и всех остальных усопших православных христиан, что тоже понятно. Очень важно нам осознавать, что несмотря на то, что мы живём в XXI веке, кто-то жил в XVII, кто-то в XIV, на самом деле это всё одно. Если посадить жёлудь весной, то к осени будет стебелёк, а на нём два листа. Если прийти туда через пятьсот лет, то будет вот такое дерево, уже с дуплом и огромными суками, но это всё один и тот же дуб – и маленький, зелёненький, и здоровое дерево, которое может жить иногда пятьсот, тысячу и две тысячи лет. Это всё одно и то же, хотя по внешнему виду другое. Нам тоже надо уметь ощущать эту нашу причастность, принадлежность к этой церковной жизни. Здесь до нас, конечно, стояли другие люди. Редко так бывает, кто может сказать, что именно в этот храм его мать ходила или дед, потому что всё перемешано у нас за это столетие, перебиты целые роды, перебиты целые сословия. Очень многие не знают имя и отчество своего дедушки, то есть уже имя прадеда не известно, а уж чем он занимался, кем он был, это вообще три процента могут вспомнить. Такую вот жизнь нам устроили в этом столетии люди, которые решили нам счастье на земле, светлое будущее организовать. Не известно, для кого они это хотели, в основном-то для себя, поэтому сразу в Кремль переехали, в именьице в Горках дачку себе недалёко под Москвой, автомобильчики. Всё у них было нормально – телефончики, питание, заграничные врачи. Ну и, конечно, очень много они награбили, отправили в Швейцарию, там это всё осталось. Сейчас кто-то на этом крепко сидит. Как всегда, когда грабят, это не возвращается. Кто грабил, того всё равно Бог накажет, а этим пользуются совсем другие люди, уж только не мы. На том, что за сто лет было награблено, мы могли бы ещё тысячу лет не работать. Вообще весь народ на одни проценты только мог бы жить. Слава Богу, что это не так, Бог о нас заботится, чтобы мы не очень богатели, потому что, когда человек богат, ему не до Бога, а нам же умирать. Каким бы ты ни был богатеньким, а умирать всё равно.
Вот это очень важная проблема, сохранится ли о нас память, лично о нас? Вот это очень важно, но для этого нужно стараться. Память остаётся только о людях, которые либо сделали очень много добра, либо сделали очень много зла. Знаете, есть такая поговорка – о покойниках либо хорошо, либо ничего. Не дай Бог, если ещё память останется: «Да, дуба дал, слава Богу. Жалко, что поздно, лучше бы пораньше». Есть такая категория людей, которые не только бессмысленно живут, от них никакого толку, а от них ещё один вред и в своей семье, они всё что-то интригуют, что-то жалуются, что-то ноют, портят всем жизнь. И детям бывает вред, которые, вспоминая папу, говорят: «Извините, лучше этой темы не касаться». Память о папе, родном отце, что это предатель, который бросил маму. Родные дети могут вот так вспоминать. Что угодно может быть, поэтому надо стараться по возможности, потому что возможности у нас всех очень ограничены, делать как можно больше добра людям, которые могли бы за нас помолиться, могли бы принести такую молитву к Богу. Это будет нам великим утешением, даже если мы не достигнем Царствия Божия.
Вообще на самом деле вся наша земная жизнь, несмотря на всю её хлопотность, во-первых, она очень быстро проходит, особенно после сорока лет быстрее всё течёт, во-вторых, наша жизнь – это только подготовка к вечности. Мы обычно здесь очень заняты всякими делами, но реально очень мало думаем о том, что нас ждёт за гробом, а нам надо к этому подготовиться. Подготовиться прежде всего духовно, потому что ни спорт, ни долгожительство не спасут нас всё равно от смерти никак. То, в каком состоянии будет наша душа, очень важно. Это будет влиять и на то, как мы будем умирать, и на то, сколько людей о нас будут молиться. Очень важно каждому из нас попробовать стать таким человеком, про которого как можно больше людей смогут сказать, что вот это умер хороший человек. У каждого из нас в понятии есть, что такое хороший человек. И мы встречали хороших людей. Как бы нам так остаток жизни прожить, чтобы нас потом не проклинали? Вот это очень серьёзная задача. Вообще это задача всей жизни, поэтому надо стараться нам по возможности к этому ответственно относиться и постараться что-то исправить сейчас.
Кто не знает, с чего начать, надо почитать Евангелие, кто никогда не читал, чтобы посмотреть, а что вообще Бог хочет от человека реально. Вот тот Бог, с Которым каждый из нас скоро встретится. Бог, Который две тысячи лет назад приходил на землю. Весь мир, мусульманский в том числе, отпраздновал двухтысячелетие Рождества Христова. Эта дата, конечно, условная, но тем не менее вот такой факт, две тысячи лет. Надо задуматься, на нас это вообще как-то отразилось? Конечно, у нас есть извинение, наш народ пережил страшную катастрофу. Все, кто был носителями веры, были практически все уничтожены именно по этому признаку. В ком ещё чего-то оставалось, какие-то способности, ум они были все истреблены, даже во вред государству. Если нормальный офицер, то тюрьма и расстрел. Священник – тюрьма, расстрел. Купец, предприниматель – тюрьма, расстрел. Учитель – тюрьма, расстрел. Ты ученый Вавилов, академик с мировым именем – тюрьма. Слава Богу, не расстрел, умер сам. Ну а сколько таких расстреляли? Да полно. Ну естественно – Сталин не доучился, ему обидно было, что кто-то поумнее его, а это ведь всегда видно. А знаете, как обидно, когда кто-то умнее тебя. Даже если он молчит, ум не выказывает, а по глазам-то видно, что умнее. Поэтому всё. Особенно в армии, если начальник определённого уровня, то вокруг всё вот так. Нет, чтобы ума бы хватило собрать поумнее и всё двинуть вперёд. Нет, никого вообще не волнует, хоть всё пропадом пропади, лишь бы мне выглядеть. А если что случись, что ты будешь с этими дураками прихлебателями делать? Да ничего. Его, как Ворошилова, погонят, а будет какой-нибудь Жуков, привезут с Дальнего Востока. Вот он и будет воевать. А потом, когда Жуков всё это выиграет, его опять отправят за Урал, будет опять Ворошилов тут. Здрасьте, может ещё с шашкой будешь охранять что-то тут? Может быть, когда-то он и махал, только трудно в это верится, первый красный офицер. Можно как Аркадий Петрович Гайдар, который своей рукой сто человек застрелил, великий русский писатель. Вот эта память бывает разная, её заслужить можно по-разному. Некоторые люди стремятся к внешней славе, она называется известностью. «Я застрелил Джона Леннона». Да, ты известный человек. В любой биографии Джона Леннона будет указана и твоя фамилия, но её всё равно никто не помнит. Леннон да, он был музыкант, песни писал, они многим нравятся. Можно какой-нибудь гадостью прославиться, самое мерзкое что-то написать, отвратительное, чтобы потом говорили: «Вот эту мерзость он первый написал». Можно так, а можно чего-нибудь хорошее сделать, чего-нибудь построить, чего-нибудь сочинить, чего-нибудь решить, какую-нибудь проблему, или просто детей воспитать, что тоже немаловажно и даже труднее. Многие из нас с вами с этой задачей не справились. Где наши дети? А если спросить, прикинь-ка, а что будет с твоими внуками? Вообще лучше туда не заглядывать. Не сумели самую главную задачу-то решить.
Трудности у нас очень большие, но это не значит, что всё потеряно. Как сказал Иоанн Златоуст: Бог и намерения целует. Поэтому, если даже что-то не удаётся, но энергия сердца будет направлена на то, чтобы что-то изменить к лучшему, Господь это заметит. Ничего у Него не пропадёт, никакое движение нашего сердца. Пусть оно будет совершенно глупое, как говорят – услужливый дурак хуже врага, потому что что-нибудь удружит так, что лучше бы не начинал. Как доверь двухлетнему ребёнку мыть сервиз, он всё перебьёт. Ладно, Бог с ним, спасибо большое. Поэтому совсем не всё потеряно. Бог от нас не требует каких-то свершений, каких-то регалий, каких-то значков, медалей, орден Сутулого третьей степени. Нет, Он требует, чтобы у нас было сердечное устремление к добру, как к таковому. Вот это очень важно, но это же просто не родится, мы должны сами себя в этом постоянно упражнять, начиная с того, чтобы заградить своё сердце от зла, чтобы то зло, которое внутри, не истекало, как переполнившаяся помойка через край. Хотя бы в этом удержать для начала, а потом уже, когда уровень этой вонючей жидкости понизится на безопасный уровень, может быть, что-то и доброе нам удастся сделать. Кто-то это оценит, запомнит и помолится и за нас. Помоги нам в этом, Господи!
Дорогие братья и сестры! Мультиблог - большой многолетний проект протоиерея Димитрия Смирнова для распространения его слова. Также по благословению отца Димитрия здесь публикуются проповеди и выступления священников, разделяющих его взгляды. Для того чтобы для вас ежедневно выходил качественный материал, работает большая команда людей. Почти для всех это основная работа. Поддержите дело батюшки Димитрия, сделайте посильное пожертвование. Это поможет так же активно функционировать и развиваться нашему блогу.
Мультиблог существует только благодаря вашей поддержке. Мы очень нуждаемся в вашей помощи для продолжения этого миссионерского проекта.
https://www.dimitrysmirnov.ru/blog/donation/