Прежде всего для российского читателя стоит обратить внимание, что процессуальное законодательство Украины ко времени описываемых событий изменилось. Причём оно изменилось в нескольких существенных моментах. Надо обратить внимание, что если ранее была возможна перемена в ходе одного и того же процесса либо основания иска, либо его предмета, правда, не обоих сразу, то теперь в одном и том же процессе возможно только либо увеличить, либо уменьшить исковые требования. Изменить же качественно предмет или хотя бы добавить хоть одно фактическое основание, а равно и перейти на иные фактические основания сейчас в ходе рассмотрения дела по существу (на Украине говорят: «по сутi», при этом навязчиво объясняя мне, что и по русски надо говорить не «по существу», а «по сути»; конечно, уж кто-кто, а как раз на Украине лучше всех знают как следует говорить по-русски!) на Украине стало невозможно. Считается, что новые основания или новый предмет должны рассматриваться в самостоятельном производстве.
Кроме того, новые доказательства можно представлять только не позднее предварительного заседания. Как вы понимаете, состязательность процесса при этом тихо сходит на нет, а процесс приобретает формальный характер. Более того, не совсем понятно для чего вообще нужны тогда представители в гражданском судебном процессе, ведь они дают источник доказательств - пояснения, а представлять новые доказательства в ходе рассмотрения по существу в современном украинском процессе недопустимо. Зачем тогда пояснения в устном процессе?
Как допрашивать свидетелей, если все их показания суть источники именно для доказательств? Выходит, что их надо допрашивать в предварительном заседании, так, что ли? Но сделать это в предварительном как раз заседании не позволяет ГПК.
А что произойдёт, если в ходе процесса вообще переменится обстановка и сменятся обстоятельства? Или что, удобство рассмотрения превыше защищаемых прав?
Я не буду обсуждать разумность такого правила. Отмечу только, что само по себе оно никак ничему не противоречит. Во всяком случае я не вижу такого рода противоречий, кроме указанных. В связи с этим хотелось бы подчеркнуть, что при заявлении иска тогда следует весьма тщательно продумывать именно весь иск: от его оснований до требований. Ни доказательств новых просто так добавить в ходе рассмотрения по существу этого иска, ни основания переменить, ни переменить предмет не удастся. Иск будет рассматриваться так, как он заявлен. И только так.
Вот пример такого рода неисправимого иска.
Однажды ряд предприятий образовали акционерное общество. Сделали это они достаточно давно: заключили учредительный договор, внесли вклады, распределили между собою акции. Созданное ими юридическое лицо было зарегистрировано.
В ходе деятельности общества и этих юридических лиц, двое из акционеров этого общества заключили между собою договор, по которому акции созданного общества, принадлежащие одному акционеру переходили в собственность другого акционера, если имело место определённое событие.
Имея на руках доказательство того, что событие, указанное в договоре, имеет место (какое именно доказательство достаточное или нет — вопрос отдельный), а стало быть, сочтя, что теперь уже акции перешли в его собственность согласно именно договору, акционер, ставший, как он полагал, собственником, обратился к регистратору с требованием переписать акции на него. Регистратор отказался. Тогда тот, кто полагал, что собственником стал именно он, обратился в суд с требованием обязать регистратора произвести регистрационные действия. Суд решил дело в пользу истца. Регистратор добровольно исполнил решение суда.
Но тут проявилось недовольство у прежнего собственника этих акций. Он счёл, что событие, при возникновении которого собственность на его акции переходила в собственность иного акционера, не наступило, и суд нарушил его права, вынося своё решение.
Была предпринята и неоднократная попытка оспорить решение суда. Последнее отменено не было.
Была попытка расторгнуть договор, по которому акции перешли в собственность — снова неудача.
Была попытка вообще ликвидировать то самое созданное акционерное общество — неудача.
В этих условиях недовольный решается вот на какой шаг.
Он заявляет иск со следующей конфигурацией:
истец: он сам
ответчики:
приобретатель акций
регистратор
предмет иска: признание сделки недействительной (!) и обязание регистратора открыть счёт на истца и записать туда то количество акций, которое было перерегистрировано
основание иска: производство регистратором действия по перерегистрации акций, о котором речь шла выше.
Тут нужно сделать, вероятно, несколько пояснений.
Во-первых, истец считает, что таким образом он защищает свои имущественные права. Причём имуществом он полагает именно акции, а местом нахождения этого имущества (это существенно для определения территориальной подсудности спора!) — место нахождения эмитента. Оригинальная, согласитесь, точка зрения. Так можно считать, например, что каждый из экземпляров BMW находится не где-нибудь, а именно в Баварии, как бы ни колесил он по миру. Лично мне так кажется, что акции находятся именно там, где они зарегистрированы, если их форма безналичная.
Во-вторых, он считает, что регистрационные действия сами по себе есть именно сделка.
В-третьих, он вообще не требует совершения чего бы то ни было от ответчика, отличного от регистратора.
В-четвёртых, он требует от регистратора и только от регистратора открыть ему, истцу счёт и записать туда акции, вовсе не списывая их ни с какого иного счёта: о списании этих акций с чьего-то счёта не сказано ни слова. Очевидно, что при этом он тут вовсе не возражает против того, чтобы такое же точно количество тех же самых акций находилось и у другого субъекта, то есть истец желает попросту удвоить спорное количество акций, как удвоить — то ли с понижением номинала этих акций, то ли путём увеличения уставного фонда и за счёт каких источников — неизвестно.
Подчеркну: истец считает действия регистратора именно незаконной сделкой, так как они не были согласованы с истцом, и именно этим истец и обосновывает свой иск.
Если бы дело происходило до изменения процессуального законодательства, то истец мог бы попытаться поправить ситуацию. Ну, например, изменив предмет иска. Или указав на иные основания. Теперь ни того, ни другого он сделать не может ни вместе (это и ранее, конечно было невозможно), ни по отдельности.
Заметим, что в ходе рассмотрения заявленного иска суд не имеет никакого права обсуждать верность или ошибочность решения суда, обязавшее регистратора совершить регистрационные действия. Было оно верным или не было оно верным — вопрос совершенно иного производства. Суд должен исходить только из того, что такое решение есть, и регистратор совершил действия именно описанные в этом решении или не описанные в этом решении. Если регистратор совершил ровно то, что было написано в решении суда, которое его обязывало безусловно, то никак нельзя сказать, что он, совершая такие действия, действовал вопреки закону, установившему обязательность для него и прежде всего именно для него именно действия, указанного в судебном решении. Другое, конечно, дело, если в решении сказано что-то одно, а регистратор при этом сделал нечто другое. Тогда судебное решение тут и вовсе не при чём.
Не менее проблемно и отнесение действий регистратора к сделкам. Дело в том, что истец, как мне представляется, впадает в достаточно распространённое заблуждение: он путает причины и следствия.
Регистрация акций сама по себе не порождает права собственности. Право собственности на имущество при переходе этого имущества по сделкам, переходит от одного собственника к другому в результате исполнения какого-то обязательства, а регистратор акций, не будучи ни в коем случае стороной такой сделки, по которой переходят права собственности, не несёт никаких обязанностей именно по сделке, порождающей обязательство. Регистратор занимается совершенно иным: он фиксирует переход права собственности, но сам никак не влияет на него. В этом смысле сами по себе регистрационные действия никак не порождают, не изменяют и не уничтожают права собственности. Они следуют за такими порождениями, изменениями и уничтожениями. Следуют. Значит, регистрационные действия вообще не являются сами по себе никакими сделками.
Другой совершенно вопрос, что наличие или отсутствие регистрационных действий и их результата могут угрожать осуществлению права собственника. Это — да. Но угрожать осуществлению или даже препятствовать осуществлению права не значит порождать, уничтожать или изменять само это право. Не выходит из регистрационных действий никаких сделок! Не выходит.
Если бы это было не так, то собственник лишался бы вовсе права осуществлять защиту своего права собственности только на том основании, что титул этой собственности у регистратора находится у другого, а регистрационные документы были бы не правоудостоверяющими, а правопорождающими, правоустанавливающими. При этом был бы нарушено, как минимум два конституционных приницпа:
независимость действия субъектов гражданского оборота — они стали бы зависимыми всегда от регистратора и его усмотрения,
и
защита права собственности как субъективного права — оно стало бы зависеть от усмотрения несобственника: регистратора.
Отсюда существует важная мораль:
нельзя спорить с действиями регистратора, не включая в предмет спора само право, которое регистратор удостоверил, скажем, право собственности.
Иначе вы спорите со следствиями, не оспаривая причин.
В предыдущем положении процессуального законодательства истец мог бы изменить предмет иска.
Теперь — зась!
С только что сказанным связан и ещё один момент: не может существовать в деле ответчика, к которому не предъявлено никаких требований. Вообще никаких. Включение такого ответчика в иск есть не что иное, как злоупотребление истцом своими действительно существующими правами на определение в качестве ответчиков тех или иных субъектов по своему усмотрению. Что имеет в виду в данном случае истец, включая в число ответчика того, в чью пользу были списаны акции, — можно только догадываться. Но догадываться можно кому угодно, кроме как суду.
Суды и судьи вообще должны быть именно недогадливыми. К чему вообще догадки, будь они трижды оригинальными и правдоподобными, если они ничего не значат для решения дела по существу, а вот за язык тянут и мысли путают весьма капитально?! Нет уж: судья без фантазий и интуиций, но с мощной логикой, лучше, чем судья с богатым воображением, но без логического мышления.
Только не надо обижаться судьям! В реальности, общество, состоящее из сплошных необузданных фантазёров, вызывало бы не менее сильное чувство, чем общество, состоящее из сплошных сухих логиков. Просто разные юристы должны и заниматься разной работой, требующей различных склонностей, способностей и навыков. А судейская деятельность, поверьте, граждане судьи, это далеко не вся юридическая деятельность. «Мамы всякие нужны, мамы всякие важны!»
В том же иске, который фактически сформулирован, истец пытается защитить осуществление правомочий собственника, не утверждая вообще, что именно он является собственником! Как будто бы осуществление права не является производным вообще от наличия такового. А изменить-то уже ничего стало нельзя!
Ибо так нафантазировал законодатель Украины. Кстати, не только Украины. Это к вопросу о «движении в Европу» и «мировых стандартах».