Когда мне было года четыре, мои родители дружили с соседями – молодой парой. У них тоже был сын моего возраста – белобрысый пацан. Жили мы тогда в приграничном военном гарнизоне, где будни всех обитателей протекали в похожем ритме, все знали друг друга и видели, кто как живёт.
Так вот, однажды наши старшие задумали провести совместные выходные и куда-то отправились вместе. Помню, приехали мы в людное место, светит солнышко, гуляют красивые люди, у всех приподнятое настроение, и двое четырёхлетних нас, счастливых и орущих, наивно радующихся перспективам новой реинкарнации.
И вот мы все вместе проходим мимо «Детского мира» (земля обетованная для детей нашего времени), где в витрине выставлено что-то чрезвычайно привлекательное. А именно – машина с ключом в боку, чтобы пружину заводить. Крутишь ключ до упора, и машина мчится, рождая восторг и желание, когда вырасту взрослым, купить таких сто тысяч штук и устроить гонки. Мы с моим другом смотрим на витрину, практически не моргая. Потому что там реальное пацанское сокровище!
И в этот момент я наблюдаю картину, которая навеки заякорилась и осталась в моей памяти. Словно это случилось вчера. А сама история и её последствия внесли значительные коррективы в траекторию моего развития.
Так вот, мой товарищ вдруг бесстрашно валится на спину, выгибается под неимоверным углом, раскидывает в сторону руки-ноги, начинает извиваться, делая при этом «снежного ангела» на бетоне тротуара. И всё это сопровождается утробным «ААААААА! ХОЧУУУУ МАШИНУУУУУУУ!». Жуть картина.
Это была эталонная истерика ребёнка, требующего от жизни желанного сокровища. К слову, громкая истерика – это один из козырей, которые дети выкладывают своим родителям. Из страха получить отказ, ребёнок запускает в пространство послание следующего содержания: «Мне бесконечно важно получить этот объект. Без него моя жизнь не имеет смысла. Я понял, что эта игрушка – неотъемлемая часть меня самого! Не отказывайте мне, пожалуйста. Я так жутко боюсь вашего отказа, что просто схожу с ума! Ваш отказ дать мне это будет воспринят мной как отказ любить меня самого!»
Для родителей того пацана истерика их сына была козырным тузом, им нечем было крыть. Поэтому они, глупо улыбаясь и испытывая жуткую неловкость перед всей улицей, которая наблюдала это представление, начали поднимать мальчика с земли, говорили ему ласковые слова, что-то обещали. Но тот был реальным специалистом и только усиливал своё выступление.
Мои родители стояли и смотрели на эту картину, с интересом переводя взгляды с истерящего пацана на меня. Как я отреагирую? И я отреагировал. Решил, что в стороне не останусь. Воистину говорил классик: опыт сын ошибок трудных. А если перефразировать с поправкой на реалии: опыт также является сыном тупейших поступков.
Четырёхлетний я увидел, что истерика моего друга возымела у его родителей реальный успех – ведь те пообещали, что в ближайшее время купят ему вожделенный автомобиль. И мне пришло откровение, что есть реально работающий способ общения с родителями! Потому я решил немедленно прибегнуть к тому же методу, наивно полагая, что у меня тоже получится подобный перфоманс и я смогу повлиять на своих.
Ха! Не будучи специалистом, делал я это не убедительно, без огонька, так сказать.
Я осторожно лёг на спину, и стал воспроизводить те же движения руками, которые показал мой друг, при этом вяло подвывая «Хочу машину!». Даже единой слезы не удалось выдавить. Так себе театр получился. Разумеется, никто не поверил. С тех пор у меня чутьё на истинных актёров.
Зато моя мама не растерялась. Она схватила меня за руку и так подкинула в воздух, что я всё понял ещё до приземления. Её взгляд и шипящее «Замолчи!» я помню по сей день. Мне хватило полминуты, чтобы понять – истерика не моё. Мне нужно искать другую нишу. А дома меня ждало закрепление материала. Мама, папа, хочу сказать, что материал вы тогда закрепили намертво. Хватит на следующую реинкарнацию.
Полученный опыт сподвиг меня искать другие инструменты влияния, не такие очевидно агрессивные, за которые можно немедленно огрести по шапке. Я понял, что можно прибегнуть к печальному взгляду в духе кота из «Шрека», транслировать молчаливо-сутулое страдание и вымогать жалость к себе, пытаясь внушить окружающим чувство вины. Та же агрессия, только в праведных одеждах «помогите, люди добрые».
Или попытаться договориться «ты мне, я тебе», или прибегнуть к обманным манипуляциям. Столько всего интересного, пробуй – не перепробуешь!
Попадая в этот мир, мы с первых дней учимся находить ответы на бесконечно важные для себя вопросы. И в процессе взросления мы наблюдаем, как на эти вопросы отвечают окружающие.
- Кто я сам такой?
- Где проходят мои границы?
- Как понять границы других людей?
- Что за мир вокруг меня?
- Каковы его законы?
- Что мне позволено в этом мире?
- Как мне общаться с миром и людьми?
- Как просить желаемое?
- Как воспринимать отказ?
Для ребёнка очень болезненно воспринимать отказ. Даже мы, взрослые, порой не умеем с достоинством встречать неудачи и потери, что уж говорить про того, кто только начал свой путь.
Порой «нет!», которое слышит маленький человек, – это его личная трагедия или даже катастрофа. После неё только и остаётся, что забиться в угол и плакать целую вечность. Пусть даже эта катастрофа размером с машину, которую не купили родители.
И маленькому человеку нужно отгоревать этот отказ, научиться жить с ним. Более того, не только не обидеться на весь мир, но ещё и позволить себе сохранить веру и остаться счастливым.
Принимать отказ с достоинством – это один из самых важных и болезненных уроков, которые мы все учимся проходить. Это избавление от иллюзий и мифов по отношению к окружающему миру. Прогулять этот урок – себе дороже.
А способность горевать, отпускать и продолжать жить дальше – важнейший навык зрелого человека.
И как важно, чтобы нас, маленьких детей, в момент горевания и расставания с иллюзиями сопровождали понимающие и любящие взрослые. Чтобы давали нам время и верили, что мы справимся. В противном случае, не научившийся принимать отказ взрослый человек, всю свою жизнь будет закатывать истерики, пусть теперь они станут метафоричными и будут выглядеть иначе. А это, как все мы знаем, зрелище так себе.
А как это было у вас, друзья?