оглавление канала
Чтобы как-то выйти из этого ступора, который вдруг на меня накатил после его слов, я, опустив взгляд, постаралась переключить разговор на другую тему. Еще разок шмыгнув носом, спросила:
- Что там у Авдея случилось, и, кстати, куда ты его дел? Надеюсь, не привязал к дереву, чтобы он за нами не подглядывал. – Шутка была так себе, но для меня это сейчас было и неважно. На «умные» шутки я, похоже, сейчас была неспособна.
Божедар усмехнулся, как умел это делать только он, уголком губ, пристально глянул на меня. В его глазах я видела понимание и опять легкую печаль. Он словно говорил мне: «Знаю, не время… Но ничего с собой поделать не могу». Потом отбросил со лба волосы назад, и с преувеличенным воодушевлением начал мне рассказывать. После первых же предложений я напрочь позабыла, что он только что признался мне в любви.
- Там какая-то совершенно шпионская история. Николай через окно своей комнаты выбрался на улицу едва только начало смеркаться. Но наш бдительный дедуля все же его заприметил. И, разумеется, пошел за ним следом. Николай покрутился возле нашего дома, потом зажег какой-то странный фонарик, и стал внимательно разглядывать землю у себя под ногами. Сразу объясняю, почему фонарик показался старику странным. Он светил голубовато-фиолетовым светом. Дед знал, что дома нас нет, да и ты ему сама сказала, что нас вечером не будет. Старик умный, два и два складывает быстро. Ну вот, Николай дернул в лес, а дед за ним. Против Авдея в лесу – Николай неопытный юнец, ты же знаешь. У старика под ногой ни одна ветка не хрустнет. Так они и шли по тропе, Николай со своим сине-фиолетовым светом впереди, а Авдей, как индеец в разведке – за ним. Дед сразу смекнул, что идет его квартирант в сторону Плакучего. Когда он понял, что до озера осталось не так уж далеко, воспользовался моментом, пока Николай чего-то на земле высматривал, подкрался к нему сзади и огрел жильца своим посохом по голове. Конечно, напугался, потому, как тот упал замертво и не шевелился. Вот и рванул к Плакучему, почему-то был уверен, что мы отправились к озеру. О причине нашего ночного путешествия он, я думаю, наверняка не знал, но о многом догадывался. Должен тебе сказать, что дед наш совсем не так прост, как кажется. – Он с усмешкой покачал головой. Дед Авдей ему явно нравился. Потом, подбросив несколько палок в один костер, продолжил. – Ладно, с Авдеем мы потом поговорим откровенно, если в том нужда будет. В общем, привел он меня к тому месту, где оставил бесчувственного Николая. Тот так и продолжал лежать там. Я уж было подумал, не прибил ли дед его насмерть сгоряча. Но нет, живой, да и голова у него, видно, крепкая. Даже крови почти не было. Ну что мне с ним было делать? Взвалил его на плечи, да отнес на край леса, только не возле нашего дома, а чуток в сторонку. Пришлось еще немного с ним поработать, а то он уже в себя начинал приходить. – Увидев, как испуганно я вскинула на него глаза, поспешил меня успокоить. – Да не волнуйся ты… Все нормально. Чуток с его памятью поработал. Он сейчас там спит, а когда проснется, некоторое время не вспомнит, как там оказался. Это, конечно, не выход, и заинтересует их еще больше, но другого я ничего придумать так скоро не мог. Ну не убивать же его, в самом-то деле. Деда отправил домой. Ну, предупреждать о том, чтобы язык за зубами держал, не стал его. Авдей и сам все понимает. Кстати, когда я над Николаем «трудился», дед признаков удивления не проявил. Значит, не впервой ему за подобным наблюдать. Что тоже наводит на размышления.
Пока я хлопала глазами наподобие совы, стараясь переварить все, что услышала от Божедара, он поднялся, чтобы подбросить дров в другой костер. Я вприпрыжку понеслась за ним, и стала приставать с вопросами:
- Погоди… Ты хочешь сказать, что чуть ли не пять часов ты занимался только тем, о чем рассказал? Перетаскивал Николая и выпроваживал деда Авдея домой? Как-то долгонько, не находишь? – Божедар с удивлением посмотрел на меня. А я торопливо пояснила. - Просто, я волновалась очень сильно, что тебя долго не было. – Закончила неуклюжим оправданием.
Божедар смотрел в огонь некоторое время, словно был не здесь. Потом, будто очнувшись, поспешно проговорил:
- Прости, родная… Но мне пришлось потом опять вернуться к нашему дому. Следовало разобраться, как Николай вышел на наш след. Правда, мне пришлось для этого реквизировать у него его странный фонарь. Все оказалось довольно просто. По всей опушке возле дома, он рассыпал какой-то порошок. Если ты попадаешь на него ногой, потом твои следы легко отследить если имеется такой фонарик. Этот порошок виден в лучах синего света. Но тут у него возникла небольшая проблема. Мы только коснулись краем обуви этого порошка, и уже через несколько сот метров обнаружить наши следы было почти невозможно. Правда, направление нашего движения становилось понятным. И думаю, он бы все равно нас выследил. Кстати, он ко всему прочему намазался какой-то едкой жидкостью, которая, как я полагаю, отбивает нюх у собаки. В общем, как я и говорил, настоящий шпионский фильм. – Закончил он весело.
Правда, мне было непонятно, чему тут можно было радоваться. Конечно, эту ситуацию катастрофой нельзя было назвать, но чем-то близким к этому – уж наверняка. Я было собралась обсудить с ним сложившуюся ситуацию, но он, скорчив смешную ребячью рожицу, сообщил мне, что голоден, как волк. И, конечно, я кинулась со всех ног кормить мужчину.
Ночь подходила к концу. Туман закрыл озеро плотным непроницаемым одеялом. Но ему было мало укутать зеркало озера, и он стал расползаться на берега, словно перекисшее тесто, вылезающее из лохани, забытое нерадивой хозяйкой. Ото всех ночных событий и бесконечной беготни от костра к костру, я чувствовала себя совершенно вымотанной и от этого какой-то безразличной. Придет Корнил, не придет, мне уже было все равно. Я сидела, привалившись к плечу Божедара, изредка проваливаясь в состояние не то сна, не то забытья. Хукка дремал у наших ног, положив голову на лапы, и только по его насторожено торчавшим ушам можно было понять, что пес бдительно контролирует окружающее пространство.
Костры уже почти погасли. Их дым, смешиваясь с языками тумана обволакивал пространство диковинными узорами. Я лениво и с некоторым чувством досады думала, что наше сегодняшнее бдение у костров невероятная глупость. Злилась на себя, что как следует не расспросила Корнила тогда, как точно все будет происходить. Но и это чувство было каким-то вялым и вязким, не затрагивающим остро дремавший разум. Сырая прохлада забиралась под одежду, мешая по-настоящему уснуть. Я зябко ежилась, и тогда Божедар обнимал меня крепче, стараясь согреть. И вот когда я почти окончательно готова была провалиться в сонный морок, Хукка поднял голову, настороженно прислушиваясь. Резко вскочил на ноги и тихонько тявкнул. А потом, сорвался куда-то в сторону озера, и, почти сразу же, его проглотила плотная завеса тумана. Откуда-то, из-за нее, как будто из дальней дали, раздалось его радостное повизгивание. Туман глушил все звуки, и они слышались как бы издалека.
Мы с Божедаром тоже вскочили на ноги и стали вглядываться в ту же сторону. Сначала мы услышали легкое пошаркивание по песчаному берегу, словно шел очень старый человек. С удивлением переглянулись. У меня даже мелькнула мысль, что явился обратно Авдей, волнуясь за нас. Но только, почему он шел совсем с другой стороны? Я, не отдавая себе отчета в своих действиях, наклонилась и подняла карабин. Божедар, внимательно вглядывающийся в туман, коротко покачал головой. Но я не выпустила оружие из рук. Мало ли…
И вот, через несколько минут, из-за плотной кисеи тумана выскочил Хукка, а за ним сразу же показались два мужских силуэта. В одном я сразу узнала Корнила, а второго я и, вправду, приняла сначала за Авдея, но быстро поняла свою ошибку. Этот старик был намного выше деда Авдея и гораздо шире в плечах. Но годы все же согнули когда-то могучую его фигуру. Но даже еще и сейчас в его походке чувствовалась былая сила, хотя, при ходьбе он и опирался на посох. У меня, от внезапного предчувствия, вдруг бешено заколотилось сердце. Я не заметила, как вцепилась со всей силы в руку Божедара, будто он был моей последней надеждой в этом неустойчивом и ускользающем, как языки тумана, мире. Он слегка поморщился и с удивлением посмотрел на меня, а потом, проследив мой напряженный взгляд, сделал порывисто небольшой шаг вперед. С его губ сорвался тихий возглас:
- Не может быть?!!!
Корнил с неизвестным подошли уже совсем близко, и в догорающем свете костра я, наконец, смогла разглядеть старика чуть лучше. Проницательные глаза под кустистыми бровями, чуть крючковатый нос, напоминающий клюв хищной птицы, резко очерченные скулы, аскетичное лицо отшельника много времени проводящего в уединении, вдали от цивилизации. У меня вдруг потемнело в глазах и мир завертелся туманным колесом. Я выронила карабин и второй рукой вцепилась в Божедара, готовая за ним повторить «не может быть!». Старик внимательно оглядел нас из-под лохматых бровей, и, с едва заметной усмешкой проговорил звучным, совсем не старческим голосом:
- Вижу, вы меня узнали… Давайте присядем. Путь был долгим, а мои старые ноги требуют отдохновения.
Мы продолжали стоять, глядя в растерянности на него. По крайней мере, я точно потеряла дар речи. Божедар пришел в себя намного быстрее меня, и сделав жест рукой, указал на кусок бревна, на котором мы совсем недавно с ним сидели. Старик прошел к нему и, опираясь на посох, тяжело опустился на сухой кусок бревна, и, зябко потирая одну ладонь о другую, обратился к Корнилу.
- Корнилушка, подбрось-ка в огонь. Зябко стало. Кровь уж в моих жилах не так бегает, как у молодых. – И совсем неожиданно подмигнул нам.
Я, слегка опешив от его подмигивания, продолжала стоять столбом. Божедар кинулся к рюкзаку и достал оттуда тряпицу с завернутыми в нее пирогами, а с пояса отцепил свою фляжку. Все это добро он с поклоном протянул старику и проговорил с величайшим почтением:
- Угощайся, батюшка… Чем богаты…
Корнил по-хозяйски накидал веток в костер, и, угаснувшее было пламя, вновь осветило берег озера, разгоняя в стороны туман, словно проводя очистительный и оградительный круг, внутри которого мы сейчас все находились. Хука, предатель эдакий, крутился вокруг старика, усиленно виляя хвостом, даже не глядя в мою сторону. Старик взял пирожок, разломил его пополам, одну часть протянул на ладони собаке, а вторую принялся есть с явным удовольствием. При этом, он хитро поглядывал на меня, приговаривая:
- Ох, и вкусно!! Давненько я домашнего печева не пробовал. Ты и в этой жизни Вереюшка, хорошей хозяйкой осталась… - Затем глянув лукаво на Божедара, проворчал. – Повезло тебе, парень. Я всегда говорил, что ты везучий. – Дожевав половинку пирожка, он сделал несколько глотков из фляги, вытер тыльной стороной ладони бороду и усы, и заговорил серьезно и несколько сурово. – Ну, чего встали, садитесь, в ногах правды нет. А разговор у нас будет долгим.