До места назначения мы доехали быстро и без пробок.
У магазина цветов Дэн остановился и купил розы. Бордовые.
— Только не говори, что ты едешь знакомить меня со своей очередной подружкой, — сказала я. Денис с любопытством посмотрел на меня. Я думала, он сейчас скажет что-нибудь банальное, типа: ревнуешь? Но смысл? Денис и так знал, что ревную.
— Очередной? — повторил он.
— Твоя подружка… не помню, как ее зовут… ты помнишь, как ее зовут?
Денис промолчал, игнорируя этот явно детский выпад. Он даже не усмехнулся, настолько ему было все равно.
— Ладно. Она сказала, чтобы я прекращала звонить тебе по ночам. Я не звонила. Один раз. Значит, звонил кто-то другой.
— Другая, — поправил меня Денис и на этот раз усмехнулся, — другие. Все правильно, малая. Выводы ты делать умеешь.
— Ещё бы, — я демонстративно бросила взгляд в зеркало заднего вида, разглядывая синяк на скуле, — умею. Её ты тоже бил?
— Она же не наркоманка.
— Рада за неё. Искреннее. Но на вопрос ты не ответил. Бил?
— Прекрати, — со злостью одернул меня Дэн, — извини, я не хотел.
— Хотел.
— Не хотел.
— Хотел. И ты не ответил на вопрос.
— Не бил. Ты лучше меня знаешь, чего я хотел, чего не хотел? Не надо решать за меня.
— Хотел. Ты хотел.
— Ладно, хотел.
Я начала злиться. Денис это понял, поэтому промолчал.
Он свернул, но не во двор дома, а на дорожку перед ним. Я знала, куда она ведет. Несколько метров прямо между гаражей, потом направо к стоянке перед моргом, который между собой называли криминальным. Я повернулась к Денису.
— Неудачное место для знакомства. Может, это… в другой раз.
На стоянке было много машин. У открытых дверей морга — добро пожаловать, сегодня у нас день открытых дверей, рады снова видеть у себя столько народа — курили молодые люди. Я узнала Стаса, и мне в голову пришла мысль, что здесь может находиться кто-нибудь из тех, кто продаст мне немного дури. Я начала оглядываться по сторонам, но краем глаза заметила, что Денис наблюдает за мной. Он все понимал.
Как так? — подумала я. В данный момент я чувствовала себя относительно неплохо, но это ничего не значило. Ломка могла вернуться в любой момент.
— Пойдем, — сказал Денис и заглушил двигатель.
Я надеялась, что мы не пойдем внутрь, но Денис повел меня именно туда.
Когда мы проходили мимо Стаса, он кивнул мне, потом посмотрел на Дениса.
— Твоя бывшая тоже здесь.
— По фигу.
Стас снова кивнул.
— Ты меня в морг ведешь? — зашептала я, — Денис, пожалуйста… Денис, нет…
Внутри было прохладно и сумрачно, негромко звучала красивая, но печальная мелодия. У изголовья гроба сидела молодая женщина. Она не плакала, просто потеряно смотрела перед собой.
В гробу лежал парень.
Вот почему у морга было так много молодых людей.
— Познакомься, — сказал Данис очень тихо и указал глазами на гроб, — мой друг. Наркоман. Начинал с чего-то незначительного, как ты. Потом втянулся, незначительное уже больше не расслабляло. Вот итог.
2
Я просто молча смотрела на Дениса. Вместо чувств и эмоций образовалась пустота. То же самое произошло с мыслями. Как будто все это происходило не со мной, а с кем-то другим. Как будто я была просто сторонним наблюдателем.
Денис подвел меня к сидящей у гроба женщине.
— Соболезную, — негромко сказал он. На секунду женщина прикрыла глаза, отреагировав таким образом на слова Дениса, потом обняла его. Она по-прежнему не плакала.
— Мне очень жаль.
— Спасибо, Денис. Спасибо, что пытался помочь, — она перевела взгляд на меня, нахмурилась и снова посмотрела на Дениса, — твоя сестра?
Денис кивнул.
— И она тоже?
Денис снова кивнул, и я в панике посмотрела на него.
— Ты рассказал ей? Кому ещё ты рассказал?
— Никому.
Во взгляде Дениса застыли легкое потрясение, понимание и грусть. Мне все стало понятно: женщина просто посмотрела на меня и обо всем догадалась. Возможно, дело было в том, что её сын — наркоман. Возможно, глядя на меня, многие догадывались, кто я.
наркоманка
Мой взгляд упал на мертвое лицо парня. Оно было спокойным и даже каким-то… удовлетворенным, что ли. Смерть избавила его от зависимости.
И она же избавила его от будущего.
наркоманка, — говорило мне его лицо, — смотри, что тебя ждет, смотри на меня, смотри в моё пустое лицо, смотри и делай выводы
— Он выглядел так же, — сказала мать мертвого парня. Она взяла меня за руку, и я вздрогнула от неожиданности, потом резко отшатнулась от неё. Ссадины на ладонях отозвались слабой болью. Я снова посмотрела на мертвого парня. Его спокойное лицо притягивало к себе взгляд. Теперь мне хорошо, — говорило оно, — видишь, какой я спокойный. Там нет проблем. Там нет…
— Ничего, — прошептала я, — там нет ничего.
Я почувствовала очень сильное головокружение. Мир поплыл перед глазами. Не соображая, что делаю, я схватилась за край гроба. Движение отдалось резкой болью в ладонях и пальцах.
— Помоги ей, — услышала я голос женщины.
Лицо покойника было таким спокойным, таким… красивым. В какой-то момент я вдруг с ужасом осознала, что смотрю на себя. Мертвую. Спокойную.
Мертвую и спокойную восемнадцатилетнюю девушку, которая променяла все то хорошее, что у неё могло быть, на наркотики.
К горлу подступила тошнота. Не соображая, что делаю, я закрыла рот ладонью и пошатываясь пошла к выходу, расталкивая собравшихся. Кажется, я плакала, поэтому на моё поведение отреагировали вполне адекватно — девушка переживает из-за смерти друга. Мне даже сочувствовали. Наверное.
С трудом разбирая дорогу, я вышла на свежий воздух и практически столкнулась с мужчиной, облаченным в прорезиненный фартук серого цвета. От мужчины пахло… разложением. Я подняла на него глаза.
— Что не так? — спросил он, равнодушно глядя на меня.
— Тошнит, — прошептала я, — мне плохо.
— Я не могу пустить тебя туда. Иди за здание. Или за гаражи.
не могу пустить тебя туда
За спиной мужчины находилась закрытая дверь с табличкой: посторонним вход строго запрещен.
строго
В этот момент к зданию подъехал небольшой грузовик с крытым верхом. Полог откинули, и двое мужчин выгрузили оттуда на носилках покойника, укрытого простыней.
— Заносите, — сказал патологоанатом, тут же забыв про меня.
Не соображая, что делаю, я поплелась за здание морга, села на корточки, оперлись одной стеной о стену, но тошнота к тому времени уже прошла.
Мне на руку опустилась чья-то рука. Я даже не обернулась, чтобы узнать, кто это. Мне было все равно.
— Вот так, малая, — в голосе Дениса не было даже намека на сожаление, — вот тут все заканчивается.
— Вот тут? — спросила я, тяжело дыша. Мир постепенно приобретал обычные, знакомые черты.
— Не-а, не здесь. За той дверью, куда занесли тело. Будешь лежать перед тем мужчиной, а он, кстати, и не вспомнит тебя.
— Прекрати, — прошептала я, чувствуя, как возвращается тошнота, — хватит.
— Хотя… может, и вспомнит. Ты красивая.
— Хватит, —прошептала я, — прекрати.
И Денис прекратил.
3
— Почему она не плачет? — спросила я у Дениса уже в машине, — разве такое может быть?
Он молчал. Молчание было тяжелым и каким-то обреченным. Я вдруг подумала о женщине, которую обвинили в колдовстве и приговорили к сожжению на костре. В её камере, наверное, была такая же тишина. Во всех камерах, где сидели такие женщины, была тишина.
В машине Дениса приговоренных и обреченных на смерть не было, почему же, в таком случае, тишина была такой давящей и тяжелой?
— Почему она не плачет? — повторила я.
— Не может, наверное.
— Как это?
— Она… — он задумался, — прозвучит, наверное, пафосно, но… она раздавлена горем. Винит себя. Что-то блокирует слезы. Ужас, наверное.
— А она виновата?
— А я виноват?
— У меня есть родители.
— Почему тогда я чувствую себя виноватым?
Мы помолчали.
— Виновата только я, — проговорила я.
— Ты это понимаешь, да? Осознаешь?
Я понимала.
— Только я виновата в случившемся, — проговорила я.
Ответом мне была тишина.
(продолжение 👇)
_______________________________________