Часть 2
Часть 4
Часть 6
Грузовик зарычал. Из-под передних колёс взметнулись фонтаны песка.
Полуприцеп с шумом и брызгами врезался в воду. Задние фонари продолжали светить ещё около десяти секунд, а потом погасли.
Турбина завизжала и забилась в путах ремней. Выходившая из сопла струя отработанного газа разрывала воду на двенадцать метров, обнажая дно, и не давала заводи залечить рану. Водяная пыль взлетала до самого неба. Тент сорвало, три из восьми стяжных ремней лопнули.
И если это казалось противоестественным, то дальнейшее окончательно обратило происходящее в кошмар.
Турбина, рыча, свистя и харкая желтоватым гноем, поползла по поддону прицепа. Двигалась благодаря поглощённому и выброшенному воздуху. Всасывала его с немыслимой скоростью и скользила по его зыбкой плотности. Или же сам Дьявол положил лапу на любимую игрушку и принялся толкать её.
Майский закричал и переключил рычаг коробки передач на первую скорость. Нога утопила педаль акселератора в пол. Но ничего не происходило. Грузовик стягивало на глубину вместе с полуприцепом и обезумевшей турбиной. Вода перед машиной забурлила. Ещё немного, и заглохнет движок.
Тима лихорадочным взглядом окинул приборную панель. И с чего он вообще решил, что сможет что-либо сделать отсюда? Он распахнул дверь кабины и полез наружу, схватившись за поручень для рук. Ощутил на себе невероятную мощь ветра. Униформа охранника затрепетала, форменную бейсболку с эмблемой завода сорвало и унесло прочь.
— Ты с ума сошёл! — проорал Майский. — Вернись в кабину!
Но Тима его не слышал. Он не отрывал глаз от бешено вращавшегося вентилятора, впитывая всем нутром невозможное: как авиационный двигатель, сбросив остатки ремней, осмысленно елозит по поддону полуприцепа. За лопастями сверкали звериные зеленовато-жёлтые глаза.
Тварь, прятавшаяся в обтекаемом панцире, определённо ухмылялась.
Продолжая держаться за ручку, Тима перебрался на полуприцеп, а затем распластался на его платформе. Вцепившись в раму, потянулся к топливному баку. Там находился рычаг замка́, отвечавшего за крепление прицепа к тягачу. Дёрнул рычаг на себя и влево. Зашипело, но полуприцеп так и остался сцепленным с грузовиком.
Ничего не понимая, Тима беспомощно завертел головой. Его понемногу стаскивало во вращавшуюся пасть-пропеллер. Вода поднималась. Наконец он сообразил, в чём дело.
— Герман! Пульт! — закричал Тима. — Нажми кнопку, чёрт возьми!
Пульт управления расцепкой обнаружился в специальном кармашке с левой стороны сиденья водителя, и Майский с воплем нажал нужную кнопку.
Шкворень полуприцепа, представлявший собой стальной стержень, выскочил из предназначавшегося ему паза. Провода, соединявшие кабину грузовика и полуприцеп, а заодно отвечавшие за пневматику и электрику, натянулись и со свистом лопнули.
Полуприцеп с водянистым фырканьем начал погружаться в заводь.
Тима издал ликующий вопль и осёкся.
Заливаясь злобным лязгающим хохотом, турбина совершила рывок. Задние правые колёса грузовика разорвало в клочья. Вспыхнули и погасли искры, охлаждённые брызгами. Машину затрясло, когда пришёл черёд левых колёс. Вода клокотала. Вонь жжёного металла оттеснила речные запахи и смрад мясного гумуса.
Турбина, работая одним только вентилятором, неторопливо пережёвывала магистральный тягач.
«И ни одна лопасть не затупилась и не сломалась. У зла иные законы», — подумал Тима, ощущая пустоту в груди.
Он уже практически лежал на чёрной воде, под холодным светом звёзд, этих внеземных софитов. Отпусти он руки, и его протащило бы по поверхности воды и всосало в турбину. У Майского ситуация складывалась не лучше. У кабины грузовика клубилась вода, не давая открыть двери. А за их открытием последовала бы судьба куска свинины, угодившего в промышленную мясорубку.
Решение вспыхнуло в голове серебристой молнией. И разве не к нему подталкивала предыстория турбины?
Хватаясь под водой руками за выступы покорёженного тягача и ощущая всю тяжесть одежды, Тима подплыл к турбине. Лопасти замедлили ход, и он уже знал, в чём причина. Зло играло с аптекарскими весами, на которых дотошно измеряло судьбы и пожертвованную плоть.
— И голод тысячи, — прошептал Тима, постигая сокровенный смысл этих слов.
Он не выбирал, какая часть тела ему менее дорога́. Просто сунул в лопасти толчковую ногу. Правую. Где-то на грани слышимости, опознал свой тонкий крик, который вряд ли мог принадлежать целому человеку.
Теряя сознание, Тима стал свидетелем двух вещей.
Первая: как левая нога, следуя за правой, ныряет в пенящиеся, кровянистые брызги.
И вторая: как лопасти вентилятора, сыто хлюпая, останавливаются.
Первое, что ощутил Тима, был холод. Но не тот холод, когда морозец пощипывает кожу, а тот, что зарождается в груди, обозначая безвозвратную и глубокую утрату. В мыслях ещё плавала тьма, шелестящая бритвами. Внутренним взором Тима видел, как звериные зеленовато-жёлтые глаза отворачиваются и уходят, унося шелест бритв. И всё равно он испытывал страх.
А потом навалилось облегчение, и он всхлипнул. Его тело поддерживал в меру жёсткий матрас, а вокруг пахло антисептиками. Значит, всё закончилось. Значит… Додумать он не успел, потому что почувствовал, как по груди и шее скользнула чужая рука, ища способ его обнять.
Окончание завтра.
©Николай Ободников "Двадцать килограммов"
-----------------------
Читайте "Сирены Амая" — шокирующий детектив/триллер (победитель конкурса "Со слов очевидцев", номинация "Лучший триллер").