НАЧАЛО РОМАНА / ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА
Пытаюсь перевернуться на правый бок и понимаю, что мне что-то мешает.
Переворачиваюсь на левую сторону – происходит тоже самое. Мне как-то непривычно лежать.
Да в чём же дело?
Глаза не хотят открываться и сон всё ещё склеивает моё сознание.
Но тут приходит мысль, что мне может быть уютно только в объятиях Вадима…
ВАДИМ!
Сон как рукой сняло. Я мгновенно распахиваю глаза и руками припадаю на пустующее прохладное место рядом.
ЕГО НЕТ!
Голова становится тяжёлой от страшных и отчаянных мыслей — это был сон!
Нет! Я не хочу!
В груди становится больно, горько и хочется кричать.
Я чувствую, что мне не хватает воздуха и я не могу вздохнуть, мою грудь разрывает горестная боль – жгучая и полная ядовитого отчаяния.
В комнате очень темно. Тихо всхлипывая, откидываю одеяло и тянусь к тумбочке, чтобы включить настольную лампу, но нашариваю рукой только стакан с водой, который от моего неуклюжего движения опрокидывается. Жидкость холодной лужицей разливается по гладкой поверхности.
Что-то не так…
Темнота безумием давит, наступает на меня уродливой густотой и мне хочется спрятаться, забиться в объятиях любимого, которого нет…
И наконец слабый крик вырывается из моего горла. Солёные слёзы попадают мне на язык… Боль с привкусом горькой несбывшейся мечты.
Я хочу вернуться… Вернуться туда, где есть сильные и надежные руки Вадима; его голос – глубокий и завораживающий, бархатный и любимый; его губы, что целовали только меня; где есть его взгляд — тёплый, нежный и ласковый, иногда печальный, но открытый и обязательно влюбленный; где есть наша любовь – светлая и бесконечная.
Господи как же я устала.
Я поднимаюсь с кровати, встаю на ноги и еле передвигаясь от вселенской усталости, подхожу к окну и раздвигаю тяжёлые, не пропускающие свет шторы. Комнату тут же наполняют слабые лучи раннего зимнего утра.
Прижимаюсь лбом к прохладному стеклу, размазывая руками заиндевевший узор, пытаюсь разглядеть унылый двор…
Замираю истуканом, когда вижу вместо привычного серого двора чуть припорошённого мокрым снегом, укрытый вовсе не мокрым, а пушистым и будто невесомым снегом густой лес.
С неба причудливым хороводом кружится белый пух – творение природы – снежинки.
Они кружатся в тихом замедленном танце и опускаются на сугробы невесомыми пёрышками.
Лес за окном сверкает, словно сказочный. Непревзойдённая и дикая лесная красота беззаботно и радостно ликует, красуясь перед моими глазами своим убранством снежной невесты – гордая, чистая, целомудренная и белая зима.
— Где я? — произношу беззвучно. Только воздух запотевшим облачком ложится на мёрзлое окно и тут же испаряется.
Мой страх куда-то уходит. Я не понимаю, что произошло, и где я проснулась.
Одна ли я теперь?
Или всё же нет?
Я зачарованно наблюдаю за неимоверной красотой зимнего леса, что раскинулся совсем рядом.
Прислушиваюсь, закрыв глаза и слышу только одно – тишину…
Опускаю взгляд и в невозможности происходящего издаю слабый вскрик, нарушив священную тишину.
Я в священном неверии кладу дрожащие ладони на чуть выступающий живот. И как я сразу не заметила? Вот что мне мешало спать!
Сомнений никаких не возникло – я беременна.
Глажу свой небольшой животик и, не вытирая слёз, сдавленно шепчу:
— Привет… Я твоя мама? Да, я твоя мама...
Улыбаюсь, а потом тихо смеюсь, крепче обнимая ладонями своё чудо, а потом на меня нахлынула такая невыносимая тоска, что я заплакала навзрыд.
Ноги подкашиваются, и я вяло опускаюсь на пол, раскачиваясь из стороны в сторону и сквозь рыдания причитаю:
— Я беременна… Вадим, любимый... У тебя будет ребёнок. У нас родится малыш… А тебя нет рядом... Тебя нет...
— Оля? слышу вдруг своё имя и всхлипнув в последний раз, вытираю рукавом пижамы, размазанные по всему лицу слёзы, сопли и поднимаю голову.
— В… Вадим? — икаю я. — Ты? Ты живой? Ты живой… Ты со мной… Ты не исчез! ВАДИМ...
Снова всхлипываю и произношу едва слышно:
— Представляешь, а я беременна…
— Оленька, — муж подскакивает ко мне, стягивая на ходу, припорошённую тающим снегом парку, и кидает её прямо на пол. — Тебе не нужно сидеть на полу.
Вадим заботливо поднимает меня на руки и возвращает обратно в постель.
— Тебя не было рядом… Тебя так долго не было рядом... Я думала, что тебя нет…
— Ты вернулась из того времени, да? Ты была тогда со мной... В тот день, помнишь? — улыбается он мне и целует внутреннюю сторону моей ладошки.
— Да... — киваю я.
— Я не хотел тебя будить. Снегом всё крыльцо с утра замело и я вместе с Бо прочищал дорогу к новогодней ели.
Я часто моргаю.
— Какой сейчас год? – прерывисто дыша, спрашиваю мужа, надеясь, что я вернулась в «своё» время.
— Две тысячи восемнадцатый. Сегодня тридцать первое декабря. И сегодня Новый год, — говорит он с улыбкой.
— С ума сойти… — произношу я и кладу руки Вадиму на плечи, потом провожу ладонями по его подбородку, покрытому лёгкой щетиной.
— Я не знаю, что было со мной всё то время, когда я была с тобой там, в две тысячи восьмом…
Вадим улыбается, гладит своей большой и заботливой ладонью мой живот и говорит:
- В ту ночь мы уснули вдвоём. А ранним утром, когда я проснулся тебя уже не было… Я расстроился и был в отчаянии, но когда я увидел тебя ту, что была моей молодой и вздорной женой, вспомнил твои слова о том, что сделал тебя самой счастливой женщиной. Я помнил про ту дату, Оль и никуда не поехал.
— Это настолько нереально и невозможно, что кажется каким-то бредом, или чудом… В то же время всё произошедшее настолько настоящее, что невозможно не поверить. Вадим, а что это за дом? Почему мы в лесу?
Мужчина шире улыбается:
— Я решил, что моей семье будет лучше на свежем воздухе, среди красоты и чистоты. Да и ты была рада, когда увидела дом. Я его сам построил…
— Сам… В смысле нанял строителей?
Вадим отрицательно качает головой , потом кивает и хитрым голосом произносит:
— Почти сам. Конечно без помощников-специалистов не обошлось, но я вложил немалый вклад в строительство нашего гнёздышка.
Вадим всегда мечтал о собственном доме и в этой новой жизни его мечта сбылась. Из глаз снова текут слёзы, но то были слёзы не боли, а счастья.
- Ну что ты плачешь, родная? – Вадим наклонился ко мне ближе и вытер большим пальцем горячие слёзы.
Мне до сих пор не верится в реальность происходящего.
Может, я продолжаю спать? Но ведь я чувствую горячее дыхание Вадима на своей коже, ощущаю его прикосновения. Это не сон, это реальность!
Неужели судьба сжалилась и решила подарить мне второй шанс?
Верилось с трудом, но это действительно происходило на самом деле.
Я смотрю на своего любимого мужчину, глажу и сжимаю его ладонь, что покоится у меня на животе и сейчас я не вижу перед собой ничего и никого кроме Вадима. Сейчас я ощущаю себя по-настоящему цельной, живой и счастливой.
Я не имею никакого представления, что приготовило нам с Вадимом будущее и не желаю об этом думать. Главное, что сейчас рядом тот, кого я вернула сквозь время.
— Ты расскажешь мне о том, что было с того самого дня в нашей жизни? — прошу мужа и устраиваю голову у него на груди.
— И расскажу, и покажу видео, фотографии и ещё вот это.
Вадим тянется к прикроватной тумбочке и вынимает толстую тетрадь.
— Что это?
— Мой дневник. Один из многих. Я начал вести дневники со следующего дня, как ты пришла из будущего, а потом исчезла. В кабинете целый шкаф забит моими записями. Эти дневники посвящены тебе, Оля. Благодаря твоему вмешательству наша с тобой жизнь, наверное, сильно изменилась и отличается от той, которую однажды ты уже прожила… Мы с тобой очень счастливы…
Это было так трогательно, что мои глаза вновь наполняются влагой.
— Проклятые гормоны, — хихикаю я, вытирая глаза, и открываю дневник мужа.
— Кстати, у нас будет сын, — сообщает Вадим, обнимая меня со спины.
Я оборачиваюсь и заглядываю ему в глаза, в которых читается чистое и настоящее чувство ко мне.
— Знаешь, а ведь именно ТЕБЕ в этой новой реальности я кое-что не сказала…
— Что?
Дарю ему поцелуй и прямо в губы произношу:
— Я люблю тебя.
* * *
Никогда не забывайте тех, кто вас всегда ждёт и любит.
Не отмахивайтесь от родных, отговариваясь бесконечными делами. Всё в этой жизни проходит бесследно, но память не даст забыть. Она будет ковырять ваше сердце, как самый жестокий палач, напоминая о том, как вы мало уделяли времени своим родным и будет нашёптывать вам, что столько раз можно было сказать то нужное, что важно слышать каждому из нас, но дела каждый раз оказывались важнее.
КОНЕЦ
Даже сквозь время я верну тебя, любимый