Пони был грустный.
Он стоял около клумбы, опустив голову, и яркое седло на его спине добавляло оптимизма окружающим – но не самому пони. Маленькая лошадка не двигалась, застыв, будто статуя, и казалось, что никого больше в мире не осталось – только пони и его вселенская печаль.
- Ему плохо? – поинтересовалась Лиза у владелицы – молодой девушки, жевавшей жвачку и листавшей картинки на смартфоне.
Девушка оглянулась на пони.
- Кому, ему-то? Не обращайте внимания, он у нас тот еще артист. Мы его кормим, чистим, угощаем, а он всегда такой несчастный, будто мы его целыми днями бьем. Наверное, в прошлой жизни был котиком и выпрашивал еду. – Она потрепала пони по длинной челке. – Да, Зефир? Поздоровайся с людьми.
Пони зыркнул на Лизу живым хитрым глазом, тяжко вздохнул и переступил ногами. Катерина усмехнулась.
Старшие Лисичкины категорически отобрали у Даши и Кости детей («Вы через неделю на море уедете, а мы по внукам скучать будем!») и решили поехать в соседний городок, погулять в парке. Тут всегда было интересно, особенно летом: карусели, набережная, вот даже пони есть! На мелкой лошадке катали детей, и Матвей уже подпрыгивал, тоже очень хотел прокатиться.
- Я за ним прослежу, - сказал Павел. Катерина с Лизой отошли в сторону, чтобы не мешать. Матвея усадили на Зефира, и тот, словно очнувшись вдруг, бодро махнул головой и потрусил следом за хозяйкой, взявшей его под уздцы. Катали вокруг большой клумбы, но Матвею и этого было достаточно. Павел снимал его на телефон, чтобы отправить потом Даше.
- Ладно, пони притворяется, - сказала Лиза, - а этот? – и она указала куда-то вбок. Катерина посмотрела.
Чуть дальше на липовой аллее, где прогуливались мамочки с колясками, сидел со своими картинами местный художник, и бойко торговали мороженым, пристроился на походной табуретке заросший щетиной мужичок. Рядом с ним на жердочке сидел орел. В орлах Катерина плохо разбиралась и не могла бы точно сказать, к какому виду принадлежит конкретный; но был он здоровенный, с желтыми лапами и желтым же клювом. Коричневое оперение лежало не гладко: орел был взъерошенный и тоже грустный. Мужик периодически поливал его водой из бутылки, и птица поворачивала голову, встряхивалась, ловила струйку клювом. На улице было больше тридцати, и орлу это явно не очень нравилось.
- Не знаю, - сказала Катерина, глядя на птицу издалека. – Жарко ему, бедняге...
- Я еще понимаю, животные в зоопарках, - произнесла Лиза, - они, по большей части, родились в неволе. Их нельзя выпускать, потому что в природе они погибнут. Но там их вкусно кормят, они живут в вольерах... Хотя я и читала, что их иногда ловят и привозят. А вот такие?
- Я не знаю, Лиза, - покачала головой Катерина. – Может, его хозяин тоже птенцом нашел и выкормил. А может, купил у кого-то. Орел явно ручной, дикую птицу так не посадишь, и с людьми фотографироваться не пустишь. Видишь, к нему подходят, а он не реагирует? Значит, к людям привык.
- Может, ему лучше было бы на воле?
- Не улетает же.
- Так он за ногу привязан, бабуль!
Мужичок снова полил орла из бутылки. Тот прищурился, расправил крылья, переступил на жердочке желтыми лапищами. Мужик погладил орла по спине.
- Вроде и этот неплохо живет, - пробормотала Лиза. Катерина кивнула.
- Давай посмотрим, как Матвей катается...
Катерина думала: стоит предупреждать Лизу, что, когда поедут на море, могут увидеть совсем других животных, с которыми пофотографироваться предлагают? На юге это гораздо более жесткий бизнес, чем здесь, в провинции. Тут пони с конюшни и орел, которому чешут спинку, а там – по большей части, желание заработать как можно больше денег. Животное зарплату не получает, только еду. Катерина оглянулась на орла. Тот хлопал крыльями, от них разлетались брызги. Ну, хоть этому повезло...
© Баранова А.А., 2023