Снежа стояла у зеркала, неторопливо расчесывала светлые, чуть золотистые, шелковые, как золотое руно волосы, полотно которые скрывало ее тоненькую фигурку до пояса. А Лиза сидела за столом, задумчиво терла полотенцем одну тарелку и любовалась дочерью. Снежа не была истинно красивой, в классическом, привычном понимании этого слова - маленького роста, худенькая, даже щупленькая, к своим восемнадцати она выглядела на пятнадцать, она была похожа на Дюймовочку из старой книжки. Но фарфоровая, почти прозрачная кожа, светящаяся изнутри, светлые, не поймешь какого цвета (то ли аквамариновые, то ли бирюзовые, как будто отливающие иногда перламутром) глаза нежно-розовые пухлые губы, и потрясающая копна волос превращали ее в сказочную принцессу. И Лиза каждый раз любовалась странной красотой дочери, она видела в ней сходство с Марфой, но гнала от себя эту мысль, пряталась от нее, кривила себе душой. Мол - всего лишь странное сплетение генов, Лизина прабабушка была блондинкой, и вот - вылезло.
- Мам… Ты ругаться не будешь? Только обещай!
Лиза помотала головой, улыбнулась. Она никогда не сердилась на дочь - Снежа вила из нее веревки. Вот и сейчас - внутренне она напряглась, но теплое, ласковое, нежное захлестнуло ее изнутри, так всегда бывало, когда дочка вот так смотрела на нее прозрачным, чистым, почти нездешним взглядом.
- Нет. Не буду. Хотя чувствую, что ты мне приготовила что-то этакое. Ну, признавайся.
Снежа заплела свою гриву в толстую, пышную косу, ловко свернула ее в красивый, плотный узел, пощипала пряди у висков, выпустив на свободу несколько волнистых прядей. Присела рядом с Лизой, прижалась к ней, чмокнула в плечо.
- Первое. Я забрала документы из института. Прости, мам… Ну не лежит у меня душа к этой фармацевтике. Не хочу.
У Лизы все оборвалось внутри. Прорваться в этот небольшой институт курортного города в принципе должно было быть легко - Снежа училась прекрасно, закончила школу на все пятерки, и проблем с головой и знаниями не имела. Но… Местечковый институт, где все свои со скрипом принимал чужих, а они здесь, как были, так и остались чужими. И если бы не Сергей, подключивший все свои связи, дочку бы туда не взяли, даже если бы она была семи пядей во лбу. Но - все получилось. И на тебе
- Ты с ума сошла, Снежана! Второй курс, отлично сдала сессию - ты хочешь меня в могилу загнать! Не вздумай!
Снежа снова поцеловала мать в висок, погладила ее руку, и по серьезному, твердому и очень упрямому взгляду, вдруг напомнившему Лизе ее отца, она поняла - все решено.
- Мам. Это не самое главное. Институт, Бог с ним. Есть еще кое что…
Лиза уже почувствовала страх - дочь не шутила, и это второе, похоже было похуже брошенного вуза.
- Я, мама, замуж выхожу. Вот прямо через две недели у нас роспись, и мы уезжаем.
Лиза отстранилась от дочери, справилась со вдруг затянувшим ее в омут головокружением и приступом неожиданной тошноты, глубоко вздохнула. Снежа испуганно глянула матери в лицо, налила воды, поднесла к ее губам, снова села рядом
- Мам, ты что! Да хорошо все будет! Саша меня устроит в Московский вуз, он обещал. Я на художника буду учиться, ты же знаешь, как я люблю рисовать. А он тоже художник.
Лиза пришла в себя, дурнота отступила, крепко сжала дочери руку
- Ты где с ним познакомилась? И почему домой не привела, или мать не должна знать, за кого дочь замуж собралась?
- Мама, он приедет послезавтра. Я поэтому и завела этот разговор, чтобы ты могла подготовиться. И морально, в том числе.
- В принципе, я готова к тому, что моя взрослая дочь может влюбиться. Я даже рада этому, потому что это нормально. Я даже этого жду!
Лиза вдруг поняла, что она злится - впервые в жизни злится на свою кровиночку, и зло это серьезно - это обида. Настоящая, горькая, до слез.
- Я просто не думала, что моя Снежа будет от меня что-то скрывать. Причем скрывать серьезно и по-настоящему. Важное скрывать. Кровное.
Снежа виновато опустила глаза, поправила кудряшку, вдруг ставшую влажной.
- Понимаешь, мам… Я не решалась. Честно скажу - я боялась тебе говорить. Он старше. Намного, мам - ему сорок один год. И он - оттуда…
И вдруг Лиза почувствовала, как черное облако снова затягивает светлое небо над ее головой - оттуда, из навсегда забытой жизни опять повеяло свинцовой зимой. Шепотом, как будто она боялась, что кто-то услышит ее тихий крик, еще надеясь, что она что-то не так поняла, спросила
- Откуда… Откуда, Снежик?
- Оттуда, мам. Он из скита. Но он ушел оттуда, давно ушел, у него квартира в Москве, и мы уезжаем туда.
…
- Мам, я думаю ты зря подняла такую панику. Ну и что, что он жил в скиту? сто лет тому назад, мало ли. Всякое в жизни бывает, плохо было человеку, теперь он в порядке. А то что Снежка в Москве будет жить, так это и неплохо. Что она здесь найдет - в аптечке местной работать будет? А там… Он художник, вроде даже известный, может и сестрица высот достигнет. А черт знает - вдруг она талант. А мы тут кудахчем. Погоди, мам, не спеши.
Алиса говорила, как всегда уверенно, четко, ясно. Она стала совсем матроной - полная, даже слишком, с короткой стрижкой на крашенных хной волосах (прятала седину, но не признавала химию), с морщинками вокруг чуть потускневших, зеленоватых глаз, с крупными золотыми кольцами сережек в пухлых ушах и твердым взглядом. Именно она всегда возвращала Лизу на землю, внушала ей уверенность и покой.
- Думаешь? Ну, завтра увидим. Познакомимся с этим художником. Все станет на свои места. Скажи, как ты думаешь, неужели Снежка ездит в скит? Втихаря. Где она его взяла, художника этого?
Алиса покачала головой, достала здоровенный пакет, высыпала из него гору пирожков.
- Вряд ли. Думаю, в городе встретились, мало ли где. Пробуй пирожки, Верушка тебе передала, сказала лично бабушке. Напекла…
Алиса вдруг погрустнела, смахнула неожиданную слезинку с чуть поредевших ресниц. Лиза взяла пирожок, с наслаждением вдохнула его ванильный дух, осторожно спросила
- Как она, Алис?
- Так себе, мам. Держится. Это даже не болезнь, это, знаешь, как будто ее тянет куда-то. Но она не знает куда. Рвется, душу рвет, таблетки не помогают уже. Я не могу ничего сделать с этим. И врачи не могут. Говорят, депрессия - болезнь века! Чушь какая-то!
Лиза помолчала, потом подошла к дочери, посмотрела ей прямо в глаза
- Ты ведь знаешь, Алиса, ты ведь видишь - она тает. Надо искать выход. Звони сестре, она почти всесильна. Только, вы уж сами.
Алиса отшатнулась от матери, махнула на нее полной рукой, с полных щек схлынул румянец.
- С ума ты сошла. Нет! Этого не будет! Ни-ког-да! Антон узнает - убьет, Назар тоже не приголубит. Они ее не пустят туда. Забудь.