Киндер свистнул своим оборванцам, те быстренько выволокли из кустов двадцатилитровую канистру и вылили всё её содержимое в бензобак пацановской восьмёры.
- Ладно, Киндер, живи пока. Завтра опять заскочу.
Восьмёра со свистом, как бы радуясь, как человек, что её нутро заполнено живительным чёрным золотом, рванула с места в сторону порта. Место это было всемирно известным, и излюблено использовавшимся для дел, не терпящих лишних глаз. Вроде порт – святая святых и там не должно быть посторонних. Корабли – пассажирские, грузовые, посадка, погрузка-разгрузка, но… В эпоху всеобщего развала и беспредела порт, его причалы и пристани, превратились в место где проводятся стрелки вдали от людских глаз, да развлекаются парочки в машинах. С парочками этими забавное дело. Едешь мимо – кажется один человек сидит на водительском месте, наслаждается прекрасным видом и туманом с Невы, руки за голову закинул. Думаешь, романтик, ценитель красоты, провожает закат, а обратно возвращаешься – глядь, а в машине уже две головы, во фокусники. И вроде кирпич на въезде на причалы, да ворота покосились, шлагбаум упал, а редкий патруль пропускает всех за умеренную плату.
- Ну вот, хоть горючка есть, - довольно говорил Месье, поглаживая приборную панель, как лошадь, которую только что накормил, - а то какое стрёмное палево – приехать на первую стрелку, заглохнуть без бензина и толкать её, вот позор.
Время было без десяти три, а они уже подъехали по набережной к порту.
- Запомните, пацаны, - поучал всезнающий Герц, - на стрелку приезжать надо вовремя, секунда в секунду. Сильно раньше нельзя – если ты ждёшь – какое к тебе уважение? Но и опаздывать нельзя, максимум на одну-две минуты, кодекс пацана. А так пацаны ждут пять минут и разъезжаются, а просрать стрелку – серьёзный косяк, с тобой уже потом никто разговаривать не будет, считай всё, вопрос решён не в твою пользу. Сколько там времени? Без пяти? Месье, крутанись по району, посмотрим нет ли лишних машин.
Они проехали вокруг, по дороге туда-сюда, вроде ничего в глаза не бросается, ровно ко времени заехали в порт, благо на въезде никого не оказалось и на полных парах подлетели к бетонному причалу, на котором висела гигантская, покосившаяся цифра "пять". Когда-то с этой большой бетонной конструкции с лестницей и массивными чёрными цепями, счастливые туристы, простые советские трудящиеся, поднимались на белоснежные лайнеры, "Михаил Горький", "Алёша Попович", отправлялись в кругосветные туры. А теперь с этого причала частенько отправлялись на тот свет братки или барыги. Место самое глухое, последний причал, никто лишний сюда не сунется. Завывание ветра и шум волн, разбивающихся о волнорезы, глушит все звуки. Здесь, кажется, из базуки стрельни - никто внимания не обратит. А тёмные воды хранят молчание и скрывают в себе тайны мертвецов. Восьмёрка подъехала в условленное место, спряталась в тени бетонной лестницы, которая напоминала фильмы про постапокалипсис. Пока никого не было.
- Ну что, - потирая руки, радовался Герц, - что-то кавалькады машин я не наблюдаю. Ждём ещё две минуты и отваливаем. Точка наша.
Они вышли из машины, влажный пронизывающий ветер тут же дыхнул в лицо колючими брызгами и сковал лёгкие, все отвернулись, кутаясь в воротники и тут же залезли обратно в тачку.
- Рано радуешься, вон посмотри, - Слон кивнул в сторону точки на дороге.
Точка стремительно приближалась, просто буквально летела, поднимая клубы пыли на пустом причале. Ровно в пятнадцать ноль три, она, засвистев тормозами и завоняв жжёной резиной, превратилась в чёрную, тонированную в ноль с лобовухой, бэху с номером «в666ор».
- Ничо так тачка, и номера правильные, по ходу не лохи к нам приехали базарить, - подал голос с заднего сиденья Пупок.
Пацаны изучали гостей, те тоже не спешили выходить.
- Н-да, у них внутри не видать не зги… Вот и думай – сколько их там, кто такие. Может они уже на нас стволы нацелили. А где же твой Таран? Сдаётся мне, без него с нами и разговаривать-то не станут. Сколько время? Уже четыре минуты! – взмолился Месье.
В этот момент, как будто услышав его мольбы, из-за поворота показалась красная тонированная девятина Тарана на модных дисках. Ровно в 15-05 он виртуозно, на полицейском развороте, припарковался у восьмёры Месье, так что бэха с загадочными пассажирами оказалась ровно напротив них, морда к морде.
- Ну что, пацаны, выходим.
Все вылезли и встали около машины, на всякий случай, не закрывая дверей до конца. Из своего зубила вышел Таран. Как всегда брутален, подтянут, накачан, в синих джинсах, чёрной короткой коже и неизменный чёрных очках, как у Рэмбо. Он достал из кармана пачку Marlboro, сверкнув золотым болтом на безымянном пальце, чиркнул зажигалкой, так что всем бросились в глаза его набитые, как копыта, кулаки, в некоторых местах сбитые в кровь. Ветер дул в лицо и уносил слова:
- Здорово, пацаны. Вы что совсем нюх потеряли? Где это видано, чтобы через час стрелу назначать? Меня из кровати такой бигсы вытащили, в жизни вам не прощу! А если бы я вообще был не в городе? У, салаги! Ладно, просто стойте и молчите, я буду базарить.
В этот самый момент передние двери тонированной бэхи открылись и оттуда вышли двое мужчин. Оба подтянутые, со спортивной выправкой, одеты одинаково – в чёрных классических костюмах и чёрных рубашках. Месье пригляделся. Тот, что вышел из-за руля – седой, матёрый, с широкой грудной клеткой и тяжёлым взглядом, на кого же он похож? Точно, мать моя, это же Джордж Клуни, собственной персоной, одно лицо… Они же вот только сегодня утром «От заката до рассвета» с его участием смотрели у Герца по видаку… Второй – высокий, худой, полностью бритый, как будто его скоблили опасной бритвой, череп аж блестит. Правую часть лица пересекает заметный шрам, лицо квадратное, отталкивающее, приплюснутый нос, выдающиеся скулы, низкий лоб и мохнатые брови под большими надбровными дугами.
- «Вот это Титаник… Профессор Мориарти, мать его» - пронеслось в голове Санька.
- Н-да… - тихонько шепнул, покачав головой, в сторону пацанов Таран, - вот это персонажи… Умеете вы найти на одно место приключения, хорошо мне догадались позвонить, сами не сунулись. Я их знаю. Это Барон и Череп. Не рыпайтесь, мигом завалят.
Он, повернулся, сделал приветливое выражение лица и первый шагнул навстречу мрачным колоритным бандюгам, казалось только что сошедшим с экрана боевиков Мартина Скорсезе про бессмертную мафию. Те, как ни странно, криво улыбнулись и тоже пошли ему навстречу. Они поравнялись, словно на дуэли, на вместо шпаг протянули друг другу руки. Месье с компанией так и остался стоять у тачек чуть сзади, облокотившись на крышу и дверь восьмёры и напряжённо наблюдал за развитием событий.
- Здорово, пацаны!
- Здорово, Таран, привет пацаны! Слышали вы побазарить хотите. В чём суть претензии? Может вы нам предъяву хотите кинуть? И кто конкретно, вот эти? – с ходу начал наезжать седой Клуни, периодически заводя руку за спину, как будто что-то там проверяя.
- Барон, сбавь обороты. Пацаны молодые, только учатся, всех тонкостей наших договорённостей не знают, недавно с нами работают. У нас кингисепскими сроду тёрок не было, всё по понятиям разруливали. Сам знаешь, всё ровно. Но видишь в чём дело… Мы вас уважаем, и вы нас должны уважать и наших пацанов, в этом и есть суть нашего товарищеского сосуществования.
- Ты, Таран, пацан правильный, мы к тебе вопросов не имеем. А вот эти… твои… Берега попутали. Вломились к нашему человеку, ведут себя нагло, неуважительно. Им поясняют люди за всё, а они по ходу непонятливые. А кто не уважает наших людей, тот не уважает нас… Так что надо это порешать.
- Вот правильно ты говоришь, Барон, «порешать». Вот мы сейчас всё с тобой и порешаем, по всем нашим пацановским понятиям. «Вломились» мы, как ты говоришь не к человеку, а к коммерсу, по-нашему – барыге. А когда это у нас барыга за человека считался? И как к нему не подъехать, ежели он на нашей земле дела ведёт, деньги с народа срубает? И где это, Барон, у твоего этого «человечка» табличка, что он под кингисепскими? Что-то мы памятной доски не фасаде не разглядели. Но самый главный вопрос не в этом. А в том, почему уважаемые кингисепские пацаны держат точку барыжную прямо на нашей родной Авиамоторной и бабки с нашего района получают, а у нас никто об этом не знает? Вот это реально косяк. Выходит правы мои пацаны, тут ведь неустойкой попахивает. Да что там попахивает, прямо-таки воняет!
Таран встал в стойку, оскалился, как бультерьер, даже шерсть на спине вздыбилась, и при каждом лишнем движении противоборствующей стороны мог стрельнуть как натянутая стрела. Пацаны у машин следили за каждым движением приблатнённой парочки из бэхи и тоже готовы были в любой момент кинуться в битву. Всё-таки численное преимущество на их стороне.
- Спокойно, Таран, не борщи. Тут все честные бродяги, правила уважают, в чужой огород не суются.
- Ну тогда это наша корова и мы её будем доить. А с вас придётся забрать всё, что вы уже получили.
Лысый со шрамом, которого Таран назвал «Череп» при этих словах налился ненавистью, его шрам побагровел, глаз прищурился, и он схватился правой рукой за пояс сзади, за что-то, скрытое пиджаком, готовый в любую секунду это «что-то» вытащить. Пацаны у машины старались не показывать вида, они до боли схватились за дверки, но не проронили и слова, помня о наказе Витька. Да… ситуация накалилась до предела, как вдруг… Лицо Барона просияло, сменило маниакальное выражение на весёлое и расплылось в улыбке. Он засмеялся, тыкая рукой в сторону ничего не понимающего Тарана, мол «купился» и хлопнул его по плечу, типа «розыгрыш». Удивлённо глядящий на него Череп, следуя примеру старшего нелепо искривился, пытаясь изобразить улыбку.
Таран, глядя на это весёлое представление, усмехнулся своим пухлыми сталлоновскими губами и тоже не смог сдерживать смех. Они с Бароном колотили друг друга по плечам и ржали, как два старых приятеля, один из которых рассказал очень смешной анекдот. Остальные вокруг оставались в полном недоумении.
- Ну ладно, Таран, я всё поясню, - сказал Барон, всхлипывая от смеха и утирая слёзы, - Не напрягайся, неужели забыл как мы вместе в Крестах чалились? Прото люблю я поржать. Сам знаешь. Извини, не могу я без шутки, юмора, это ещё с первой ходки. Смех, говорят, жизнь продлевает, минута смеха - на год жизни.
- Ну нам-то с тобой это точно не грозит, не доживём, хоть смейся, хоть плачь…
- Короче, Витёк. Тётка эта из парикмахерской не просто барыга. Во-первых, она вообще и не барыга, а честный труженик, людям помогает, причёски делает. Вы, кстати, если чего понадобится, всегда заезжайте, там вас бесплатно обслужат.
Таран погладил бритый затылок.
- По-моему, это не по адресу.
- Ну как знаешь. Так вот Илона – любимая тётка Михея, нашего старшего. Ну и ей так удобнее и спокойнее, сам понимаешь. Да и Михею приятно - для семьи не накладно.
- Ну и какие проблемы? Вы ей лапши на уши навешайте, и бабло пусть нам платит. А за Михея подтвердим.
- Не всё так просто. Был разговор у Михея с вашим Кречетом… Короче, порешали они всё. Илона нам отходит. А мы вам в области одного коммерса отдаём, у него там целый завод по производству бетонных плит. Там и лавэ больше и для вас расширение территории. Тут в городе уж и не осталось ничего, одни слёзы. Так что, извини, но дело решённое, хочешь набери Кречету…
- Мы с Кречетом уж как-нибудь найдём возможность перетереть, без вашего разрешения и посредничества. Странно, что он мне ничего не сказал…
- Да Илона открылась-то днями, не успел.
- Ну хорошо, и как нам выйти на этого вашего областного владельца заводов, домов, пароходов?
- Ты Промокашку знаешь? Вот он обо всём уведомлён, звони ему он пояснит где, чо и как, даже сопроводит. Только надо будет к местному смотрящему показаться, проявить уважение, они там в области к традициям привыкли.
- Начинается, что у него может ещё и разрешения спросить?
- Да нет, там всё ровно. Коммерс тот, бетонный, его сват, ему с него стрёмно получать, а порядок есть порядок, против понятий не попрёшь, так что будет там всё как договорились.
- Ну хорошо, Барон. Давай, пока на этом порешим, но у Кречета я всё уточню.
- Базара нет, Витёк, звони, пиши!
- Ладно, пацаны, по тачкам, погнали!
- Что так всё и оставим? – растерянно спросил Месье.
- А что тебе не нравится? Барон человек уважаемый, врать не будет, а у Кречета я всё узнаю. Вы завтра езжайте к этому Промокашке и дуйте в область. Всё, разъезд.
*****
Тачки засвистели, завоняли резиной и разъехались в разные стороны. Когда проезжали третий причал, Пупок, задумчиво глядящий в окно, сказал:
- Во лошара!
- Кто?
- Да вон, нуйкин на жёлтом кабриолете…
Месье повернулся, у воды стоял новый, блестящий, жёлтый, спортивный болид с открытым верхом на титановых дисках.
- А чо это он в такой тачке и лох?
- Да жмот.
- Ты что, его знаешь?
- Да откуда, просто денег на тройку зажал.
- На какую тройку?
- А ты глянь на номера.
Месье притормозил у тачки, объехал её, осмотрел. «х334хх».
- Да, реально… Тачку крутую купил, на номере буквы купил, цифры купил, а на одну тройку не хватило. В натуре, лошара…