Осень, 1941 -ый год.
Рассказ о судьбе простой деревенской женщины, основанный на реальных событиях.
Жители небольшой белорусской деревни со страхом и ужасом смотрели на пленных, которых гнали немцы. Выходить на дорогу было запрещено. Да и боялись местные жители выйти к "нелюдям". Так они называли фашистов.
Поэтому стояли за деревянными полуразрушенными заборами и наблюдали за медленным передвижением пленных, многие из которых едва передвигались, а некоторые падали. К ним тут же подбегал немец с собакой, что-то кричал, видимо заставлял подняться. Человек вставал и продолжал путь.
Вера Никитична не могла смотреть на это "зрелище" без слёз. Её муж и два сына ушли на войну. Женщина осталась одна. Она смотрела на колонну и только про себя повторяла: "Помоги им Бог. Господи, не оставь их".
Вдруг взгляд Никитичны упал на худенькую женщину, которая шла с ребёнком на руках. Это была девочка лет трёх, потому что на ней было надето старенькое платьице, а на голове был завязан цветастый платок. Женщина старалась идти быстро, но ноги заплетались. Она спотыкалась, один раз едва не упала, но продолжала путь, сильнее прижимая к себе ребёнка. Девочка заплакала, до Никитичны донёсся её жалобный стон.
Вера Никитична не выдержала, забежала домой, схватила ломоть хлеба и вышла на дорогу.
-Это для киндер, киндер, - повторила она несколько раз, протягивая хлеб немцу и показывая пальцем на ребёнка.
Слово "киндер" и ещё несколько слов Вера Никитична выучила, когда в их деревне несколько дней стояли немцы. Их повар оказался не таким уж плохим человеком. Когда что-то оставалось после обеда, всегда угощал местных ребятишек. Всегда кричал: "Киндер!" И дети бежали к нему, полному и краснощёкому. Ребята знали, что им сейчас что-то перепадёт. Потом немцы ушли, но слово "киндер" Никитична запомнила навсегда.
Немец жестом показал Вере, чтобы она ушла, но женщина шла следом и жалобно показывала на ребёнка. Мать девочки, измождённая и уставшая, увидела Никитичну и поняла, о чём та просит. И только улыбнулась так грустно, что Никитична подумала: "Не жить ей на этом свете".
Не успела Вера так подумать, как резкий удар свалил её с ног. Немец не выдержал и огрел её прикладом. Никитича только помнила, как в глазах замелькали звёздочки и как всё закружилось, а потом исчезло. Женщина не видела, что хлеб упал в грязь и был затоптан грубыми немецкими сапогами.
Очнулась Никитична, когда к ней подбежала соседка Зоя и начала хлестать по щекам.
-Верка, Верка, ты что это надумала? Вставай, давай быстрее. Нам с тобой ещё детей наших и мужиков дождаться надо. А ты здесь разлеглась! - грубо говорила Зоя, но делала это для того, чтобы Вера быстрее пришла в себя!
-Гад какой, это же надо, ребятёнку не позволил хлеб передать.
-Вот потому они и нелюди, что ничего человеческого в них не сталось, - уже спокойным голосом произнесла Вера.
-А куда погнали людей?
-Бог их знает. Повели на большую дорогу. Выстрелы были слышны возле леса. Наверное, решили избавиться от тех, кто идти не смог.
-Надо сходить посмотреть. Может, кто живой остался.
-Старый Тарас уже поковылял в сторону леса.
-Пойдём и мы за ним следом, - почти бодрым голосом сказала Вера. Она после слов Зои окончательно пришла в себя и готова была бежать туда, откуда были слышны выстрелы.
Когда женщины пришли на место, дед Тарас, которому уже было под 90, стоял возле первого человека, лежавшего на земле.
-Избавились, ироды, - произнёс Тарас, смахивая слезу. - Надо земле придать человека. Я как знал, ямку глубокую выкопал за деревней.
-Надо дальше пройти, - предложила Вера. - Мы пойдём, а Вы, дед Тарас, останьтесь здесь.
Женщины шли по дороге, которая огибала лес. И вдруг до Веры донеслось всхлипывание. Такое же, какое она недавно слышала.
-Это она! - закричала Вера.
-Кто? - ничего не поняла Зоя.
-Девочка, та, которой я хотела хлеб передать. Неужели они отпустили её?
-Не может быть! Чтобы они кого-то отпустили? Нет, этого не может быть! - повторила Зоя.
Очень скоро перед женщинами предстала страшная картина. Мать девочки лежала на земле с распростёртыми руками, а малышка сидела на земле возле мамы и плакала.
-Маленькая моя, бедненькая! - схватила малышку на руки Вера. - Хоть тебя пощадили нелюди. Не бойся, не обижу тебя.
-Твоя правда, Вера. Девчонку хоть пожалели. А мать её... - Зоя вздохнула. Плакать она не могла. Слёз давно не было.
Женщины взяли мать девочки и занесли ближе к деревьям. Чтобы вечером можно было похоронить её. Потом пошли домой. Вера смотрела на малышку с удивлением. Девочка отличалась о типичных белорусов, русоволосых и голубоглазых. Была девочка смуглой, с чёрными волосами и карими глазами. Она смотрела на Веру с опаской, пальчиком показывала в ту сторону, где осталась лежать её мать и, всхлипывая, повторяла:
-Ма-ма, ма-ма!
-Не зови, не придёт больше твоя мамка! Нет её! - произнесла Зоя. - А девчонка-то на цыганку похожа. Хотя мамка её покойная наших кровей.
-Наверное, батька цыган. Хотя теперь какая разница. Дитёнок и есть дитёнок. Каким бы он ни был, - подытожила Вера. - Если Бог его нам послал, значит, так надо.
-А как звать-то её будем?
-Не знаю, - пожала плечами Вера. Пока Цыганочкой, а там посмотрим. Может, кто из родственников объявится.