Дима и Саша жили в одном доме, в одном подъезде, на пятом этаже. Дима перешёл в четвертый класс и считался достаточно взрослым, чтобы ему доверяли присматривать за пятилетней Сашей, которая жила в квартире напротив. Её мама работала хирургом, и её часто в выходные вызывали к сложным пациентам.
Дима вёл себя с Сашей по-взрослом: кормил, защищал, ругал, когда было за что. А Саша беспрекословно слушалась, ходила за ним хвостиком, глядя на старшего друга своими огромными чёрными глазищами.
Однажды Саша заболела ангиной. И где умудрилась простыть в июне? Диме пришлось сидеть с ней целыми днями. Друзья уже знали, где искать его. Они позвонили в Сашину квартиру, чтобы позвать друга играть в футбол.
- Не могу я. С Сашкой сижу, - ответил серьёзно Дима.
- Так возьми её с собой, будет болельщиком, - предложил Алёша.
- У неё ангина, температура. Нельзя. Вы без меня сегодня поиграйте.
- Ну как без тебя? А в воротах кто стоять будет? – возмутился расстроенный Пашка.
- А вы по очереди в воротах стойте, - предложил Дима, глядя на погрустневших друзей.
- Не, так не интересно. Мы тогда тоже не пойдем.
- Тогда заходите, – вздохнул Дима и позволил мальчикам войти в квартиру.
Саша с замотанным вокруг шеи шарфом сидела на диване и рассматривала картинки в книжке. Увидев мальчиков, она обрадовалась.
- Мои друзья – Паша и Алёша. - Дима показал, кто из мальчишек есть кто. – Они посидят с нами, не возражаешь?
- Почитайте книжку, – с детской непосредственностью Саша протянула им книгу.
-А давайте лучше шалаш построим, - Пашка уставился на круглый стол посреди комнаты.
- Это как? Нужны ветки и солома, а у нас нет, - глаза Саши сверкнули то ли от температуры, то ли от радости.
- Солома нам не нужна. А можно снять покрывало с дивана? – спросил Пашка. – Мы накроем им стол, и будет под ним шалаш.
Но одного покрывала оказалось мало. И Саша сказала Диме, где взять в шкафу плед. Вскоре все четверо залезли под стол. В импровизированном шалаше было тесно, душно, темно и страшно интересно.
- А давайте рассказывать страшные истории, – предложил Алеша. – Мой прадед воевал на войне.
- Ну и что? Про войну скучно, - сказал Пашка.
- Знаешь, сколько у него орденов? Не сосчитать, - хвастался Алёша. – Он доставлял хлеб в Ленинград по дороге жизни.
- Надоело про войну. Скучно, не интересно, - протянул разочарованно Павлик.
- Не знаешь, а говоришь. Дед рассказывал, что в блокаду люди ели не только кошек и собак, но и друг друга, своих родственников. Отрезали по кусочкам и варили суп. А хлеб делали из опилок, - не унимался Алёша.
- Фу. Людей нельзя есть, – поёжилась Саша, тесно прижавшись в Диме.
- А я знаю много страшных историй про чёрного человека, – радостно сказал Пашка. - Мы в прошлом году в лагере про него ночью всегда рассказывали. Жуть.
Саша замерла. Слово «чёрный» само по себе показалось ей страшным, тем более в темноте под столом. А от слова «жуть» её затрясло.
- Он ходит во всём чёрном. Если зазевался кто, он тут же ловит и уводит его с бой. И никто больше никогда не увидит этого человека. Чёрный человек появляется и исчезает, как тень. Особенно он любит маленьких детей. Убежит непослушный ребёнок от родителей…
- Хватит. Совсем Сашку напугал, - громко оборвал его Дима, почувствовав, как девочка задрожала и теснее прижалась к нему. - Ещё ночью спать не будет от страха. Она маленькая ещё.
- Я не маленькая,- обиделась Саша. – Не хочу слушать про чёрного человека. Страшно, - голос Саши задрожал, вот-вот заплачет.
Хлопнула входная дверь. Дети под столом притихли. Снаружи раздались медленные осторожные шаги, которые замерли совсем близко. Пашка заёрзал, Алёша задышал тяжело и часто. Саша прижалась к груди Димы. Под её ухом часто и гулко билось его сердце.
Вдруг край покрывала стал приподниматься. Саша закрыла глаза и завизжала.
- Вот вы где! - раздался мамин голос.
- Мама! – Саша открыла глаза, вылезла из-под стола и бросилась к маме.
- Почему стол накрыт покрывалом? Что вы там делали? – спросила мама, глядя на взъерошенных мальчишек, тоже вылезших из-под стола.
- Это шалаш. Мы в нём сидели и страшные истории рассказывали, - затараторила Саша.
- И тебе не страшно было? – спросила мама.
- Страшно. А когда шаги услышала, я подумала, что это чёрный человек пришёл за нами и испугалась ещё сильнее.
- Какой чёрный человек? – Мама переводила укоризненный взгляд с одного из мальчишек на другого, задержавшись на лице Димы.
Он виновато опустил голову.
- Всё. Разберите шалаш и мойте руки. Сейчас обедать будем, - сказала мама и пошла с Сашкой на кухню.
После обеда Дима с мальчиками всё же ушли играть в футбол. А мама уложила Сашу спать. Но как только она закрывала глаза, ей чудился чёрный человек.
Когда Дима перешёл в седьмой класс, Саша только пошла в первый. Дима стал совсем взрослым, и уже редко сидел с Сашей. Да и она стала большой и могла оставаться дома одна. Но часто бегала к Диме спросить что-нибудь, или когда гремел гром. Саша очень боялась грозы.
Когда мальчики шли в кино, на каток или ещё куда, Саша вечно увязывалась за ними. Если ребята не хотели брать её с собой, она чисто по-женски умело пользовалась слезами. И Дима, сжалившись, уговаривал друзей взять её с собой.
Именно Дима научил Сашу кататься на конька, разогревать в микроволновке суп, привил любовь к приключенческим книгам. В выпускном классе Дима ходил в кино уже не с друзьями, а с красивой одноклассницей Алёной. Однажды Саша подглядела, как они целовались за домом. Её детское сердце рвалось на части от ревности.
После окончания школы Дима поступил в военное училище. Дома появлялся редко. Это радовало Сашу – девушек рядом с ним не будет. Но и печалило, ведь она его тоже не видела и очень скучала.
Однажды Дима приехал в отпуск на несколько дней, а родителей дома не оказалось. Он зашёл к соседям. Увидев возмужавшего Диму в военной форме, Саша засмущалась. Дима тоже заметил, как повзрослела и похорошела соседская девчонка, словно впервые увидел её. За обедом он то и дело поглядывал на неё. Под его взглядами её длинные ресницы вздрагивали, а румянец на щеках становился ещё ярче.
Мама расспрашивала Диму про учёбу, где собирается служить после училища. Он рассказывал, не сводя глаз с Саши, словно именно для неё одной говорил. И её сердечно сладко билось в груди. Потом вернулись домой родители, и Дима ушёл, оставив Сашу в смятении. До отъезда она больше не видела его.
После училища Дима уехал служить на южную границу, а Саша поступила в медицинский институт. Через три года он приехал в отпуск. Саша с бьющимся сердцем ждала, что он зайдёт, караулила его, стоя у окна. Замирая каждый раз, когда слышала шаги за дверью.
- Он взрослый. Ему жениться пора. А тебе учиться надо. Выбрось его из головы. Он тебя сестрёнкой воспринимает, – говорила мама.
Саша понимала, но смириться не могла. Шли дни, а Дима не заходил. Гордость не позволяла Саше первой пойти к нему, как в детстве.
В один из дней она стояла у окна и видела, как во дворе под окнами остановилось такси. Из него вышел Дима, но не пошёл к подъезду, а открыл заднюю дверцу. Молодая беременная женщина вышла, опираясь на его руку. Сашу охватила паника, сердце сжалось от боли – Дима женился, у него скоро будет ребёнок!
Она закрылась в своей комнате и долго плакала. Мама права, его надо выбросить из головы. Но сказать легко, а сделать гораздо труднее. Как забыть, если он стоит перед глазами, чтобы она ни делала? Саша уговорила подругу поехать на несколько дней в Питер, чтобы успокоиться.
А когда вернулась, Дима уже уехал. Боль и ревность сменились разочарованием и тоской. После окончания института Саша работала в мамином отделении. Но хирург из неё не получился. Слишком близко принимала к сердцу неудачи, не могла смириться со смертью пациентов.
Она устроилась в реабилитационный центр, специализирующийся на травмах конечностей и позвоночника.
Прошли годы. Саша стала уже Александрой Владимировной, пользовалась уважением у коллег и повышенным вниманием у пациентов мужского пола. Они наперебой пытались завоевать её сердце. Но Саша никого из них не выделяла.
Однажды в центр поступил новый пациент. «Какой красивый офицерик, уже успел повоевать, получить ранение, - шушукались молоденькие медсёстры. – Жалко, если инвалидом останется», - вздыхали они.
Саша сразу узнала Диму, ведь столько раз он приходил к ней во снах. Но Дима не узнал её. Половина лица Саши была закрыта маской.
Медсёстры наперебой строили глазки офицеру, откровенно заигрывали с ним. За его молчаливость и сдержанность окрестили его Печориным.
Однажды, прихрамывая и опираясь на трость, Дима раньше времени зашёл в кабинет к Александре Владимировне. На этот раз она была без маски. Дима внимательно пригляделся к ней. Что-то не давало ему покоя, но он снова не узнал её.
С утра небо хмурилось, и в полдень разразилась настоящая гроза, прибив к земле тополиный пух. Сверкнула яркая молния, а за ней послышался раскат грома, словно гора сдвинулась с места и обрушила на мир груду камней. Саша вздрогнула и испуганно прикрыла глаза.
- Боитесь грозы? – чуть насмешливо спросил Дима.
- Да. В детстве мальчишки любили пугать страшными историями о чёрном человеке.
Офицер пристально посмотрел на доктора.
- Саша? – наконец, вспомнил он. – Ведь слышал имя, фамилию и не сложил дважды два. Ты здесь работаешь? Как хорошо, что мы встретились. Я часто вспоминал тебя. Ты замужем? – осторожно спросил он.
- А ты? – ответила вопросом Саша.
- Нет. Не встретил такую, как ты.
- А как же… Я же видела, как ты привёз домой беременную женщину… - теперь Саша не сводила глаз с Димы.
- Беременную? – Дима на миг задумался. – А… Это была жена одного офицера. Его тогда не отпустили в отпуск, а жена решила пред родами поехать к родителям. Я встретил её на вокзале, привёз домой отдохнуть с дороги. Потом отвёз к её родителям. У них родился сын. Ох и отмечали мы тогда!
Саша только тут осознала, что наделала. Она-то все эти годы считала, что это жена Димы. Боялась расспрашивать, пыталась его забыть, трусливо сбежала в Питер. А потом родители Димы переехали жить в другой город. Дедушка Димы остался один и нуждался в постоянном уходе. Столько времени потеряно…
Громкий раскат грома раздался прямо над крышей здания. Саша снова вздрогнула и невольно подалась к Диме, как в детстве.
- А помнишь, как мы сидели под столом у тебя дома? Как послышались шаги, и ты завизжала, когда мама подняла край покрывала? – спросил Дима.
Дима смотрел на неё с нежностью, совсем не так, как тогда. Саша вспомнила, как слушала биение сердца, прижавшись к его груди. Ей снова захотелось прижаться к Диме, как тогда, но она лишь улыбнулась.
- Это самые яркие воспоминания из моего детства, - честно призналась Саша. – У меня приём, извини, потом поговорим.
- Да, конечно. – Дима вышел из кабинета.
А на следующий день он пришёл с букетом.
- Я никогда не дарил тебе цветы. Вот, исправляю оплошность, - сказал Дима, глядя на Сашу с грустью. – Через час я уезжаю.
- Как, уже? А лечение? В часть? – расстроилась Саша и даже не пыталась скрыть этого.
- Нет. Меня комиссовали из-за ранения. К родителям. Отец в больнице. Саша… Я должен сказать…
- Александра Владимировна, вас главный врач вызывает, - заглянула в кабинет медсестра.
Она увидела Дмитрия и расплылась в улыбке.
Саше поручили сложного пациента, и Дима уехал, так и не дождавшись её и не попрощавшись.
Через две недели он вошёл без стука в кабинет, хотя Саша занималась с пациентом.
- Скажу сейчас, пока ты снова не ушла, - начал он, заметно нервничая. - Я никуда больше не уеду. Я не могу без тебя. Выходи за меня замуж. – Дима протянул ей красную бархатную коробочку.
Саша так удивилась и обрадовалась, что не заметила, как догадливый пациент вышел из кабинета.
- Я вернулся навсегда. Уже поговорил с главным врачом, и он пообещал помочь найти мне работу. – В глазах Димы застыл вопрос. – Ты молчишь… Я не вовремя? Опоздал? – испуганно спросил он.
- Да, опоздал почти на полжизни, - Саша прижалась к его груди.
Сердце Димы гулко ухало под её щекой.
Любовь. Мы часто спорим о ней, пытаемся дать ей определение, стремимся найти единственную и навсегда. Часто принимаем благодарность, жалость, привязанность за любовь, разочаровываемся, плачем и снова ищем. Когда она рядом, не замечаем, не ценим её. А потеряв, вдруг понимаем, что это и была настоящая любовь, без которой нет смысла жить дальше. И пытаемся вернуть утерянное счастье…
«Так она и вошла в мою неприкаянную жизнь — нечаянно негаданно. Не сказал бы, что тихо и незаметно, но по-будничному просто, будто я и она ждали этого момента долгие годы. Ждали наверняка, не разменивая свои чувства на житейские мелочи, а храня их, как скупец свои сокровища»
Виталий Гладкий
«Возможно, в этом мире ты всего лишь человек, но для кого-то ты — весь мир»
Гарбиэль Гарсиа Маркес
