А холод к ночи стал просто зверским. Я вспомнил, что, кроме короткой, пусть и пуховой, куртки, на Оле была юбка до колен и капроновые колготки. Капроновые колготки! Девица совсем без мозгов. Конечно, она не рассчитывала на ночёвку, но головой же всё равно надо думать. В лес – и в колготках! Она бы ещё босоножки надела – и вот вам идеальный образ растяпы. В такую ночь и замёрзнуть немудрено. Надеюсь, она быстро идёт. Надеюсь, она не сбилась с пути...
Спал я скверно. В моём мозгу по кольцам Сатурна мотались бешеные белки, и та самая, настоящая, которую я увидел в том фантастическом лесу, уже в реальности прыгала с ветки на ветку в телефоне нашего оператора, пока мы ждали вылета. Я просил его включать это видео снова и снова.
Нас провожала русская часть съёмочной группы и представители посольства. Даша тоже была здесь. Я подошёл к ней. «Ты можешь дать её адрес?». Странный я какой-то. Почему не номер телефона? Адрес какой-то. На кой он мне? Даша холодно смотрела на меня. Она – её работодатель. Она обязана знать адрес. Нас позвали на посадку. Я нехотя бросил напоследок: «Прости». Переступил через себя зачем-то. На всякий случай. Это всё равно что чиркнуть спичкой, осветив на несколько секунд кромешную тьму.
Мы сели в самолёт. Вип-места. Первый класс, ты подумай. Как всегда. Она права – мы из разных кругов. Не могу даже представить её на вип-сидении.
Я знал наперёд всю свою жизнь. Сейчас играю красавчиков, чуть позже перейду на колоритных стареющих мужчин, которые, несмотря на возраст, продолжают успешно окручивать глупеньких и роскошных дамочек. Потом я стану стариком, но, скорее всего, найду в себе силы участвовать в фильмах. Может, даже умру на съёмках – это будет почётно!
И однажды умрут мои родители. Я останусь один. Или всё-таки женюсь? Маловероятно. Каждая невероятная влюблённость, каждая загульная страсть – всё это в один день тонуло, как пустая бутылка, брошенная в волны и набравшая воды... Не понимаю, что мне надо. Некоторые девушки были исключительно заботливыми. Мама говорила, что это – главный критерий отличной спутницы жизни. Красивые, заботливые, умные, ласковые... Но они мне были не нужны. Совсем. По-моему, мой максимум для встреч – три месяца. Уже не помню, но, кажется, именно три месяца – мой рекорд. И что со мной не так?
Зачем я думаю об этой русской девчонке? Она такая непонятная. А я – не мастер разгадывать ребусы. Разве это не утомительно?
Я посмотрел в иллюминатор. Белые облака холодного неба. Я опустил шторку и откинулся на мягком сидении, чтобы вздремнуть.
А может, мне её жалко? Я открыл глаза. Мало ли кого мне жалко. И я снова вознамерился уснуть... Она уверена, что её брат жив. Я почему-то тоже в этом уверен. Белые вершины гор... И зачем их покоряют люди? Им, что ли, делать нечего? А потом одно неосторожное движение – и срываются с высоты, и, если выживают, то замерзают, не в силах выбраться из снежной западни. Ужас.
Экспедиция Олиного брата покоряла Манаслу. Это один из восьмитысячников Гималаев в Непале. Если подумать, то что такое восемь километров? Да их можно часа за два пройти. И что с этими горами не так? В новостях сказали, что восемь горных километров покоряются два месяца.
А ещё в горах бывают лавины. Эти альпинисты – самоубийцы, не иначе.
А ещё в горах нет душа, туалета, мягкой постели и культурной жизни. Там бессмысленно носить лакированные ботинки. Там нет тренажёрных залов, парикмахерских, а в отношении еды – я полагаю, они питаются всем, что под руку попадётся.
Мне так нравится думать о ней, об этой девчонке. Не могу отделаться от мысли, что уже её видел когда-то. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы её забыть? Если бы я мог увидеть её сейчас...
Но ясно одно – мой приезд не сделал бы её счастливой. Болеет мать. А болеет, потому что пропал без вести сын и муж – тоже бывалый альпинист – уехал его искать. Постойте... Но куда же приеду? Адрес, адрес... Как найти человека в огромной Москве? А мой актёрский график расписан на годы вперёд.
Когда мы приземлились в Корее, я был на грани отчаяния. Да что со мной, собственно? Садился в самолёт здоровым и бодрым, и вот, 7 часов перелёта, а я разбит, как древняя корейская ваза.
Мы включили телефоны, прошли в вип-зону... Одно непрочитанное сообщение. Английские буквы... Спам? Я рассердился и уже хотел было удалить его, но вчитался. «Улица Красносельская, дом 8, квартира 34». Отправитель: Даша.
Вот тогда меня и перещёлкнуло. Невозвратимо.
К недоумению съёмочной группы, я наскоро, почти небрежно, распрощался со всеми и почти бегом кинулся к выходу.
Зачем? – вы спросите. На этот вопрос ответить просто. Я побежал оформлять срочную визу в Непал, закупать одежду и снаряжение для жизни в горах... И уже через два дня прилетел в Катманду, чтобы оттуда вместе с весьма подозрительным гидом двинуть к горе Манаслу – это одна из высочайших коварных гималайских вершин, «Гора духов», в чьей зловещей тени, судя по сводкам новостей, и пропала экспедиция с Олиным братом.
Проснувшись однажды утром, я увидел, что мой гид исчез, и никто не мог сказать, где он. Да и как кто-то мог сказать? Тут все говорили на тибетском. Но кое-как я всё-таки понял, что через эту деревню пролегает дорога многих путешественников, и самым разумным было дождаться кого-то из них. Но я давно перестал быть разумным. Вот в чём всё дело.
И ещё я понял, что сейчас не сезон для восхождений на гору, и мне придётся немало ждать. Мало-помалу, месяца два, пока я жил в домишке без удобств и ел самую простую пищу на кухоньке соседнего, не менее захудалого, жилища, где я был в это время единственным платёжеспособным посетителем, мне поневоле пришлось выучить тибетский.
Там мне часто снились жуткие сны. Я всегда просыпался с чувством, что могу опоздать. Куда? В чём? Я этого не знал. Но однажды я твёрдо решил сам найти долину под названием Эй-Мату, о которой местные говорили много зловещего. Я не мог больше ждать. «Это опасно, не ходи туда!» – просила меня хозяйка. Но в моих тёмных снах зелёные глаза грустили всё больше, я чувствовал, что теряю её. Надежду. И я пошёл искать Эй-Мату.
Хозяйка была права – часа через три разыгралась жуткая метель, так что и свои ноги разглядеть было сложно, уж не говоря о том, что там, под ними... В один момент я почувствовал, что мои ноги едут вниз, неумолимо скользят, и я готов был ухватиться за эти снежные хлопья, лишь бы замереть, лишь бы это вечное скольжение прекратилось... Я помню, как ударился обо что-то. «Вот и всё. Вот и всё. Вот и всё», – повторялось у меня в голове. Напоследок я только отметил про себя, что этот бесконечный снег, засыпающий на моё лицо, – он прекрасен.
Я очнулся. Надо мной был серый деревянный потолок, довольно низкий. Я был накрыт соломенным одеялом, даже двумя, и мне не было холодно. Как странно, – подумал я и приподнял голову. Низенький столик, плошка, стакан на нём. Горшок – видимо, с какой-то едой. Я сел на своей лежанке. Моё внимание принадлежало сейчас только этому горшку: так сильно я хотел есть. Даже не помню, как добрался до него, но он был полным – и за полминуты сделался пустым. Самая простая каша, почти несолёная – она показалась мне тогда вкуснее лучших кушаний в изысканных ресторанах.
– А, проснулся, – в лачугу вошёл бородач лет шестидесяти.
Я неловко поставил горшок на стол.
– Хорошо же тебя к моему дому прибило! Повезло тебе, парень, а то бы снежного духа кормил уже.
Я не понимал ни слова.
– Где я? – спросил я у бородача.
То, что именно он меня спас, я узнал гораздо позже, когда выучил язык, на котором он говорил. И это был русский язык. Бородача звали Николаем, и он жил здесь только потому, что много лет назад потерял здесь свою жену. Они оба были опытными альпинистами, познакомились в одной из экспедиций и приехали на Манаслу в свой медовый месяц. Они забирались на гору вместе, плечо к плечу, но жена сорвалась в ледяное ущелье. Это случилось за одно мгновение. И жизнь Николая осталась здесь, рядом с ней. С тех пор прошло почти тридцать лет. «Я часто с ней говорю, только тихонько, а то ведь тут и лавины случаются».
Именно в этом доме мне перестали сниться те страшные сны. Я понял, что на месте. Но как надолго? Зачем? Поначалу меня даже не волновали эти вопросы. Было так спокойно, как никогда в моей жизни. На рассвете горы были так прекрасны, что слов человеческих не хватит описать это волшебство. Фиолетовые, зелёные, золотые, синие, оранжевые – бог мой, какие же краски на этих с виду уныло белоснежных склонах я впитал своим сердцем... Дед Николай даже водил трёх коз и маленький огородик. Это так странно! Неужели этого могло хватить двум взрослым людям? Но нам хватало. Сыр, молоко, масло, кукуруза, картофель, морковь... Я всегда был сыт. И этого было вполне достаточно для покоя в моей душе.
Развлекались мы разговорами, а потому мой русский становился с каждым днём не просто грамотным, но даже ловким и порой задиристым. Я мог с полным осознанием, пусть и фальшиво, спеть частушку с картинками. Вы же понимаете, о чём я?
Я всё ждал знака. Я мог давно уйти от этого старика, ведь он знал выход к деревне. Но я ждал знака. Я не хотел видеть других людей. Я был уверен, что должен остаться здесь.
Прошло почти два года. Однажды дед Николай разбудил меня очень рано, до рассвета, всучив помятый бумажный пакет.
– Ты говорил, что ищешь молодого альпиниста. Я таких тут мало встречал. Но вот русского старика вроде меня повидал одного. Он у меня дня два прожил, очень больной. Умер прямо на этой лежанке. Я его тащил до деревни так долго... А пакет, что при нём был, почему-то не решился отдать. Звали его Михаил Трофимыч. Вот, отдаю тебе. Пора тебе, друг. И коз моих прихвати – в деревне отдашь кому-нибудь.
– Да как же ты без коз? – говорю.
Старик не терпел, когда я его на «Вы» называл. Чужой, говорит, я тебе, что ли?
– Дело говорю. Уводи их. Да сам собирайся, а то скоро погода испортится. Ух, надоел ты мне, болтун, сил моих нет...
Он очень меня торопил. Вывел меня на тропу, я всмотрелся в него на прощание. Два года с этим человеком. Я бы и ещё не отказался пожить с ним. Что на него нашло? Он даже обнять себя не дал. Повернулся и пошёл прочь. Но я точно видел, как он смахивал слёзы.
Коз я пристроил быстро, меня в благодарность взялись кормить, а я возьми и скажи о своей печали: что с моим стариком? «Не грусти, просто дух Манаслу уже ждёт его». Я вздохнул, не зная, верить ли мне в это.
В который раз взглянув на бумажный пакет, который отдал мне дед Николай, я понимал только одно: его нужно передать Ольге. Здесь, в горах, я научился не сомневаться. Первая мысль всегда была верной, пусть даже ответы – почему надо сделать так, а не иначе – приходили гораздо позже.
Дух Манаслу... Дух Манаслу... Ты злой или добрый? Неужели ты обидишь моего старика? Ни одной фотографии, ничего у меня о нём не осталось.
Продолжение: https://dzen.ru/a/ZHcwQHpQhkUA_88z?share_to=link
Если вам нравится моя киноповесть, ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал!
#чоинсон #рольдляЧоИнсона