Ты из Дюссельдорфа, я из Хохломы,
После ночи в Сочи не видались мы.
В. Степанцов
You have reached your destination - торжественно провозгласила тетка в навигаторе. «Милый райончик» - подумал Андрей. Аккуратные дома, вылизанные до стерильности улицы. «А Томас-то не шикует» - Андрей оценивающе посмотрел на вполне себе стандартный двухэтажный дом. Учитывая, сколько они вместе с Томасом заработали - их приложение стояло на каждом втором смартфоне в Европе - мог бы себе и виллу позволить. Ан нет, протестантская этика, понимаешь.
На крыльце уже маячил, блестя лысиной, его друг и партнер Томас. Он давно зазывал Андрея к себе в Нюрнберг, но все как-то не складывалось, и вот, наконец, свершилось.
- Привет, Андрюша! Добро пожаловать в Нюрнберг!
- Да, Томми, вот я и в Баварии.
- Франкония, дружище, Франкония, а никакая не Бавария - вот до чего же они любят напоминать о том, в каком княжестве они когда-то жили. - Проходи, располагайся, я пока сгоняю к мяснику и булочнику за свежим завтраком, ну, а потом буду тебя с городом знакомить. И это старая традиция, никаких супермаркетов, только свежайшее от Metzger und Bäcker. Вкуснота, конечно, неимоверная.
За завтраком немного поболтали о делах, все просто отлично - «вот подожди, Андрюша, скоро к нам с тобой заявится Цукер и предложит, как ты там говоришь, стопиццот миллионов за наше детище». Ну, твоими бы устами, Томми ...
Ну, а потом - традиционный маршрут: развалины стадиона, на котором толкал свои бредни Алоизыч и проводились шабаши наци. Конечно, отдали должное старику Дюреру, а как же - как говорится, какая-никакая, а культура нам нужна. Правда, Томас вносил свои поправки в «экскурсию» - когда проезжали старые здания у Максбрюкке, Томас подмигнул и сказал: «А знаешь, Андрюша, что здесь было на первом этаже? Бордель, очень хороший» - и гнусно хихикнул. «Вот ведь придурок озабоченный» - подумал Андрей. Томас принципиально не женился, но, похоже, зов природы не отменишь.
Ну, и главный пункт - Christkindlmarkt, рождественская ярмарка, Андрею всегда было интересно побывать на этом торжище. Ожидания оправдались - огоньки, бесконечные свечи, игрушки, домики, неповторимый аромат, в котором смешалось все - и глинтвейн, и Bratwurst, и елочные ветки. Что-то такое из детства - праздничное и уютное.
- Feinste Nürnberger Lebkuchen! - донеслось из соседней палатки.
Этот голос он бы узнал из тысячи.
- Эй, ты куда? - крикнул Томас - Какие пряники, сейчас у нас Leberkäse c пивом по программе!
*********
Они встретились на Черном море, в одном из модных тогда молодежных лагерей. Влюбился он сразу, как казалось (а не так ли кажется всегда в двадцать лет?), навсегда. Она была прекрасна, даже форменная голубая рубашка с нашивкой FDJ так удачно подходила к ее глазам и светлым волосам. Роман был коротким и бурным. Они просто упивались друг другом. Как-то ночью, когда они после веселого купания и бурного секса лежали на пляже, он ей сказал:
- Знаешь, Кирстен, когда-нибудь я покорю всю вашу Европу и положу ее к твоим ногам.
- Да ладно, фантазер ты мой, - она чмокнула его в щеку. - Меня ты уже покорил, а Европа - да Бог с ней.
**********
- Здравствуй, Кирстен. - Полноватая блондинка, продававшая пряники, близоруко сощурилась.
- Андрей?! Ты ... как здесь?
- Я? Покоряю Европу, как и обещал. А ты ... (он не нашелся, что сказать) пряники?
- Ну ... да. Я же Ossie, кто мне нормальную работу даст.
Он вглядывался в ее черты, понимая, что все эти двадцать лет любил ее. Ее? Ее образ? Она как-то по-бабьи засуетилась, вытерла руки о фартук, поправила прическу.
- Андрей, я ... Я на самом деле очень рада, милый ты мой, золнышко (она всегда его так называла, произнося «солнышко» на немецкий манер). Какой ты у меня стал, как это по-русски? Крутой, вот!
- Люблю тебя, Кирстен - выпалил он.
- Ох, и я тебя люблю, где ты пропадал, ну скажи на милость? Ну все, я твоя Европа, Зевс мой дорогой, покоряй меня. Только мне вот отработать надо еще пару часиков, подождешь?
- Конечно. Мы вот с другом, да, кстати, это Томас, погуляем еще. Я нашел тебя! И это главное.
- Ну ты даешь, Казанова! - хохотнул Томас, когда они все-таки добрались до Leberkäse. - А ты мне о ней ничего не рассказывал.
- Ага, расскажи тебе, как же, отобьешь еще. Да нет, ты знаешь, Томми, вроде было давно, а вот видишь - все еще вот здесь (он пафосно ткнул себя в грудь). Устроил ты мне рождественское чудо, дружище, ничего не скажешь. Теперь Европа точно наша, вся. Спасибо, друг! Prost!
Неподалеку что-то грохнуло - о, наверное, уже фейерверки. Все, пора, Андрей даже слегка мандражил - каково оно будет, через 20 лет?
Рыночная площадь вдруг оказалась оцеплена полицией, толпы зевак собрались у оцепления, по площади метались пожарные и полицейские. Пахло дымом, чернели остовы сгоревших палаток.
- Что такое? - спросил Андрей у благообразного бюргера, снимавшего все на телефон.
- Ох, и не спрашивайте. Шарахнуло так, что ничего от нашего маркта не осталось. Они говорят газ взорвался, но я лично не верю. Опять, наверное, эти понаехавшие набедокурили. Пустили их на свою голову.
- А ... где? Выжил кто?
- Да какое там. Взорвалось у пряничной палатки, там вообще все в порошок, говорят, стерто. А вы уже были здесь?
Андрей непонимающими глазами смотрел на пепелище. Да нет, не может быть, не должно так быть. Почему-то вспомнились последние строчки «Треста Д.Е.»:
«— Европа! Европа!
Над ним был дикий рыжий закат, Вокруг него была великая пустыня.
Последний человек окликал гордую финикиянку по имени.
Енс Боот метался, полный доверху страстью и смертью, метался, как бык, метался, как бог. Наконец он упал. Теплые губы жадно прижались к земле, пахшей кислицей и полынью.»
Да катись она, эта Европа. Без нее - надо оно мне?
- Томас, продавай мою долю, хоть Цукербергу, хоть черту лысому, я выхожу. Всё.
#рассказ
#нюрнберг
#lebkuchen
#christkindlmarkt
#литбес