Наверное, многие помнят диалог из заключительной пьесы о Бальзаминове:
«Бальзаминов. Погодите, постойте! А то я помешаюсь в мыслях. Этакое счастье и вдруг, в один день...
Матрёна. Не было ни гроша, да вдруг алтын!
Бальзаминов. Да замолчи ты!»
Почти через десять лет Островский напишет пьесу, заглавием которой станет эта пословица, да и в конце её она снова прозвучит .
Пьеса традиционно названа комедией, и есть в ней не только комические, но и откровенно, казалось бы, фарсовые сцены. Один из героев её мне представляется во многом прямым потомком Мишеньки Бальзаминова... И вместе с тем я бы сказала, что это одна из самых страшных пьес в наследии Александра Николаевича. И самое страшное в ней — изображение губительной силы денег.
Очень выразительны авторские пояснения: «Действие происходит лет 30 назад, на самом краю Москвы». И дальше — подробнейшее описание места действия: «Слева от зрителей угол полуразвалившегося одноэтажного каменного дома. На сцену выходят дверь и каменное крыльцо в три ступени и окно с железной решёткой. От угла дома идёт поперёк сцены забор, близ дома у забора рябина и куст тощей акации. Часть забора развалилась и открывает свободный вход в густой сад, за деревьями которого видна крыша дома купца Епишкина. На продолжении забора, посереди сцены, небольшая деревянная овощная лавка, за лавкой начинается переулок. У лавки два входа: один с лица с стеклянной дверью, другой с переулка открытый. С правой стороны, на первом плане, калитка, потом одноэтажный деревянный дом мещанки Мигачёвой; перед домом, в расстоянии не более аршина, загородка, за ней подстриженная акация. В переулок видны заборы и за ними сады. Вдали панорама Москвы». Не знаю, у всех ли, но у меня, когда читаю про полуразвалившийся дом и тощие кусты, ассоциации, естественно не с волжскими просторами, как во многих других пьесах, и не уютными уголками старой Москвы, а с чем-то, напоминающим горьковские ночлежки или город-убийцу у Достоевского... Хотя вроде бы ничего подобного здесь и нет.
А позднее мы узнаем, что лавка епишкинская достаточно подозрительная («Я, братец, ничего не знаю, я ничего не знаю, а, чай, слышал, какой разговор-то про тебя насчет притону-то?»), да и вообще живут здесь весьма неоднозначные личности.
На какой-то момент может показаться, что в пьесе соблюдаются законы классицизма — к примеру, «говорящие» фамилии (как вам понравятся «купец-лавочник» Истукарий Лупыч Епишкин или квартальный Тигрий Львович Лютов?). Налицо и «единство места» (все последующие действия имеют ремарку «Декорация та же»), и единство времени (события комедии происходят в течение суток).
А вот о «единстве действия», конечно, речи нет. Замечательный актёр и режиссёр Н.П.Хмелёв, работая над постановкой комедии в своей студии, выделил три сюжетные линии, где-то идущие параллельно, а где-то переплетающиеся. И вместе это всё создаёт, как он выразился, картину «жизни обитателей российского ''зверинца'' тогдашних лет».
«За деньги, за проклятые деньги...» - скажет в финале героиня. Что же происходит?
Я когда-то уже писала о пушкинском Скупом рыцаре, проводила параллели с другими знаменитыми скупцами мировой литературы, однако Крутицкий у Островского, мне кажется, падает ниже их всех. О пушкинском герое и его отношении к деньгам было сказано:
О! мой отец не слуг и не друзей
В них видит, а господ; и сам им служит.
И как же служит? как алжирский раб,
Как пёс цепной. В нетопленой конуре
Живет, пьёт воду, ест сухие корки,
Всю ночь не спит, всё бегает да лает.
А золото спокойно в сундуках
Лежит себе.
А что же Михей Михеич Крутицкий? Хмелёв указывал: «Безудержное стремление Крутицкого к деньгам, жадность хищника, граничащая с безумием... является основой, вокруг которой завязывается вся пьеса».
Островский нигде не приводит литературных аналогий (в устах героев пьесы они прозвучали бы просто неуместно), но, думаю, он хотел бы, чтобы читатели и зрители вспомнили их. Давайте и мы вспомним. Уже не пушкинского героя (о нём вы можете прочитать здесь).
Плюшкин у Н.В.Гоголя, конечно, выглядит нищим: «Если бы Чичиков встретил его, так принаряженного, где-нибудь у церковных дверей, то, вероятно, дал бы ему медный грош... Но пред ним стоял не нищий, пред ним стоял помещик. У этого помещика была тысяча с лишком душ...». И комнаты его, как мы вспомним, - это своего рода склад когда-то ценных вещей.
Бальзаковский Гобсек вообще производит другое впечатление: «Беден он был или богат? Никто не мог бы ответить на эти вопросы». Он предпочитает, чтобы люди считали его бедным, однако вовсе не выглядит нищим: «По утрам он сам себе варил кофе на железной печурке, стоявшей в закопчённом углу камина; обед ему приносили из ресторации. Старуха привратница в установленный час приходила прибирать его комнату».
Крутицкий же — поразительная личность. Нам достаточно подробно расскажут, «как дошёл он до жизни такой». «Его в нашей стороне все знают; у него здесь свой дом был, лошади хорошие. Служил он в каком-то суде секлетарем, ну, и отставили его за взятки, что уж очень грабил». Правда, жена его расскажет: «Жила я с ним вместе, а никогда не знала, есть у него деньги или нет. Бывало, мне со стороны говорят: ''Хорошо твоё житьё, сколько твой муж грабит''. — ''Не знаю, говорю, не вижу у него денег, видно, где-нибудь на стороне проживает''». А вот дальше, боясь «жить без дохода»,стал Михей Михеич ростовщиком. Причём все его коммерческие махинации ведутся где-то далеко от дома и в полной тайне, а жизнь его с женой и племянницей Настей проходит в страшной бедности: «переехали в одну комнатку, прислугу всю он распустил, а там уж и кухарку сослал [вспомним наши разговоры о кухарках!]. И пришлось Анне Тихоновне самой и кушанье готовить, и за водой ходить. А потом и совсем, говорит, дома стряпать перестали, купим что-нибудь в лавочке и поедим, а когда и так просидим. А теперь вот к нам в соседство перебрались; дом-то этот еще с француза в тяжбе находится, так с тех пор без починки и без всякого призрения и стоит; так Михея Михеича задаром пустили, чтоб он только на дворе присматривал, кирпичи подбирал да в кучку складывал».
Измученная такой жизнью жена его посетует:«Ох, Настя, и я прежде стыдилась бедности, а потом и стыд прошёл». И станет рассказывать, как, чтобы не замёрзнуть зимой «в одном платьишке», надела-таки принесённую мужем «солдатскую шинель, старую-расстарую».
Но и такая жизнь представляется Крутицкому слишком роскошной. Он станет упрекать жену: «Нынче и хлеб-то дорог, и хлеб-то надо по праздникам есть, а вы чаю да тряпок накупили. Чай пьют! Вы меня с ума сведёте! Набрал я тебе липового цвета на бульварах, с полфунта насушил, вот и пейте...Есть у вас липовый цвет и изюмцу есть немножко, я у бакалейной лавки подобрал. Он чистый, я его перемыл».
А ведь чай и «тряпки» куплены на деньги, полученные путём страшного унижения: он с гордостью вручит Настеньке добытое для неё «приданое»: «Я им свидетельство достал на бедную невесту. Вот я что! И священник подписал, и староста церковный подписал... Пойдут по городу, по лавкам, что денег-то наберут! Какой доход! Счастье ведь это, счастье!»
Но «приданым» это только называется. Даже такие гроши он собирается присвоить, приказав жене, которая должна вместе с девушкой идти: «Ты ей и не показывай, что тебе дадут, ты всё мне неси! И Боже тебя сохрани!» А на робкие возражения жены («Она, благородная девушка, за деньги-то такой стыд принимать будет, а мы у неё их отнимем») цинично ответит: «Что её жалеть-то! не родная дочь».
Много ли можно так получить? «Кто рублик даст, кто просто поклонится да рукой махнёт, значит — проходи мимо; кто насмеётся вволю; а добрые люди попадаются — и по десяти и по двадцати рублей дают». Но «добрые люди» подчас только кажутся такими.
И появится в пьесе «солидная личность» Разновесов. Сначала он из своей лавки просящих выпроводит, а потом... Тётка расскажет: «Прошли немного, только глядим, этот купец догоняет нас. Поклонился так учтиво и стал расспрашивать. Расспросил всё подробно и адрес записал; я, говорит, навещу вас сегодня вечером из городу. Как у меня, говорит, своих детей нет, то я желаю быть этой девушке благодетелем». Пока даны деньги, и тётке, и племяннице. Однако, явившись к ним, «благодетель» откровенно предлагает девушке перейти к нему на содержание: «Так уж завтрешнего числа пусть и перебираются, куда я сказал. На углу большой трущобы и малого захолустья... Прямо на всё готовое-с».
И, кажется, нет никакого выхода из этого тупика... И Настя воскликнет: «Господи, ничего я не прошу у тебя! Одной смерти, только одной смерти!»
************
Написала это — и самой стало страшно. И всё же — будем ли вместе читать эту пьесу?
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского здесь