Здравствуйте все! Сегодня день моего рождения, и я начинаю рассказ о том, как родилась и жила, и докатилась до жизни такой, что публикую сейчас свои воспоминания на платформе Яндекс-Дзен.
Ведь эти анонсы были с моей стороны, друзья? Грозилась я, помнится, начать публиковать свои мемуары, воспоминания о детстве, которое пришлось на шестидесятые - семидесятые годы прошлого столетия. Всё никак не могла приступить к редакции, какой-то страх и неуверенность перед обещанной необходимостью так откровенно рассказывать о себе. Я даже посылала пару глав одному уважаемому Блогеру в Дзене с вопросом, стоит ли такое публиковать. И Блогер ответил, что, пожалуй, не стОит, некоторые факты могут шокировать читателей... Я задумалась, решила повременить и еще раз всё взвесить перед началом публикаций.
Потом умерла мама. И через короткое время пришла решимость - ВСПОМНИТЬ ВСЁ, опубликовать как есть, как оно было на самом деле.
Да, в начальных главах вы будете читать описания обыкновенных событий начала шестидесятых, у многих было так же, нечему удивляться. Но наступит время главы КАК ЗАВОРОЖЁННАЯ, а затем и ПРОСТИ, ДРУГ ВАЛЕРКА и предполагаю, что у некоторых из вас возникнет отторжение или неприятие. Ну что ж, значит так тому и быть. Единственная цель моих рассказов - чтобы с вашими детьми не случилось то же, что со мной. Чтобы вы берегли их, как зеницу ока. Чтобы вы понимали и всегда помнили: у подлости человеческой нет ни возраста, ни времени.
Итак, помолившись, приступаю.
Глава 1. Мать и отец
Родители познакомились в 1958 году в Доме отдыха Красный Яр в Пермской области. Будущий мой отец, бойкий девятнадцатилетний юноша с красивым именем Станислав подрабатывал в этом «пионерском лагере» для взрослых массовиком-затейником.
Еще в детстве он самостоятельно научился играть на гармошке, потом на баяне и, не имея никакого начального музыкального образования, умудрился поступить в Пермское музыкальное училище. Но закончить его не сумел, так как нрава был хулиганистого и бесшабашного, и вместо лекций и обязательных выступлений халтурил с баяном по кабакам и свадьбам, а потом там же и оттягивался в полную силу с друзьями и подружками. Какое училище?! Какие занятия и распевки поутру, если голова у загулявшего баяниста трещит с похмелья, а инструмент позабыт-позаброшен в какой-нибудь забегаловке под столом?
Росту мой отец невысокого, но лицом симпатичен и, главное, балагур и анекдотчик такой, что постоянно был окружён девчонками-поклонницами. А поскольку заработанные на шабашках деньги он тратил направо и налево с щедростью благотворителя, то прихлебатели следовали за ним по пятам, не покидая ни днём, ни ночью. Шутки-прибаутки из него так и сыпались, «лапша» щедро вешалась наивным девушкам на уши, а уговаривать их «погулять» под луной не было нужды – девушки стояли в очередь за право прогулки. Одна из них «гуляла» аж целых двадцать лет. Это, конечно, моя наивная мама.
Родом отец из небольшого старинного городка Кунгур в ста километрах от областного центра.
Родившийся за пять лет до войны и сполна хлебнувший голодного военного детства, он не закончил даже средней школы. Его из неё отчислили за поведение – мелкие хулиганства, угоны автотранспорта и прочие подростковые «шалости», и в отделении милиции он был нередким гостем. В 14 лет будущий мой родитель умудрился угнать «Москвич» собственного отца, ветеринара местного мясокомбината и весьма уважаемого в городе человека. За это и другое был не раз бит ремнём и до того крепко, что парень возненавидел своего отца лютой ненавистью и, уже будучи взрослым, после какого-то семейного застолья, подбил младших братьев «отметелить папашу» за все свои и их детские обиды. Это произошло на моих глазах: избитого в кровь пьяненького пенсионера, полуголого, в одних трусах, три сынка (четвертого по счастливой случайности не было дома) гнали по улице со свистом и улюлюканьем, пока бедного старика не взяли под свою защиту прохожие.
Дед Николай Степанович очень любил свою сноху, мою мать, обожал слушать её пение. Всю Великую Отечественную войну он прослужил ветеринарным врачом в конном батальоне. Вернулся домой в Кунгур к жене и сыну не сразу после Победы, а жил какое-то время с женщиной, с которой познакомился на фронте. Не знаю подробностей. Дед Николай прожил на свете только 65 лет, хоронили его, помню, в день рождения бабушки 30 апреля 1977, мне еще не было восемнадцати.
Бабушка Зоя Михайловна всю свою жизнь проработала воспитательницей в детском саду. Она пережила мужа на 24 года и похоронена рядом с ним на Кунгурском городском кладбище возле церкви, в которой до революции регентом хора служил её отец, а мой прадед Михаил. Несмотря на принадлежность к церкви, прадед воспитал своих детей в духе атеизма, относясь к религии, как к искусству. Ни сама бабушка, ни две сестры и брат не посещали церковных служб и не крестили в дальнейшем своих детей.
В 16 лет отец ушел от родителей и от ещё троих младших братьев, родившихся после войны, уехал в Пермь, где и пробавлялся случайными заработками, с трудом совмещая их на первых порах с учёбой в музыкальном училище. Как и следовало ожидать, на такого щедрого красавца-балагура не могла не обратить внимание одна из девушек, отдыхавших в Красном Яре, - милая и скромная, невысокая и стройная, моя будущая мать. Она славилась красивым сильным голосом и была мастерицей на песни. Не мудрено, что с местным баянистом они быстро спелись, да так крепко, что на всех культурных мероприятиях Дома отдыха выступали теперь дуэтом, – он играет, она поёт. Дуэт не распался и по окончании летнего сезона и возвращении в Пермь. Добрая девушка Валя, настоящее сокровище, с волнистыми густыми волосами, завладела сердцем баяниста настолько, что решил он жениться на ней, дабы не досталось это чудо никому.
В то время отец жил в общежитии при училище, а мать со своими родителями и младшим братом – на окраине Перми, вблизи Камской ГЭС. На всю семью у них были две маленькие комнатки в бараке. Когда-то эта семья перебралась в большой город из глухой деревни Вятской губернии. Там Валентина ходила в начальную школу вместе с другими ребятами за несколько километров.
В семье было четверо детей. В военное время, когда глава семьи Фёдор Филиппович ушел на фронт и отвоевал всю войну кронштадтским моряком, младший мальчик Витя умер в годовалом возрасте от недоедания. Чтобы прокормить детей и себя их матери Парасковье Александровне приходилось работать, уходя из дома на весь день, только так можно было получить хлебные карточки. Затемно отправляясь на завод, она оставляла детям, которым было от 1 до 7 лет, каждому его количество еды. Дети, не понимая, что обрекают младшего на голодную смерть, часто съедали и его пайку… Всю жизнь потом моя мать страдала от осознания, что старшие дети уморили голодом младшего, всю жизнь она переживала от этой тяжёлой моральной ноши. А самой ей в 1941 – 1945 было 3-7 лет и понимание причины чудовищного события пришло гораздо позже.
Свадьбы у влюбленных Стаса и Валентины не было. Просто зарегистрировались в ЗАГСе, да посидели за небогато накрытым столом с родителями невесты и близкими друзьями. Знакомить свою молодую супругу с родителями отец привёз в Кунгур уже потом, когда мать была беременна мною. За добрый и кроткий нрав, за красоту, душевные песни в семье отца её полюбили все, удивляясь, что такая хорошая и славная девушка согласилась стать женой их хулиганистого, непутевого Славки. Было в то время отцу 20, а матери 19 лет.
Поженившись, молодые сняли комнату в бараке в рабочем поселке Камгэс и зажили самостоятельно.
Отец бросил было весёлую холостяцкую жизнь, а заодним и учёбу в училище и устроился на большой завод Камкабель руководить агитбригадой.
Мама закончила курсы секретарей-машинисток и нашла работу в городе, в Управлении Профтехобразования.
Через год 29 мая 1959 года родилась мелкая крикливая девчонка, имя которой долго не могли подобрать: мать хотела назвать Мариной, а отец Ириной. Тут молодая мама проявила характер, наверно впервые, настояла на своём, и в свидетельство о рождении девочки было вписано имя и отчество – Марина Станиславовна.
Удивительно, какими неподготовленными к роли хозяйки дома и материнству выходили в то время замуж юные девушки. Мать меня родила в местном роддоме на Гайве, и хотя я осталась её единственным ребенком на всю жизнь, она почему-то не помнит даже часа моего рождения. Говорит, что за окном родильной было темно, а вечер прежних суток или ночь наступивших – из памяти стёрлось. Дата моего рождения по документам 29 мая. В это время года у нас в Перми сезон белых ночей и до 24 часов на улице обычно светло. Могу предположить, что я родилась в ночь с 28 на 29 мая, в районе двух-трёх часов, когда на короткое время стоит действительно кромешная тьма.
Певуньей мама была замечательной, а вот её материнские способности в моём младенчестве нельзя было похвалить. Грудью кормить не смогла, почему-то «не пошло» молоко. Ребенок орал круглосуточно от голода или ещё от чего-то, ужин не готов к приходу с работы мужа; стирка и уборка вообще были отодвинуты на задний план, поскольку орущую благим матом девчонку приходилось постоянно трясти на руках и поить коровьим молоком из рожка, что получалось из рук вон плохо. Дочка постоянно болела и чахла прямо на глазах. Детский доктор ставил диагноз «дистрофия» и рекомендовал кормить лучше, гулять больше и спать укладывать по часам. Истощенная беременностью и родами, сильно похудевшая молодая мать валилась с ног от усталости с одним только желанием спать. Молодой же папаша, не вынеся криков ребенка, старался больше времени проводить на работе, оставляя и вечерами свою изможденную жену без помощи и возможности отдохнуть. Изредка приходил кто-нибудь из братьев или сестер матери и брал беспокойного младенца на руки, укачивая. Тогда она могла отдохнуть хотя бы пару часов или приготовить мужу ужин. Позже моя мама вспоминала то время с ужасом, но винила во всем только себя – мол, была неорганизованной, неумехой в быту, во время беременности вместо того чтобы брать и читать из библиотеки книги по уходу за детьми, моталась с мужем и его агитбригадой с концертами почти до самого дня родов. А отец? что отец? Что взять с мужчины?!…
Жизнь в новой семье с рождением дочери быстро разладилась. Начались ссоры. Отец мало появлялся дома, дневал и ночевал якобы на работе, постоянно ездил с концертами по области, оставляя мать со мной одну на несколько дней. Ребенок явно мешал новоиспечённой семье, ведь они сами были еще очень молоды. Вернулись холостяцкие привычки отца, тайные романы и похождения. Неожиданно приехавшая из Кунгура бабушка обнаружила в доме и семье старшего сына полную разруху, и, чтобы дать хоть какой-то отдых молодой матери и возможность бывать вместе с мужем в его поездках и тем самым сохранить семью, увезла трехмесячную внучку в свой город, в Кунгур. Там меня отдали в детские ясли, бабушка ведь работала воспитателем, где я быстро пошла на поправку, округлилась, стала спокойной, веселой и стремительно развивалась на радость деду, бабушке и их младшим сыновьям. Разыскивая меня в ясельной группе среди других детей после трехмесячной разлуки, родители не смогли узнать в упитанном ребёночке свою дочку. А ведь была дистрофия! Очень жаль, что у меня нет ни одной фотографии во младенческом возрасте, первое в жизни фото - групповое в яслях, в 2,5 года.
Практически весь первый год жизни я прожила в Кунгуре, а мои родители за это время получили отдельную квартиру на Гайве (отдаленный район в Перми) на четвёртом этаже двухподъездного четырёхэтажного дома из красного кирпича.
В этой хрущёвке вместо газовых или электрических плит на крошечной кухне была настоящая печь для растопки дровами, а во дворе для каждой квартиры выстроены дровяники, и живущие в доме семьи летом запасались дровами, как в какой-нибудь деревне. Туалет был нормальный, с унитазом, и даже ванна стояла, а вода для неё подогревалась в титане, цилиндрической ёмкости, отапливаемой снизу в специальном отделе дровами.
Квартира была угловая. В единственной жилой комнате сияли два больших окна с широченными подоконниками, на которых, став чуть старше, я часами сидела по вечерам в ожидании приезда с работы мамы, разглядывая и подсчитывая прохожих на улице. Отдельно – мужчин, отдельно – женщин, отдельно – детей, а кошек и собак «сваливала» в общую кучу. Напротив, через дорогу находилось районное отделение милиции. Это важно.
Почему я заостряю на этом внимание? Потому что распространённой пугалкой родителей было сдать меня туда или вызвать оттуда дядю Стёпу, если я слишком шалила. Так что я всегда помнила, что оно - РЯДОМ.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
- Спасибо всем, кто дочитал до конца. Постараюсь не задерживаться с редакцией и публикацией следующей главы. Ох и много времени это отнимает... Особенно поиск и сканирование фотографий.
#мемуаристика #мемуарыизСССР #ребеноксоветскогосоюза #детипятидесятых #детишестидесятых #советскоедетство #сссрдети #глухиедети #игрушкиСССР #советскиеигрушки