Маруся, сколько себя помнила, всегда очень много вела внутренних разговоров.Тихо сам с собою я веду беседы. Она не знала откуда эти слова, но очень точно о ней)) Думала и мысленно рассуждала. Ей всегда нравилось сочинять. И она придумывала в голове целые огромные истории.
Каждый вечер Мария читала. Эту привычку она сумела бережно сохранить и по сей день. Сейчас она читала электронную книгу. Сначала было так удобно, потому что приглушённый волшебный свет не мог помешать малышу, который спал рядом в кроватке. Порой Маша качала на руках дитя, умудряясь держать книгу и читала вслух. В те вечера Маруся заглатывала произведение за произведением. Она жила жизнью героев и замедлялась в конце книги. Всегда было грустно расставаться с уже ставшими родными ожившими людьми. А она всегда относилась к каждому литературному персонажу, как к живому. Могла потом долго ходить, ездить, делать свои дела и переживать какую-то ситуацию, как свою личную. Прикасалась сердцем и впускала каждого в свою душу. Положительный или отрицательный, отрицательному герою ведь нужно было в тысячи раз больше любви. В голове у неё крутились масса вариантов развития событий, если бы… Если бы выслушал, если бы сказала, если бы не решала за другого, если бы не накладывал столько ожиданий, если бы… Как часто это “если бы” врывалось в реальную жизнь.
У Маруси “если бы” случалось только, когда происходило что-то не зависящее от неё. Или зависящее? Если бы начали раньше ремонт на втором этаже делать, то не было бы пожара. Если бы она была рядом и увидела, что Антон лезет на самый верх дерева, то уберегла бы сына от переломанных 8 позвонков и года прикованного к постели. Если бы не поехала, то не попала в аварию… И тогда, в те тяжёлые дни, “если бы” располагалось в горле тяжёлой слизью и душило. Пропуская совсем немножко воздуха, чтобы можно было мучить её живую. Ну, не мучить, а мучиться, так как сама себе это дерьмо из “если бы” и запихала в горло. Угу))
Маленькая же Машенька после того, как клала книгу на стол и выключала настольную лампу, которую пододвигала к краю стола, что был ближе к кровати, дабы не вставать, лежала некоторое время и не закрывала глаза. В открытую форточку доносились звуки никогда не спящего сахарного завода, что был в конце огорода. Тепловоз тихонько стучал колёсами передвигая постоянно составы вагонов. Пост охраны взрывался смехом охраняющих порядок мужчин. Где-то лаяли собаки. Высокая заводская лампа, которую в народе прозвали “Венера”, освещала невероятно огромным радиусом всё в округе. Она светила настолько ярко, что бабушка частенько заканчивала какие-то огородные дела под светом Луны и её помощницы “Венеры”. С тех самых пор Марусю невозможно остановить наступлением темноты и на Сашины замечания, что ночь на дворе, Мария резонно замечала, что электрический свет тоже помогает ей рассмотреть всё, что необходимо.)
Маленькая девочка иногда приоткрывала штору и тогда свет “Венеры” пробирался на ковёр на стене. Под таким тихим загадочным освещением узоры виделись совсем иначе, чем при свете дня. Так можно было увидеть вообще всё, что угодно. Главное захотеть увидеть. Прищуренные глаза в щёлку из под век видели коней, оленей, сказочных фей и драконов. Из геометрического рисунка Маня создавала невероятное. Целые картины с действиями успевали проходить перед её взором, пока веки не тяжелели и девочка засыпала.
А иногда Маша откладывала книгу, выключала свет и сразу закрывала глаза. Свежая картина действа из книги была ещё перед внутренним взором и девочка придумывала свой сюжет. Двигала героев, как хотела, разговаривали они у Марии всегда предварительно обдумав каждое слово, чтобы не причинить боль никаким образом тому, с кем вели диалог. Это был идеальный мир. Это были идеальные отношения. Всё было в превосходной степени хорошо. Там было только счастье и никогда никаких отрицательных нитей в сюжете. Золото букв сплеталось невесомой паутиной кружевных слов. Было чисто и прекрасно. Не вылизано и до отвращения пресыщенно положительностью, а искренне, душевно тепло и хорошо по доброму становилось на душе. Девочка переворачивалась с боку на бок, лежала то на правой щеке на животе, то на левой. То взбивала большую пушистую подушку, чтобы провалиться в неё и быть ласково окутанной теплом перьев. Крутилась и вертелась по кровати, пока не доводила сюжет до финала. И только проверив, все ли её персонажи действительно счастливы и ничего не смогут испортить за ночь, она крепко засыпала.
“Почему я не записывала всего этого?”- не единожды за последние полгода Мария задавала себе этот вопрос. Ответов и пояснений было много и ни один она не принимала всерьёз в свои рациональные 42 года. На всё у неё был ответ и замечание. “Занудой становлюсь,”- иногда мелькало и Маша легонько отмахивалась от всех этих рассуждений: “Значит так было надо для меня.” Это было ещё одно абсолютно священное утверждение, которое Маруся в самых тяжёлых и, как она понимала, неразрешимых нормальными способами ситуациях, козырем выкидывала и усмехаясь вертела перед своим собственным носом.
Сейчас она понимала, зачем она тогда или почему так много придумывала, так долго разговаривала и сейчас внутри. Сейчас любой текст сначала проклёвывался одним простым предложением. Существительное и глагол. Потом шла картинка перед глазами и вот уже толпа слов стучалась в двери её сознания. Маша не открывала до тех пор, пока они там не разберутся и не сложатся в красивые предложения. Иногда ей приходилось самой выходить и звать недостающие для красивого рисунка и тогда эта толпа ей разрывала мозг. Они обнимали, липли и кричали все одновременно, что только я нужно тебе, посмотри на меня, прочитай меня, это же я… Иногда Маруся от этого шквала закрывалась и не выбирала никого. Вдруг наступала абсолютная тишина. Маня приоткрывала дверь, а все слова стояли молча к ней спиной. Она смотрела в одинаковые понурые плечи и не могла отличить одно от другого.
Кода так произошло впервые, Мария испугалась и пришла в слезах к Саше: “Я не могу придумать, как это написать, как это выразить словами. Саша, я не могу подобрать нужное слово.” Саша обнимал и говорил, что не бывает ничего такого на свете, чего бы не смогла его Манюня. Тогда Маша начала читать, что писала и вдруг в приоткрытую дверь, робко заглянуло именно то слово, которое она искала и не могла обрести. “Да, да, да!!!”- женщина скакала прыгала и больше никогда не боялась. Теперь, если вдруг поднимался бунт среди её волшебных помощников, то она шла к мужу и читала вслух. Любопытные слова обязательно выглядывали.
Перед сном Маруся включала электронную книгу и иногда клала её рядом с собой на кровать и смотрела на свет, что струился вверх. Там она видела бесчисленное количество удивительно красивых букв. Он кружились в волшебных звуках вальса в длинных вечерних платьях и строгих элегантных фраках. Нежность и любовь сквозила среди прекрасных сказочных теней.
Ничего не изменилось за все года. Старая привычка. Старая привычка обрела более масштабные формы. Старая привычка из детства превратилась в книги.