Два с четвертью века прошло с момента, когда над восьмой частью суши взошло солнце русской поэзии – 6 июня 1799 года родился Александр Сергеевич Пушкин, гений-вестник, державник, создатель литературного русского языка, зачинатель золотого века отечественной литературы.
Кто раскрашивает Пушкина во все оттенки серого
Я знаю людей с высшим образованием, которые мучаются, силясь вспомнить хоть что-то из Пушкина или о нём. На память, в основном, приходят названия сказок, поскольку кое-где кое-кто ещё читает детям ”Царя Салтана”, “У Лукоморья” и “Золотую рыбку”.
На слуху имена Татьяна Ларина и Евгений Онегин, поскольку в девятом классе заставляли учить наизусть их письма друг другу.
Ну и на ум многим приходит смеха ради придуманная байка, что он женщин чересчур любил и ни одной юбки не пропускал.
Таков результат школьного преподавания, когда классика нудно и серо “проходят”, убивая солнечного бога русского Парнаса бездарным анализом и отсутствием любви к поэзии.
Между тем о Пушкине написаны горы талантливых исследований, высказаны тысячи гипотез, расшифрованы все его кодировки и загадки, подсчитан до последнего междометия его личный лексикон и новаторский словарный запас. При этом Пушкин таинственным образом по-прежнему остаётся неисчерпаемым и не рассекреченным. Застолбить участочек на этой неистощимой золотой жиле может любой желающий, даже не будучи пушкиноведом.
Так, один экономист сделал открытие: Пушкину серафим не мог произвести ряд хирургических операций, так как у него нет рук, а только шесть крыльев. Милому бухгалтеру невдомёк, что поэты оперируют таким инструментом, как метафора, и это единственные в мире люди, которые не дробят мир, а соединяют его разрозненные части в единое целое, и делают это именно своими метафорами, за что Господь их и любит.
“И пусть люди копаются в его наследии, растаскивают его, пусть каждый унесёт с собой хоть кусочек Пушкина: кто строчку, кто образ, кто анекдот о нём – полезно всем, а от него не убудет, – сказала мне одна мудрая женщина по имени Рита, много лет преподававшая русскую словесность филфаковцам. – Чем больше разрывают его на лоскуты, тем более цельным он становится. Каждый приобщается к нему в меру своего понимания. Любое прикосновение к Пушкину – благо. Здесь столько жизнедарующей энергии, что мало или плохо не может быть никому”.
В части тонкой талии с ним не могли сравниться девицы
Из более-менее связных отзывов о нём проскальзывает мнение, что Александр Сергеевич был уродом. Я рассмотрела все прижизненные его портреты – или художники его очень любили, либо злопыхатели наврали. Ну невозможно глаз от его лица отвести.
Уродство – это когда глянул – и быстро глаза в сторону! – настолько неприятно становится. А Пушкин – душка! На него смотреть хочется долго-долго.
Лицеисты называли его помесью тигра с обезьяной. А талия была – тоненькая. Девицы состязались с ним по части стана, мерились, и он всегда побеждал. Смуглое лицо и синие глаза, и всё это в рамке пушистых кучеряшек – это же уму непостижимо! Сказывают, был рыж, конопат. Негритянская чернота под ногтями, рот африканца, ростика небольшого. И всё равно – краше его не было! Куда бы он ни приходил, всё внимание мгновенно на себе фокусировал. Для нашего менталитета идеал мужчины – Пушкин.
Пиршественный стол затмило корыто с помоями
Ценители поэзии не могут читать его стихи запоем, в больших дозах. Потому что уже от нескольких столбцов происходит перенасыщение. Точно так же невозможно тонкое, драгоценное, изысканное вино пить бадьями – а только по глоточку, смакуя и разгадывая букет вкусовых ощущений.
Его читать надо – словно праздник души отмечать! Потому что при этом действии в чутких сердцах в качестве отклика всегда происходит одно и то же: очищение через потрясение, или, по старинному, – катарсис.
Он знал заранее, что оставляет пиршественный стол на века. Однако наш народ за последние тридцать лет приучился проходить мимо этого царского угощения и топать прямиком к корыту с помоями, приправленными улучшителями и усилителями.
И всё же придёт время, хочется верить, люди во всём разберутся, от тех помоев отвернутся и к пушкинскому наследию вернутся.
Самые информативные в мире тексты – пушкинские
Учёные заложили отрывки из литературных шедевров в компьютер, и машина доложила: самые информативные в мире тексты – пушкинские. В них ни грамма воды, одни выжимки. Мало прилагательных, зато много существительных и глаголов, что добавляет динамики, упругости, энергии.
А сколько смысловых пластов сокрыто в каждом его слове! Глубин философских!
Во главе отряда
Духовность сходила на землю русскую в концентрированном виде волнами. В средние века случился наплыв святых и праведников, аскетов и иноков. Имена некоторых из них зафиксированы в святцах, прочие же история не сохранила. Увы, постепенно духовные реки обмелели и оскудели. И тогда вместе с несколькими учителями нравственности – Сергием Радонежским, Серафимом Саровским, Феофаном Затворником, оптинскими старцами Амвросием и Макарием на авансцену русской духовности выдвинулась новая генерация, на которую Бог возложил трудную роль и долг этической водительницы общества. Это был отряд художественных гениев-вестников.
Почему понадобилась удвоенная функция? Гениальность – это высшая степень одарённости, и только. А вестник, или провозвестник, доносит через искусство людям весть о мире горнем, об Отце Небесном. Не зря ведь великая русская литература началась с огненной державинской оды «Бог». А затем на первых её страницах запламенели строфы пушкинского «Пророка»! И неспроста ведь именно Державин благословил юного Сашу на поэтический путь, ой неспроста.
Да, командиром этого отряда вестников стал именно он, Пушкин.
Ослепительный поток небывалых творений, превосходящих все ранее созданное без всякого сравнения, хлынул из-под его пера. Многомерное и многогранное его творчество победило пространство и время.
На каком языке говорили до него? Вся знать – на французском. Народ – на просторечном. Ну не было в самой большой стране мира своего автохтонного литературного языка. Именно Пушкин создал современный пластичный, богатейший, выразительный, гибкий, сочный, образный и меткий русский язык. И сам же, пользуясь этим инструментом, разработал и развил целый ряд идей, жанров и образов.
Государству от маленького человека: “Ужо тебе!”
Одной из этих идей стала константа “этика выше аморального государства”. Пушкин был державником в высоком смысле этого слова. Находясь за пределами своей малой родины – в бессарабской ссылке, начал он размышлять о родине и роде, об истории государства российского, сочинённой немцами, нагло её перевравшими. В долгосрочной перспективе он думал написать правдивую хронику, для чего собирался по макушку зарыться в архивы.
Пушкин хорошо понимал двойственность государственности: необходимость её укреплять и слишком дорогую цену этому. “Ужо тебе!” – таким был бунт маленького человека по имени Евгений в “Медном всаднике” против махины государства, которое отобрало у него самое дорогое – его возлюбленную невестушку. Государство сметает ценности, ради которых и было создано, а именно: защищать бедных Евгениев и их невест. А вместо этого сдувает их, как сор, со всеми их любвями, счастьем, разумом и жизнью.
“Ужо тебе!” – это пушкинский протест не со стороны, а изнутри. Это вызов патриота и напоминание вестника: государство должно быть народосберегающим, а не народоразбазаривающим!
И как же свежо звучит ныне этот наказ: при всех тяжелейших задачах выживания в кольце онтологических врагов российская держава не должна забрасывать свой народ, самый умученный, настрадавшийся, нахлебавшийся в мире! Государство обязано всячески заботиться о нём, о своей самой большой ценности, опоре, о своём фундаменте, и пуще всего оберегать его нравственность от растления, народный дух от поругания.
Но кто они, люди, которые в совокупности называют себя властью в лице бесчисленной армии депутатов, губернаторов, чиновников и прочих госаппаратчиков? Разве можно прорваться к этой скатерти-самобранке без подлости, подстав, обмана, предательства и крови? Войти туда в белом костюме и не замараться?
И это вечно актуальная трагедия власти. Она ломает личности, но и без неё – никуда! Кто-то должен встать у кормила, а значит, быть втянутым в кровь, нести бремя и проклятье, и об этом Пушкин чётко рассказал в "Капитанской дочке".
Писатель настаивает на том, чтобы входили в эту лужу и выходили из неё чистыми. Хотя исторического образца, иллюстрирующего такую установку, найти не успел. Он выбрал Годунова, Петра и Екатерину Вторую, где страсти сконцентрированы и особенно страшны. И это урок на будущее всем царям: если не печёшься о народе, то петушок слетит и клюнет.
Если бы пуля извращенца не разворотила ему живот, он добрался бы до лучших образцов государственного правления. К примеру, до Владимира Крестителя, Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха. И скорее всего реабилитировал бы оболганного Ивана Грозного.
Кто о нём заплакал
Пушкин любил людей, а они – его, и это спасало и продлевало его земную жизнь. Почему он, духовно-ментальный колосс среди карапузов, смог преодолеть одиночество? Говорят, потому, что был протеем. Протеизм – умение превращаться, перевоплощаться (не актёрствовать). Он не был своим, к примеру, среди картёжников и кутёжников, а делал над собой усилие и вживался в чуждый ему образ и тем самым изучал характеры для будущих своих литературных шедевров.
Наверное, все мы задумываемся над вопросом: а кто нас любит?
А кто искренне любил его?
Точно – Жуковский! Воплощённая доброта. Над благодетелем многих литераторов они же сами и подтрунивали, порой изгалялись, а Пушкин его защищал: “ Зачем кусать нам груди кормилицы нашей? Потому что зубки прорезались?” Старик благоговел перед Пушкиным, и если бы оказался рядом в роковой миг, то заслонил бы собой от пули.
Вяземский, близкий товарищ. “Стихи чертёнка чудесно хороши! В дыму столетий! Это выражение – город! Я бы отдал за него всё, движимое и недвижимое! Какая бестия! Надо нам посадить его в жёлтый дом, не то этот бешеный сорванец нас всех заест”.
И добрейший Кюхля, который в Сибири один оплакивал Пушкина. Поразительная мистическая встреча их произошла в степи на большой дороге, по которой вели арестанта Кюхельбекера, а навстречу в кибитке мчался Пушкин. Это был подарок судьбы обоим. Пушкин с безумным взором бешеных синих глаз бросился к другу – и обнялись-припали! Попробовал бы кто из охраны растащить их в ту минуту. Не посмели. Они прощались навсегда. Энергетическая мощь той встречи помогала Кюхле жить потом.
Татьяна и воспитавшая её родная природа
Из плеяды объёмных, живых, блистательных героев Пушкина самым благоуханным и пленительным образом стала дева дивной чистоты Татьяна Ларина, один из лучших в мире женских литературных образов уровня Беатриче Данте и Лауры Петрарки.
А пушкинское переживание природы – полнокровной, полнострастной, дружественной и всегда – особенно осенью – прекрасной! Невозможно лучше и короче пропеть прощальный гимн красоте: “Унылая пора! Очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса – люблю я пышное природы увяданье, в багрец и золото одетые леса”.
Грустна история его женитьбы на шестнадцатилетней Наташе Гончаровой. Захотелось усталому и затравленному поэту гнезда, тепла, кучи деток, тыла, оплота, чтобы дома ждали. Чувствовал, что судьба толкает его в западню, решил переиграть её, выстроив крепость. Но эта крепость и погубила его. Жена не сумела стать ему равновеликой, почувствовать, что с её помощью хотят прикончить его. И это никак не её вина.
В произведениях его часто встречаются "температурные" слова. Он обожал огонь и испытывал отвращение к холоду. Самую обитель Бога, небесное селенье, он определял как пламя: "Где чистый пламень пожирает несовершенство бытия". Совершенство по Пушкину-огнепоклоннику - это раскалённый дух, гармоническое пылание.
Ближе к финалу своей жизни он стал жаловаться на возрастающую бесчувственность: "пережил свои желанья", "без упоительных страстей", "сердце охладело, в нём пусто и темно", "сердца жар погас", "души печальный хлад"...
Когда цветок в горшке ослабевает, на него нападает тля. Так светская сплетня сгубила Пушкина.
Будем же слушать его откровения о пропастях и пустынях, потому что он действительно был там, падал в бездны и восходил на вершины. И воздадим ему почести, так как он купил эти знания дорогой ценой.
Он тут, он с нами
Признаюсь, Пушкина лично я никак не могу воспринимать мёртвым и забронзовевшим. На одном мероприятии, как водится, прескучнейшем, читались его стихи и говорились тягучие речи, а я вдруг увидела его боковым зрением. Он сидел на подоконнике в белой рубахе голландского полотна, болтал ногами, ел вишни и смеялся.
Пушкин оставил такую живую ауру своей личности, что при желании его можно визуализировать, что особенно хорошо умеют делать поэты и художники. Вот он после Крыма и Кавказа, обритый наголо после болезни, худющий, загорелый, ловит ноздрями новые запахи, ищет взглядом интересные физиономии, вслушивается в говор толпы.
Он тут, он с нами, и каждый шаг его, и шорох, и каждое слово записаны в сердца людей, которые любят его и ценят.
Наталия Дашевская
Жмите на "Подписаться". Ваш лайк для меня - это улыбка. Черкнёте пару слов в комменте - обрадуете автора.