Говорят, что власть развращает любого человека. Другие резонно отмечают, что человек скорее всего уже был развращён, если он начинает повышать собственное благосостояние в ущерб остальным, чуть только дорвавшись до власти.
Деяния главных героев сегодняшнего рассказа, на мой взгляд, не столь интересны сами по себе. Ей-богу, где и когда не воровали в особо крупных размерах и не создавали культы региональных чиновников, особенно в России? Однако они интересны в контексте обсуждения тех проблем, с которыми столкнулось советское государство в ходе построения социализма практически с момента своего основания.
А ведь здесь есть, что обсудить: мы развенчаем миф об отсутствии крупных коррупционных махинаций при Сталине, узнаем, как простой работяга и герой войны может быстро превратиться в царька-коррупционера, как (не) работала советская демократия и почему советская социалка могла не только сглаживать, но и увеличивать неравенство. Ну и конечно же, разберемся, почему дело Кабакова было лишь одним из многих периодически повторяющихся случаев и чем на самом деле были репрессии 1937 года. Короче говоря, будет весело.
Предыстория: коммунистический аскетизм
Некоторые наиболее радикальные товарищи из числа левых и сегодня утверждают, что с расхождением интересов чиновников и простого народа можно бороться ограничением привлекательности деятельности политиков. Ну знаете, если заседающий в парламенте депутат, которого выбрали люди с родного предприятия, будет мало чего получать на этой должности, то ему придётся продолжать свою профессиональную деятельность на заводе среди других работяг. Подобная точка зрения часто отсылает к советскому партмаксимуму, принятому в 1921 году, который установил, что зарплата ответственных работников (руководителей из числа партийцев) не должна превышать 150% от уровня средней зарплаты в подконтрольных им учреждениях и предприятиях.
План надёжный, как швейцарские часы, если бы не одно «но»: зачем кому-то вообще брать на себя дополнительную ответственность, если она не подкреплена соответствующими стимулами? Количество часов в сутках ограничено, а люди склонны взваливать на себя дополнительную энергозатратную работу при условии очень хорошей компенсации. В 20-е годы многие партийные деятели искренне работали на износ, не только и не столько из-за идеологических наставлений большевиков, сколько из-за кадрового голода. Лояльных чиновников с опытом крайне не хватало, так что им приходилось отдуваться за всех, а ведь многие из них перенесли стрессовые года мировой и гражданской войны. Изнуряющая работа косила аппаратчиков не по десятилетиям, а по годам:
Анализируя архивные документы о материальном положении коммунистов и представителей других социальных групп советского общества 20-х гг., можно сказать, что рядовые коммунисты ничем не отличались по оплате труда от рабочих и служащих соответствующей должности и квалификации. Однако, как уже отмечалось, коммунисты несли массу общественных нагрузок, и, следовательно, были лишены свободного времени и не могли зарабатывать дополнительно. Это приводило к тому, что их материальное положение было гораздо хуже, чем у беспартийных. Под влиянием экономических условий второй половины 20-х гг., когда в городах процветала нэповская торговля и рыночные отношения, члены партии оказались заложниками "коммунистической аскезы", которая навязывалась им принудительно, как бы по определению.
В середине 20-х годов на фоне внедрения НЭПа среди коммунистов прокатилась волна самоубийств. Часто в причинах фигурируют переутомление, материальная нужда, разочарование в жизни, болезни и пьянство.
В те благолепные времена руководящая должность была настоящей каторгой для партийцев, причём чем более высокую должность они занимали, тем неблагодарнее была их работа.
«…Однако в своих обобщениях комиссия Алтайского губкома пошла дальше. Она распределила наиболее распространённые заболевания в зависимости от уровня партийной и советской работы. В результате стала очевидной главная закономерность — с повышением уровня работы возрастала доля больных по трём группам наиболее распространенных заболеваний. Так, например, неврастенией и прочими нервными заболеваниями болели: среди работников губмасштаба - 82,2%, уездного - 76,6%, среди прочих - 58%. По туберкулезу показатели распределялись соответственно как 72,3%, 66,1% и 46%.»
Врач И.В.Григорьев отметил также специфику выявленных нервных заболеваний: «Мне не пришлось зарегистрировать, - писал он, - ни одного случая застарелой (хронической) неврастении; наоборот, все неврастеники, прошедшие передо мной, есть носители свежих, молодых форм неврастении различной силы и характера, появившихся вследствие реактивного перенапряжения нервно-психической сферы и выражающие собой непосредственный результат влияний революционной работы и связанных с нею биопсихологических мытарств». Врач Ветроградов писал, что «вечернее время занято у красноармейцев в Ленуголках. Клубная работа заканчивается иногда в 12 часов. У командного состава рабочее время превышает всякую физиологическую норму... В общем счёте нагрузка командного состава выражалась 14-15 часов ежедневно». В этой ситуации, естественно, возникали семейные неурядицы, не было времени на сон, отдых и тем более на чтение».
Со временем власти стали понимать, что продолжаться так больше не может. Привлекательность партийной работы быстро теряла престиж, а немногие стойкие люди столь же быстро изнашивались, становясь психическими калеками. Увы, но политическая и партийно-бюрократическая деятельность не стала, да и не может стать общественно полезным хобби простого человека в свободное от работы время. Партработник — это полноценная самостоятельная профессия, которая должна хорошо оплачиваться.
Именно поэтому в конце 20-х годов начался обратный процесс: партмаксимум был отменён, а чиновникам отныне предоставлялись разные формы «спецобслуживания» — медицинского, продовольственного, материального, жилищного и тому подобное. Это было не только и не столько «сталинской диктаторской прихотью», сколько продиктовано объективными причинами.
Империя товарища Кабакова: император и его сатрапы
К сожалению, не понос, так золотуха, как говорят в народе. По мере восстановления чиновничьих привилегий уже скоро центральным властям пришлось столкнуться с местечковыми царьками, которые саботировали приказы высшего руководства и использовали свою власть для создания региональных «империй» в интересах себя любимых. Именно такую империю создал главный герой нашей сегодняшней истории — Иван Дмитриевич Кабаков, глава Уральской, а затем Свердловской области.
Ирония ситуации заключалась в том, что Уральский регион был одним из центров индустриализации (с.5-6). Свидетельство тому — объём средств, который планировали выделить власти на строительство промышленной базы в регионе в первые пятилетки. Речь шла о миллиардах рублей. Неплохая кормушка, не правда ли? Точно так же рассуждал и главный герой, который разгулялся на широкую ногу. Но обо всём по порядку.
Личность Кабакова
Биография этого человека была если не безупречна для коммуниста, то, по крайней мере, впечатляющей. Родился в 1891 году, далеко от Урала в деревне Княж-Павлово Нижегородской губернии. В 1913 году устроился слесарем на Сормовский завод в Нижнем Новгороде. Простой рабочий Иван город Новгород вступил в РСДРП в 1912 году. Партийная работа и революционные события вознесли его на вершину. После февральской революции 1917 года — член Сормовского совета рабочих депутатов, в 1918 году — председатель Семёновского уездкома РКП(б) и председатель исполнительного комитета Семёновского уездного совета Нижегородской губернии. С октября 1918 года — политработник в РККА, принимал участие в обороне Воронежа, командуя отрядом.
В 1921 году работал председателем комиссии по делам кадрового состава партии в Башкирской АССР, год спустя назначен ответственным секретарём Ярославского губкома, в 1924 году занимал аналогичную должность в Тульском губкоме, причём дослужился до неё всего за полгода. И вот, в 1928 году его переводят на Урал, прямиком в Свердловск, на должность главы Уральского облисполкома, а год спустя он стал первым секретарём обкома ВКП(б). Таким образом, человек сосредоточил на себе не только чисто административную, но и партийную власть в регионе, став этаким губернатором на максималках.
Быстрый карьерный рост Кабакова ни капли не удивителен. Выше мы упоминали фактор кадрового голода опытных управленцев. «Политический капитал», который обрёл Иван Дмитриевич в 20-е годы, серьёзно пригодился в будущем. Он стал «партийным губернатором» области, чья площадь составляла добрых 1 804 100 км². Это больше площадей Германии, Франции, Англии и Италии вместе взятых. В 1934 году её разделили на три области — Свердловскую с центром в Свердловске, Челябинскую с центром в Челябинске и Обско-Иртышскую с центром в Тюмени, но Кабаков не унывал. После разделения за ним сохранился пост главы Свердловского областного комитета ВКП(б), да и он уже успел наладить нужные связи в теперь уже бывших «вотчинах».
«Кадры решают всё!»
Свой сакраментальный лозунг Сталин впервые озвучил на выпуске академиков Красной армии в 1935 году и дополнительно напомнил о нём в 1937 не для того, чтобы просто занять эфирное время. Для скорейшей индустриализации требовались опытные, хорошо разбирающиеся в тонкостях организационной работы люди. К 1937 году Иосиф Виссарионович также был недоволен кумовством, процветавшим во многих регионах страны:
«Я его [Левона Мирзояна] несколько раз предупреждал: не таскай за собой своих приятелей ни из Азербайджана, ни с Урала, а выдвигай людей в Казахстане, не отгораживайся от местных людей в Казахстане, потому что – что значит таскать за собой целую группу приятелей, дружков из Азербайджана, которые коренным образом не связаны с Казахстаном? Что значит таскать за собой целую группу приятелей с Урала, которые также коренным образом не связаны с Казахстаном? Это значит, что ты получил некоторую независимость от местных организаций и, если хотите, некоторую независимость от ЦК. У него своя группа, у меня своя группа, они мне лично преданы» .
***
Следом Сталин за подбор «лично преданных людей» раскритиковал первого секретаря Ярославского обкома ВКП(б) А.Р. Вайнова и покойного члена Политбюро ЦК ВКП(б) Г.К. Орджоникидзе. «Так подбирать людей не годится», – наставлял Сталин. И в заключение предупредил: «Этот метод подбора небольшевистский, я бы сказал, антипартийный метод подбора людей, с этим методом товарищи должны покончить, пока не поздно».
Товарищ Кабаков присутствовал на этом заседании и, разумеется, горячо поддержал Сталина, проголосовав за резолюцию пленума обеими руками. Но как складывалась ситуация в его области на самом деле?
За свою карьеру Кабаков обрёл немало полезных связей. Верных ему людей он тащил за собой в область. Например, в кресло второго секретаря горкома Свердловска он усадил своего заместителя со времён работы в Туле Михаила Васильевича Кузнецова. Кабаков затребовал Кузнецова на Урал в 1933 году, когда тот учился в Москве на втором курсе Историко-партийного института красной профессуры, назначил его первым секретарём горкома в Нижнем Тагиле и сразу ввёл в состав кандидатов в члены бюро обкома. Несмотря на отсутствие видимых успехов, два года спустя его перевели в Свердловск первым секретарём горкома партии. За плечами этого человека была деревенская школа, неоконченные курсы по подготовке в вузы, бухгалтерские курсы и один курс вышеупомянутой красной профессуры. Это был чистой воды бюрократ, не имеющий технического образования или записи в личном деле об эффективном хозяйственном управлении. Зато он был чрезвычайно предан Кабакову и назначал подчинённых только с его согласия.
Например, в 1934 он поставил руководить отделом культурно-пропагандистской работы горкома Леонида Пальцева, а три года спустя сам Кабаков назначил его руководителем всего горкома. Таким образом, один из крупнейших индустриальных центров Урала возглавил чиновник тридцати лет от роду, чей производственный стаж составлял год и 8 месяцев работы рассыльным и чернорабочим на Тульском оружейном и подручным слесаря на Тульской самоварной фабрике.
Благодаря Кабакову также вознёсся и Максим Фёдорович Коссов, ещё один туляк, которого тот притащил за собой. В Туле на конец 20-х он дослужился до незначительного поста председателя райкома союза металлистов, но всё переменилось уже в Свердловске. В 1932 году он получил в полноправное членство в партийном обкоме. Всё, что знал Коссов о фабриках, он подчерпнул из работы сторожем и чернорабочим на Тульском оружейном заводе. Его образование составляло два года начального земского училища в деревне и шестимесячные вечерние административно-хозяйственные курсы при Тульском коммунистическом университете:
Несоответствие кабаковского протеже занимаемой должности было столь очевидным, что этот факт вынуждено было признать даже обкомовское начальство. В составленной приблизительно в конце 1935-го – начале 1936 года характеристике указывалось на низкий уровень образования партфункционера: «Крупным недостатком тов. Коссова является недостаточная для руководителя общая и политическая грамотность, вследствие чего тов. Коссов нуждается в переподготовке». Но тут же, чтобы сохранить его на занимаемой должности, сделали небольшую приписку: «Тов. Коссова можно использовать секретарём самостоятельного крупного района».
На Урале формировалась настоящая организованная преступная группировка в лице Кабакова и его ставленников. Очевидно, подчинённые Ивана Дмитриевича копировали стратегию подбора кадров своего хозяина.
На момент разгрома данного балагана в 1937 году практически вся партийная структура Уральской и затем Свердловской области была пронизана непотизмом и коррупцией. Напомню, что это был один из основных индустриальных районов страны. Ирония состояла в том, что в условиях форсированной индустриализации большие надежды возлагались на местные власти, которые должны были честно и беспристрастно выполнять приказы центральных властей с учётом региональной специфики.
Культ личности
Кабаков не отличался скромностью. В его руках находилась вся вертикаль власти в регионе. В этих условиях всякие партийные обсуждения проводились лишь для галочки, последнее слово всегда оставалось за ним. Ожидаемо, что когда после «антикабаковского» пленума 1937 года запахло жареным, уже бывшие соратники открыто свидетельствовали против него:
«…Никакого коллегиального решения вопросов в обкоме партии, по-моему, не было, а все вопросы решал Кабаков, – делился своими впечатлениями о заседаниях бюро обкома секретарь Новолялинского райкома П.М. Щербаков, – и, как правило, если не было проекта [постановления] по какому-либо вопросу, [то] Кабаков диктует стенографистке, она записывает, и [постановление] принимают. Даже не спрашивали нередко у членов бюро, как они, согласны с этим или не согласны? – решение принималось». «Раз Кабаков сказал, значит нечего подвергать сомнению его указания», – делился своим восприятием директив областного «вождя» исполняющий обязанности председателя облисполкома Г.П. Плинокос. На заседаниях бюро обкома «…никто не говорит, Кабаков начинает, Кабаков кончает», – подтверждал член бюро обкома, начальник управления железной дороги имени Кагановича В.П. Шахгильдян.
***
«Если приходил Кабаков на бюро горкома, – рассказывал исполняющий обязанности второго секретаря Свердловского горкома И.А. Кормилов, – он, как глыба, подавлял всех. Все безмолвствовали, все боялись слово сказать. Он диктует, он пишет, он формулирует решения, без всяких голосований, и даже не спрашивают мнения». «…Культ Кабакова был поднят высоко, и к этой святыне боялись прикоснуться, грешно и невозможно, – говорил заведующий промышленнотранспортным отделом горкома В.Н. Тепляков, которого самого там же назовут псом Кузнецова и Кабакова.
Господство Кабакова проявлялось не только на партийных обсуждениях. Себя он позиционировал как первого человека в регионе, на котором держалась едва ли не вся страна. Самого Кабакова называли не иначе как «вождём уральских большевиков», а именем его соратника, Георгия Георгиевича Яна (секретарь горкома г. Молотов (ныне Пермь)) уже через два года на посту назвали кинотеатр в центре города, а также устраивали пышные демонстрации с оркестрами в его честь, невзирая на абсолютную профнепригодность и ухудшение экономических показателей вверенного района.
Присвоение имён происходило просто и банально: от секретарей горкомов поступает приказ присвоить учреждению имя партийного деятеля. Его руководитель, делая невероятные финты ушами, развивает теорию о том, какой большой вклад сделал Иван Дмитриевич Кабаков в сельское хозяйство/индустриализацию/ещё не возникшую космическую отрасль/whatever, после чего и происходит переименование под давлением «неоспоримых фактов».
Мероприятия восхваления местечковых царей по старой доброй традиции происходили в добровольно-принудительном порядке. В хвалебных речах соревнующихся в лизоблюдстве чиновников можно увидеть тот образ, который создавал себе Иван Дмитриевич Кабаков и его приближённые.
«Лучшие ударники передовых заводов комбината и краснознамёнцы поручили нам передать особый, горячий пролетарский привет руководителю уральских большевиков Ивану Дмитриевичу Кабакову».
***
«Я думаю, товарищи, что мы на своей двенадцатой партконференции, подводя итоги проделанной работы, не можем не остановиться на огромной роли Уральского областного комитета во главе с лучшим ленинцем, с лучшим большевиком товарищем Кабаковым», – открывал прения на конференции первый секретарь Свердловского горкома ВКП(б) Фриц Иванович Карклин.
Разумеется, в Кремле не могли смотреть на расцвет регионального культа личности сквозь пальцы. Некоторые резонно отметят, что центральная власть сама формировала аналогичный культ. Однако то, что позволено Юпитеру, не дозволено быку. Сталинская диктатура хотя и была диктатурой, но «диктатурой развития». Региональные чиновники должны были выступать скромными служащими и выполнять непростую экономическую программу со знанием дела, а не создавать свои удельные княжества. Центральному руководству были прекрасно известны случаи подобных восхвалений. Сталин ещё в 1935 году отмечал:
«Товарищи! Нельзя отрицать, что за последнее время мы имели большие успехи как в области строительства, так и в области управления. В связи с этим слишком много говорят у нас о заслугах руководителей, о заслугах вождей. Им приписывают все, почти все наши достижения. Это, конечно, неверно и неправильно. Дело не только в вождях».
«Уральский вождь» гласу из Кремля не внимал. И продолжал презентовать себя так, как подобало местному «вождю». Не во всех властных кабинетах в Свердловской области можно было встретить портреты членов Политбюро ЦК ВКП(б), а вот портреты Кабакова висели повсюду в обязательном порядке. На различных мероприятиях Кабакова всегда окружала охрана, на торжественных ужинах все поднимали бокалы за здоровье Ивана Дмитриевича, а на демонстрациях его портрет несли в первых рядах.
Итоги
Иван Кабаков собрал вокруг себя преданных бюрократов, которые едва ли разбирались в развитии индустриального комплекса на Урале. Зато преданности своему «уральскому хозяину», а также гонора этим людям было не занимать. Многие из них воспринимали своё положение как должное, ревностно защищая его от любых нападок со стороны:
С начала строительства тагильских гигантов и до конца «эпохи Кабакова» у партийного руля Тагила сменилось несколько руководителей: П.И. Тиунов (1930–1933 годы), М.В. Кузнецов (1933–1935 годы), Ш.С. Окуджава (1935– 1937 годы), Л.Н. Пальцев и Г.С. Богачёв (оба – по нескольку месяцев в 1937 году). Всех этих руководителей объединяло наличие лишь начального общего образования, специальное было не у всех и только партийное, все они имели опыт партийно-пропагандистской и организационно-партийной работы, некоторые работали в комсомоле. На заводах, если и работали, то в юные годы и на рабочих местах, к тому же весьма непродолжительное время по сравнению с работой партийной. Ни инженеров и техников, ни опытных хозяйственников среди тагильских наместников Кабакова не было.
***
«Я [Г.Г. Ян] несколько дней сижу заведующим промышленно-транспортным отделом. Ко мне приходят секретари и исключительно разговаривают о хозяйстве, а о партийно-массовой работе, о низовой [партийной. – А.С.] работе никто не говорит. А ведь казалось, что секретарь обязан прийти в обком и рассказать о партийномассовой работе».
***
Расследование партконтроля, задаваемые партийными следователями вопросы вызывали раздражение у пермских чиновников. «Скопцы мы, что ли?» – вопрошал член бюро горкома, секретарь парткома завода №10 Бабкин, когда в беседе с партийным следователем речь зашла о спиртном в полученной им продуктовой посылке. А Гайдук, который только-только успел обзавестись мебелью за счёт горсоветских средств и в целом весьма успешно наладить свой быт, раздражённо бросил в адрес уполномоченного КПК при ЦК ВКП(б) по Свердловской области: «Папардэ так ищет всё, так пускай тогда и правит Уральской областью».
Высокое самомнение, склонность к кумовству, вороватость и деспотизм. Всеми этими качествами обладали относительно опытные партийные работники. Ивана Дмитриевича так и вовсе можно отнести к «старым большевикам», который, как и его приближённые, прошёл путь от простого пролетария до видного партийного функционера. Почему же бывалые коммунисты оказались волками в овечьих шкурах?
Ну, особых секретов здесь нет. Увы, но рассчитывать на массовую сознательность пролетариата было гиблым делом. Выходцы из низов, которые перенесли все тяготы и невзгоды жизни в Российской Империи, мировой и гражданской войны, а также двух революций, считали незазорным в конце концов пожить и для себя. В условиях жёсткого авторитарного режима, при котором практически отсутствовали низовые рычаги ограничения аппетитов чиновничьего аппарата, многочисленные «кабаковы» быстро теряли берега.
Позже Кабакову не раз припоминали эти факты во время «антикабаковского» пленума. Но это было ещё отнюдь не самым страшным его прегрешением. Иван Дмитриевич Кабаков превратил Уральскую и Свердловскую области в рассадник коррупционных махинаций зажравшихся бюрократов, экономя на честных советских трудящихся, но самое главное, срывая планы индустриализации. Впрочем, в 1937 году он и его братия таки допрыгались. О том, во что превратился регион в период правления Кабакова, мы узнаем в следующей части.
Источники:
Если вы завидуете положению Ивана Дмитриевича и вам понравился материал, вы можете отправить деньги на счёт автора (сбер 2202 2005 4871 3468). Финансы пойдут на создание империи товарища Яковлева в Кузбассе.
Автор - Фёдор Яковлев.