- Шура что стряслось то? – нахожу соседку вечером сидящей на пороге и рыдающей.
Такой я её никогда не видела. Наверное, что-то серьёзное. Она всхлипывает так, что на полдеревни слышно. На вой Шуры пришла и Люба.
-Что тут у вас? – заходит она в палисадник.
Начало рассказа:
Предыдущая глава:
Удивительно, как быстро она подружилась с нами. И мне кажется будто сто лет её знаю. И кажется не злюсь на неё вовсе. Жаль даже девчонку. Ведь если она и впрямь любит Егора, каково ей смотреть на то, как он крутится возле меня.
- Ой..., ой, девочки, – завывает соседка.
- Шура, да успокойся ты, – трясу её за плечи, чтобы привести в чувства. – Толком расскажи.
- Ой..., – только и слышно от той.
Долго мы приводили Шуру в чувства. Завели домой. Я уложила детей. Маша уснула вместе с Шуриным младшеньким сыном в его кроватке. Люба помогла плачущей Шуре прибрать стол после ужина.
Только изрядно выплакавшись, ближе к одиннадцати вечера соседка наконец поделилась своим горем.
- Уже шестнадцать лет с ним душа в душу. Ведь трое детей. Трое! – рассказ снова стал походить на всхлипывания, но Шура взяла себя в руки. – На вахту уехал, все как обычно. А я как чувствовала, уговаривала здесь найти работу, не мотаться больше. А он упертый. Всё заработать больше хотел. Всё одно, уехал! И тут мне говорят, что видели его, видели в Москве с женщиной с ребеночком маленьким. Вот ведь как бывает. Москва то она вон какая большая, но ведь встретились же.
- Может врут, – участливо предположила Люба.
- Ну и что же будешь делать? - я понимала, что Шура слухам бы не поверила, значит информация проверена.
- Уж приезжал сегодня. Позвонила ему. Сказала, что так мол и так. Рассказывают. А он и отрицать не стал. Приехал сегодня. Вещи собрал и до свидания. Устал, говорит, от жизни такой. Устал… Понимаешь, устал… От меня, наверное, устал… От детей…
Шура снова заплакала. Но на этот раз тихо, отчаянно. Я смотрела на нее и сердце сжималось от боли. Александра красивая женщина. Быт, деревенский нелегкий труд, постоянная возня с детьми сделали ее слегка суровой стойкой, как говорят деревенские мужики, «бабой». Не у Христа за пазухой жила она. Муж ее сам создал для этого все условия. А теперь взял и бросил одну с тремя детьми.
- Ничего, - вздохнула Шура и смахнула со щеки слезу. – Я сильная. Я справлюсь.
И я верила, она справиться. Она и детей поднимет и жизнь свою еще устроит. Сейчас только не находилось у меня слов поддержки для подруги. Они будто комом застревали в горле. Да и что тут скажешь. Люба тоже понимающе молчала и гладила плачущую Шуру по плечу.
- Ой, девочки, что это, - Люба застыла, взгляд ее наполненный ужасом был устремлен в окно, к которому мы с Шурой сидели спиной.
Я обернулась и обомлела. Полыхала крыша моего дома.
Мы все втроем подорвались на улицу. И когда выскочили, поняли, что горит все: и дом, и баня, и сарай. Пламя было таким огромным, стоял сильный треск.
- В пожарную, в пожарную звони, - кричала я Шуре. – Скорее.
- Детей, детей из дома выносите, - мотанулась Шура к своим владениям. – Перекинется ведь огонь-то.
Люба побежала к колодцу. Она отчаянно плескала воду на огромный столб пламени, который вырывался из окон моего дома. Плескала и снова крутила барабан колодца. Плескала и крутила. Но все было напрасно.
Мы с Шурой вытащили из ее дома детей. Напуганные они ничего не понимали. Уложив их в одеялах на траву на другую сторону улицы, оттащили любу от колодца. Девчонка так отчаянно пыталась потушить пламя, подходя очень близко к горящему дому, что сама могла запросто пострадать.
Только теперь, когда дети были в безопасности. Шура начала звонить в пожарную. Но не успела еще набрать номер, как машина с сиреной и маячками показалась в конце улицы. Видимо, кто-то из соседей, которых немало набежало на пожар, догадался позвонить.
Только когда за дело взялись пожарные, мы начали немного соображать. Детей отнесли в дом к Любе и оставили ее с ними. Шура ринулась в свой дом за документами. Но один из пожарников заверил ее, что они не дадут пламени распространиться. И на самом деле. Пожар уже был почти потушен.
- Там комната одна не совсем выгорела, - очень высокий мужчина в форме пожарного подошел ко мне. – Можно пойти забрать вещи. Но только, если ценное что-то или ребенку необходимое. До приезда следователя лучше не трогать ничего.
- Следователя? – я очень удивилась.
- Девушка, это чистой воды поджог. Я конечно не специалист, но повидал. Постройки, отдельно стоящие, все разом загорелись. Да и следы от бензинчика имеются. Так что аккуратно берите необходимое.
По счастливой случайности комод, где лежали документы и мои небольшие сбережения остался цел. Как же я благодарила за это небеса! Хоть все и было залито водой, но уцелело. Все остальное выгорело почти дотла. Здесь же в комоде остались и Машины памперсы. Но они тоже были мокрыми и так сильно воняли дымом, что я бы не решилась одеть их на ребенка.
Зрелище было жуткое. Мой дом! Который строил еще мой дед. В котором жили мои родители.
Я никак не могла прийти в себя. И кому пришло в голову сделать такое. Страшно представить, что бы было, если бы мы с Машенькой оказались дома.
- Егору нужно позвонить, - опомнилась люба уже ближе к утру.
Мы все сидели у нее на кухне и пили горячий чай с ромашкой, чтоб хоть как-то успокоится. Дети спали на одной единственной кровати. Нам еле-еле удалось их снова уложить. Шура не стала возвращать детей домой. Там жутко пахло гарью.
- Да, - наверное нужно.
Сейчас мне очень не хватало Егора. И как я не вспомнила о нем за все это время.
- И кому же ты так насолила? – Шура, отложив в сторону собственное неуемное горе, сейчас очень переживала за меня.
- Я даже и не знаю. Не представляю, - в этот момент я перебирала в мыслях всех жителей деревни, с которыми могла хоть как-то пересечься за время своего возвращения.
Но никто не шел на ум. Из всех, с кем мне было что делить на ум шла только Люба. Но она весь вечер провела с нами. Да и не способна эта девочка на такое.
- Я знаю кто! – вдруг подала она голос. – Ты что забыла эту мадмуазель, которая приезжала к тебе утром.
Юля! Меня будто холодной водой окатили. А ведь и впрямь она могла это сделать. Ей не с руки, чтоб Олег усыновил Машу или вернул меня. От этой страшной догадки, что она хотела таким образом избавиться от нас, мне стало жутко.
Продолжение: