Сон у эламского царя теперь зачастую был неспокойным, и ему в последнее время снилась Шильках. Жестоко убитая по его приказу мать изматывала и совершенно не давала ему покоя. Практически каждую ночь она посещала Теумана. Она ему ничего не говорила, ни в чём не упрекала, но и без слов её глаза всё красноречиво выражали.
Теуман не выдерживал её взгляда, начинал срываться и кричать, и покрывался холодной испариной. Иногда он стонал и умолял призрак матери оставить его в покое. И больше его не терзать.
Тогда Шильках на какое-то время исчезала, но не проходило и одного-двух дней, как она вновь появлялась.
Тогда Теуман вновь кричал:
– Я больше этого не выдержу! Я сойду, наверное, с ума! О-о-отстань! О-о-отстань -же от меня! Оставь меня в покое!
Но в этот раз всё было по-другому.
Призрак проявился как никогда отчётливо и неожиданно с ним заговорил:
– Ты уже и так не в себе... Ты же окончательно сошёл с ума! – произнёс призрак глухим и каким-то потусторонним голосом. – И скоро мы встретимся с тобой! Ты тоже окажешься по ту сторону жизни, в тёмном царстве теней, в царстве мёртвых! В Иркалле. В царстве страшной и злобной Эрешкигаль!
– Нет! Нет, нет! Я не хочу с тобой встречаться! Да, оставь же меня! Уходи! Мне в царство мёртвых рано! – вновь что есть мочи даже не закричал, а переходя на фальцет завопил Теуман.
– Почему рано? У-у-уж не-ет, сыночек, тебе пора туда! – продолжил упрямо и с издёвкой призрак. – Я тебя давно там заждалась! Мы скоро с тобой в этом царстве увидимся!
Теуман захрипел и забился в конвульсиях.
И действительно, Теуману иногда уже казалось, что он не может отличить, где заканчивались его галлюцинации и начиналась действительность.
* * *
Сожалел ли он о том, что наделал? Да!
Раскаивался ли?
Безусловно! Раскаивался очень!
Но исправить уже ничего было нельзя. Он был настолько плох, что перестал иногда узнавать и сыновей.
Придворные врачи уже думали, что царь не выкарабкается и уйдёт в Иркаллу, в мир иной, вслед за матерью и младшим братом, однако через несколько дней ему всё же немного полегчало.
Впрочем, Теуман всё равно ещё пару дней провалялся в постели, у него был по-прежнему жар, он весь периодически покрывался потом и его даже вырвало несколько раз. Но вот когда он окончательно пришёл в себя, то ему сообщили, что передовые отряды ассирийцев подошли к Улаю, однако только на следующее утро он поднялся с постели и смог выехать из столицы.
Превозмогая недомогание, он на колеснице отправился в Тулиз, крепость, прикрывавшую с юго-запада эламскую столицу.
Через полтора часа, проехав обширную пальмовую рощу, он достиг этой твердыни.
Там его уже дожидались.
* * *
Опираясь на руку старшего сына, он взошёл на главную башню Тулизской цитадели и оттуда попытался рассмотреть, как ассирийцы переправлялись на левый берег Улая и растекались вдоль него.
Сейчас рядом с эламским царём находились два его сына, а также тут же ожидали его распоряжений туртан Илтикеш и командир телохранителей, генерал Акишир.
Армия ассирийцев вела себя уверенно, ведь во главе неё на этот раз стоял не кто-нибудь, а сам Ашшурбанапал. Повелитель четырёх сторон света и всей Вселенной.
И потому ассирийцы не сомневались в своём превосходстве.
* * *
Пока Теуман был прикован к постели и пребывал в беспамятстве, ассирийцы большей частью переправились через Улай южнее Суз, там, где было удобно навести понтонную переправу. Теперь им оставалось только перевезти колесницы и несколько полков конницы, включавшей в себя скифских наёмников, и сейчас они обустраивали лагерь в четверти фарсаха от Тулиза.
– Какие будут указания? – осмелился спросить Теумана туртан.
Даже при нынешнем скажем прямо нездоровом состоянии, Теуман осознавал, что в его царстве было неспокойно. За спиной Теумана зрело недовольство. Он его ощущал уже кожей, своим нутром. Не только инородцы, персы и горцы луллубеи и касситы, в любой момент могли заявить о своём неповиновении и готовы были восстать, но даже среди коренных эламитов и того же придворного окружения имелось немало тех, кто только и ждал удобного момента, чтобы составить заговор против него.
Поэтому Теуман понимал, что в такой обстановке столицу ни в коем случае нельзя оставлять врагу, а ведь его главнокомандующий Илтикеш предлагал отступать и дальше. Он говорил, что Сузы отвлекут часть ассирийцев на себя, и Ашшурбанапалу для их осады придётся выделять не меньше трети своих воинов, и что наиболее благоразумно, конечно же, было бы как можно подольше не вступать в прямое столкновение с основными вражескими силами на открытой местности, и лучше бы ассирийцев поглубже заманивать на незнакомую им территорию. В общем, следует и дальше отходить. Отходить вплоть до Мадакты, а может даже и до Аншана.
Впрочем, Илтикеш не всё учитывал. Он мыслил, как стратег, как вполне разумный и грамотный военачальник, в своём деле очень хорошо разбиравшийся, однако он совершенно не вникал в придворные интриги и совсем ничего не понимал в политике. Объяснять ему что-то по поводу завязывавшихся интриг в Сузах было бессмысленно. Он бы всё равно мало что понял в них.
– Будем биться… – вновь высказался Теуман.
– Что-о? Зде-есь?! – удивился туртан.
– Да!
- Под стенами Тулиза?
- Под стенами этой крепости...
– Но почему?!
– Нас больше! К тому же у нас более выгодная позиция! Мы находимся на возвышенности… И Сузы я не намерен оставлять врагу, – ответил туртану Теуман.
Илтикеш пожал плечами. Он явно был недоволен царским решением, но перечить Теуману побоялся.
* * *
Ночь выдалась звёздной. C гор подул ветер, и принёс с собой долгожданную прохладу.
Перед сражением у Тулиза Ашшурбанапал вновь собрал Военный совет. Великому царю и его военачальникам уже стало понятно, что эламская армия дальше не намерена отступать и готова дать сражение у стен своей столицы. Ашшурбанапал велел выставить по всему периметру ассирийского лагеря усиленные посты. Особенно необходимо было обезопасить надёжными заставами переправу через реку, ну а остальных воинов, которые не были задействованы в охранении, накормили, дали по кубку горячего вина и после этого им разрешили отдыхать, чтобы они cмогли набраться сил перед предстоящим сражением.
По этому поводу замечу, что сражение у стен Тулизской цитадели станет знаменитым и войдёт в историю, как едва ли не самое кровопролитное сражение до Восточного похода Александра Великого. Об этом сражении будет написано в хрониках очень подробно. Причём не только в ассирийских.
Но это всё произойдёт завтра, ну а сейчас…
* * *
Царский шатёр заполнился военачальниками. Тут же находился секретарь Ашшурбанапала, вавилонянин Азимильк. Он как всегда был немногословен и всё аккуратно записывал.
К куполу шатра было прикреплено изображение бога Ашшура, которое колыхалось и казалось, что это сам верховный ассирийский бог парил над присутствующими. Под изображением Ашшура находился Ашшурбанапал. Он восседал на походном троне и выслушивал доклады. После краткого доклада главнокомандующего, туртана Набушарусура, выступил Главный глашатай Ишмидаган, начальник ассирийской разведки. Его доклад оказался более пространным.
Чуть волновавшийся Ишмидаган на этот раз заметил:
– Государь, хотя мы уже потеряли часть своих лазутчиков, которых засылали в тыл эламитов заранее, но всё-таки оставшиеся в живых сумели добыть для нас ценные сведения.
- Какие? Рассказывай! - и Ашшурбанапал жестом показал, что внимательно слушает.
Все генералы как по команде устремили свои взгляды на Главного глашатая и притихли.
- Эламских воинов – примерно сто десять тысяч, - начал свой доклад Ишмидаган, - ну, или может, чуть больше, однако только сорок пять тысяч из них более-менее вооружены и обучены, а остальные – это скорее будут ополченцы, причём часть из этого ополчения – инородцы, луллубеи, касситы и горстка персов. Ну а они ещё менее стойкие, чем эламиты. И вооружены эти вояки плохо. Чем придётся. К тому же, они будут сражаться не за себя, а за чуждого им царя, который их постоянно третирует и притесняет. Также у Теумана всего две с половиной тысячи конников и меньше семисот колесниц. Лучников и пращников – тысяч пятнадцать, но только примерно у трёх тысяч луки составные, и даже они у эламитов не настолько хороши, как наши. Ведь наши сделаны из турьих рогов. И тем более их луки уступают лукам наших союзников, я прежде всего имею ввиду скифов, ну и киммерийцев. Далее, нам известно, что в среде эламской знати давно вызревает недовольство вечно вспыльчивым Теуманом, и если завтра он проиграет нам сражение, то отступать ему будет некуда… Его скорее всего свергнут. И растерзают свои же! Теуман понимает это и потому поставил на это сражение всё – и царскую тиару, и собственную жизнь! А это значит, что завтра он будет гнать своих людей в атаку раз за разом, и никого из них не станет щадить. Начать сражение он собирается с атаки колесниц.
– Почему ты так думаешь? - переспросил Главного глашатая Ашшурбанапал.
– А потому, что поле битвы подготовлено именно для этой атаки. Его эламиты постарались тщательнейшим образом выровнять.
– У тебя всё? – спросил Ишмидагана Ашшурбанапал.
– Всё, государь! Пока что мне нечего к этому что-то добавить…-подытожил свой доклад Главный глашатай.
– Ну а что вы скажете? – обратился Великий царь к своим генералам, столпившимся чуть в стороне.
Первым взял слово генерал Син-намир. Это был ассириец, но родом не из столицы, а из отдалённой области Гузан. Он командовал корпусом «Харран» и считался самым старым из ассирийских военачальников (он начинал службу ещё при Синаххерибе, деде Ашшурбанапала, и это было несколько десятилетий назад, тогда, когда нынешний Великий царь ещё не появился на этом свете).
– Государь, я уверен, что мы во всём превосходим противника. Наши колесницы одолеют в прямом столкновении колесницы эламитов! У нас их больше, и они мощнее! – заговорил почтенного возраста генерал. – На наших – до четырёх стрелков, помимо возничего, а у эламских – только два. Главное, чтобы эламиты не устроили для наших колесниц ловушек.
Тут попросил слово карлик Мардук-апла-иддин, один из немногих не ассирийцев среди военачальников в армии Великого царя. Этого вавилонянина сейчас назначили командовать корпусом «Тигр».
– Говори! – кивнул ему Ашшурбанапал. – Твои предложения? Я их выслушаю!
– Государь, – произнёс вавилонянин, – я согласен, что эламиты начнут сражение с атаки своих колесниц. Но сразу за бастионами Тулизской цитадели расположен глубокий ров, а перед ним вкопанные в землю колья, и поэтому перед атакой колесницы эламитов будут выезжать на поле битвы не в россыпь, а через узкий проход. Они вынуждено станут двигаться по нему, и будут двигаться гуськом.
– Ну, да. И что из этого? Что ты предлагаешь?
– Я думаю, что нам бы не помешало этим воспользоваться…
– Изъясняйся понятнее! Что ты имеешь ввиду? - потребовал разъяснения Ашшурбанапал.
– Нам следует напротив этого прохода установить наши катапульты и обстрелять вражеские колесницы, пока они не успели рассредоточиться по всему полю. И тогда, ещё до их атаки, мы нанесём эламским колесницам значительный урон!
Ашшурбанапал подумал немного и согласился с предложением карлика:
– Только у меня есть сомнения… А наши катапульты достанут эламские колесницы на таком расстоянии?
– Достанут, государь!
– Ты отвечаешь за свои слова?
– Я открою один секрет…- произнёс многозначительно карлик. - Об этом никто ещё не знает...
– Ну-у, говори! Что за секрет?
Карлик выпятил гордо совершенно голый подбородок (сегодня он вновь позабыл напялить на себя искусственную бороду и поэтому опять выглядел более чем нелепо и как-то странно на фоне других степенных и сплошь бородатых генералов).
– В моём корпусе есть двенадцать особых метательных аппаратов.
- Особых?! - удивился Ашшурбанапал.
- Да! Они не простые, так как я их значительно усовершенствовал! Занимался я этим лично! И на это потратил полтора года и несколько раз их переделывал, но зато теперь я добился от них того, чего хотел… Теперь они метают снаряды весом свыше двадцати пяти мин на восемьсот с лишним шагов!
– Вот это да-а-а! – искренне и ещё больше удивился словам карлика Ашшурбанапал.
– Это проверено неоднократно на учениях! Далее, – продолжил Мардук-апла-иддин, – надо этой же ночью нашим разведчикам прочесать всё поле предстоящего сражения, чтобы выявить неровности на нём.
– Это обязательно сделаем! – согласился Главный глашатай Ишмидаган. – Я уже побеспокоился по этому поводу и отдал необходимые распоряжения. Несколько десятков разведчиков ещё ночью прочешут на брюхе всё это поле, чтобы завтра для нас не было никаких неожиданностей.
– И последнее, – заключил карлик, смахнув платком проступивший на его сморщенном лбу пот, – необходимо строго-настрого предупредить наших возничих, которые будут управлять колесницами, чтобы они не увлекались преследованием отступающих эламитов, потому что впереди них как ни как а находится вырытый противником ров. А он весьма и весьма глубокий. Да и колья перед ним натыканы в землю.
Со всеми предложениями карлика Ашшурбанапал согласился и перевёл взгляд на туртана.
– Государь, у меня ко всему сказанному имеются ещё и свои соображения, - произнёс туртан..
– Продолжай, Набушарусур, - махнул рукой Великий царь.
– Я предлагаю вот что… Первое – давайте поступим несколько по-другому... А может обстреляем колесницы эламитов не каменными снарядами из катапульт, а стрелами? Надо напротив этой узкой горловины поставить лучников. У наших скифских наёмников есть стрелки, которые умудряются поражать противника почти на семьсот шагов. Они могут выдвинуться навстречу эламитам и обстреляют подожжёнными стрелами их колесницы, а потом отступят. За строй тяжёлой пехоты.
– Одно другому не помешает, – почти сразу же заметил Ашшурбанапал.
– Ты, как всегда, мудр, государь! - тут же отреагировал туртан.
– А ещё какое у тебя предложение, Набушарусур?
– Да, вот ещё… Я так думаю... Я думаю, нам бы следовало направить наших конников в обход позиций эламитов. Я уверен, что они смогут сделать этот манёвр. Их для этого вполне достаточно. И если им он удастся, то они отрежут Теумана от его столицы, за стенами которой тот мог бы в случае чего и укрыться.
Ашшурбанапал встал и произнёс:
– Я вас всех услышал! И с высказанными предложениями согласен! Думаю, мы уже всё обговорили. До рассвета осталось не так много времени. Необходимо отдохнуть всем. Утром как всегда перед сражением жрецы принесут жертвы Ашшуру, Иштар и богу удачной войны Ниннурте, и проведут гадания, но я уверен, что боги на нашей стороне. И нам они помогут!
Военачальники Великого царя стали расходиться. Каждый из них кланялся Великому царю, и один за другим они покидали просторный царский шатёр. Последним вышел секретарь Азимильк.
Когда Ашшурбанапал остался один, он почувствовал, что утомился, и стоило ему прилечь на ложе и сомкнуть глаза, как он сразу же заснул.
***
Ашшурбанапалу приснилось будущее сражение. Он увидел, как сотни эламских колесниц мчались на его позиции, как им навстречу выдвинулись колесницы ассирийцев, затем они со страшным грохотом столкнулись, и началась беспощадная рубка. И тут небо вдруг затянулось серыми тучами, из них одна за другой разверзлись молнии, послышались раскаты ужасного грома, от которого задрожала земля, а потом из-за этих туч выплыл на золотой ладье верховный бог ассирийцев. Его Ашшурбанапал сразу узнал. Ну и как же его было не узнать? Ашшур – бог-воин, почти всегда изображался бородатым мужчиной, у которого были крылья, и вместо ног он имел голубиный хвост.
Верховный бог свесился с ладьи и, приставив ладонь к бровям, присмотрелся к тому, что творилось внизу, а затем натянул тетиву лука и пустил стрелу, которая тут же пробила грудь наблюдавшего за атакой своих колесниц эламского царя.
Обливаясь кровью, Теуман выпал из колесницы и испустил дух. Этот сон был хорошим предзнаменованием, и когда Ашшурбанапал проснулся, то он уже не сомневался в исходе предстоящей битвы.
* * *
Жрецы ещё на рассвете облачились в ритуальные одеяния, затем они провели гадания по печени трёх заколотых годовалых бычков и объявили, что Ашшур, Иштар и Ниннурта благоволят ассирийскому оружию. Две армии стали выстраиваться друг напротив друга. На это они потратили не меньше часа. Но позиции эламитов защищал широкий ров, и это им давало значительное преимущество, во всяком случае, на первом этапе сражения.
Между двумя армиями сейчас было расстояние примерно в тысячу шагов. Как и ожидалось, первыми начали атаку эламиты. Почти шестьсот колесниц стали выезжать из пальмовой рощи и растеклись по ровной, как стол, равнине.
Для того чтобы занять удобную позицию для атаки, им пришлось преодолеть проход, располагавшийся между Улаем и рвом. И вот тут, в этом достаточно узком проходе, их и подстерегал неприятный сюрприз – по ним внезапно ударили заранее вывезенные вперёд несколько дальнобойных катапульт, которые ассирийцы с внешней стороны прикрыли передвижной стеной из досок.
Ещё дальше продвинулись до восьмисот лучших скифских лучников. У них всё заранее было приготовлено и они тоже засыпали эламские колесницы обмотанными паклей и зажжёнными стрелами. В итоге до семидесяти колесниц противника были сожжены или выведены из строя, ещё у двадцати были убиты или ранены возницы.
Впрочем, это не очень-то повлияло на настрой эламитов. Перед битвой Теуман объявил, что за победу над армией Великого царя он ничего не пожалеет, и отличившихся воинов озолотит, ну и всё, что будет захвачено у врага, тоже достанется его воинам, а себе он ничего не намерен присваивать. Такое заявление Теумана было воспринято с единодушным восторгом, поэтому его воины и собирались биться до последней капли крови. В случае удачного исхода битвы они могли значительно разбогатеть, так как в лагере ассирийской армии наверняка их ждала огромная добыча. Обещания эламского царя их разумеется вдохновили.
Теуман отдал приказ своим колесницам атаковать противника, и они начали разбег. Грохот и шум поднялись немыслимые. Пыль взвилась к небу, и на какое-то время она заслонила всё поле предстоящего сражения. Ашшурбанапал, наблюдавший за битвой с возвышенности, подозвал к себе дежурного офицера и через него в свою очередь отдал приказ наступать своим колесничим. Великий царь немного нервничал. И это было видно его окружению. Ведь он впервые лично участвовал в таком грандиозном сражении. Все его прежние битвы были не такими масштабными. И скорее это были даже и никакие не битвы, а карательные экспедиции.
Поднялись знамёна, зазвучали сигнальные трубы и их тут же поддержали обтянутые бычьей кожей барабаны. И сразу шестьсот тяжёлых ассирийских колесниц, тоже выстроившихся в шеренгу и разделённых на двенадцать отрядов, помчались навстречу эламским. И когда две лавы столкнулись, грохот установился такой, что перепонки в ушах начали лопаться. Кони лягались, топтали друг друга, кусались и дико ржали. Некоторые из них, освободившись от упряжи, обезумев носились по равнине взад и вперёд, а затем спотыкались и падали. Какое-то время было непонятно, кто берёт верх, но когда пыль немного осела, то выяснилось, что у эламитов было больше опрокинуто и выведено из строя колесниц, однако никто из эламитов не покидал поле боя, и накал битвы продолжал нарастать.
* * *
Наверное, где-то часа четыре сражались две колесничих лавы, пока не стало проявляться некоторое преимущество ассирийцев, однако судьба сражения у Тулизской цитадели ещё не была предопределена. Эламиты потеряли две трети колесниц, но их тяжёлая пехота даже не помышляла отступать, и тогда Ашшурбанапал повелел её засыпать стрелами.
Примерно пол часа лучники Великого царя обстреливали строй эламской пехоты и в итоге смогли его проредить на четверть, после этого Ашшурбанапал приказал идти в атаку своим щитоносцам. Эламиты в ответ обстреляли тяжёлую пехоту противника.
Однако больше всего ассирийцы понесли потери не от стрел, а когда им пришлось преодолевать лес зарытых в землю копий и за ними широкий ров, на дне которого и нашла свою смерть не одна их сотня.
Ассирийцы перебрасывали через ров заранее приготовленные настилы и перебегали по ним на другую его сторону. Эламская тяжёлая пехота ринулась навстречу противнику, и некоторое время казалось, что на этот раз закалённые в бесчисленных сражениях ассирийские тяжёлые пехотинцы дрогнут и будут смяты и затоптаны, но они, вначале откатившись, затем всё-таки выправили положение: им удалось закрепиться на внутреннем крае рва, и постепенно шаг за шагом они стали понемногу теснить эламитов.
Уже полдня продолжалась ожесточённая битва. Солнце стояло в зените и жарило так, что плавились мозги. Звон мечей, стоны раненых и проклятия рассвирепевших бойцов доносились со всех сторон. Теуман охрип, призывая эламских воинов идти в очередную атаку. И ассирийцы, и эламиты с каждой стороны потеряли до двадцати тысяч человек, однако обе армии не собирались прекращать битву.
* * *
После полудня эламиты даже усилили натиск, когда к ним подошёл ещё один свежий корпус из Суз. В этот момент отличился старший сын эламского царя. Нарушая приказ Теумана, Итуни, на свой страх и риск спрыгнул с колесницы и лично повёл тысячу отборных воинов на ассирийцев, и затем опрокинул их передние ряды с левого фланга. Если бы на этот фланг направили ещё хотя бы несколько сотен свежих воинов, то здесь эламиты могли бы уже вскоре праздновать победу, однако в центре их тяжёлая пехота заколебалась, а затем и вовсе начала пятиться.
Переломный момент в битве наступил через два часа.
В тылу эламской армии внезапно появились скифы. Это были свирепые всадники, настоящие «боги войны», как тогда на Ближнем Востоке их все называли. По совету туртана Набушарусура, Ашшурбанапал их направил в обход эламских позиций. И этот манёвр им удался.
«Боги войны» дожали эламитов. И они же решили исход уже всей многочасовой грандиозной битвы при Тулизе.
Книга на сайте: https://vbartash.kz/books.php?p=book9
Сайт автора: vbartash.kz
Одноклассники автора: ok.ru/...443
