Если дорогому читателю было интересно дочитать до сего места, то могу рассказать, что эта история началась несколько лет назад, когда в Британии, отходящей от ужасов Великой войны, которую тогда ещё не называли Первой мировой, уже стала крепнуть мирная жизнь. Но, увы … её ждала новая напасть – Великий кризис или Великая депрессия, как его ещё называли. В Британии она началась с портов, подобно Великой чуме XIVвека, что приплыла в Европу на генуэзских кораблях. Но на этот раз кризис начался за океаном, и лишь потом добрался до Европы. Первым делом замерла жизнь в портах, на верфях, а депрессия покатила дальше по железным дорогам во всё новые и новые места, по пути оставляя за собой пустоту и немоту.
В это время я был неплохо устроен, жил, можно сказать, в Лондоне, разросшаяся столица захватила некогда отдельный портовый городок. Мне вначале повезло, я уже накопил деньжат, чтобы в доме, где я жил, купить квартиру на втором этаже, прямо над моей. У меня была мечта – объединить обе квартиры, сделать в потолке проём для лестницы, чтобы потом спускаться со второго этажа к завтраку и к ужину в шёлковом халате со шнурами, но, увы… Хорошо, что я успел взять деньги из банка, чтобы заплатить домовладельцу, потому что банк, как тогда говорили, вскорости лопнул.
В городке множество фирм, в том числе и моя, закрылись, и большинство горожан оказались не у дел. Самое сложное, кроме добывания хлеба насущного, было занять себя. Люди ходили по улицам, сейчас бы сказали, что слонялись, приветствовали друг друга, но потом, когда эти встречи происходили по несколько раз на дню, это становилось проблемой.
И, наверное, это было основной причиной того, что горожане, в основном мужчины, стали тянуться в припортовый квартал, где было обычное для этих мест заведение для моряков, портовиков и их подружек, ну, вы меня понимаете…
Заведение называлось «Адмирал…», но по-уличному его называли просто «Голова», потому что над вывеской с названием была изображена человеческая голова. Заведение было старое, ему было не менее двух веков. Когда-то оно называлось у местных «Голова корсара…», затем «Голова капитана…», который пленил этого самого корсара, следующий владелец решил, наверное, за выслугу лет, присвоить капитану очередное звание, и заведение стало называться «Голова адмирала…». При всех этих повышениях в чине и изменениях в образе, и выслуге лет, на вывеске оставалось неизменным лишь изображение «Головы», в которую, каждый художник, при обновлении, вносил собственное представление о корсаре, капитане, адмирале…, тут уж ничего не поделаешь – автор «так видит». Поэтому горожане для краткости называли это место просто «Головой».
Владелец заведения проводил очень разумную маркетинговую политику – «сегодня за деньги, завтра в долг», но так как такое «завтра» не могло наступить никогда, то всем приходилось платить. Цены, надо признать были божеские, самая маленькая стопка, но размером в хороший глоток, стоила полпенса, пустяк даже для тех времён, но ты их заплати. И это здорово дисциплинировало людей, не давая им опускаться. Удивительно, как хозяин умудрялся при этом сохранять прибыльность? Впрочем, городок имел давние контрабандистские традиции…
Такая торговая политика имела изрядный успех, и вскоре к заведению присоединили ещё один дом, и теперь оно выходило на три стороны: на площадь, на улицу, ведущую в порт и на дорогу, которая тоже превратилась в улицу, ведущую в Большой Лондон. Половина заведения, что находилась в старом здании, и новая, устроенная в прикупленном доме, соединялись через пробитый в стене широченный проём. Причём, новая часть была на две ступеньки выше старой, что породило новое прозвище – «Парламент». Старая часть называлась теперь «палатой общин», а возвышенная - «палатой лордов», - возвышенная как-никак. В остальном, заведение ничем другим не отличалось, кроме названия, от сотен, если не тысяч подобных заведений в Британии, та же стойка, те же столы, стулья, та же публика.
Хотя нет, было одно отличие, и оно находилось, как раз в «палате лордов». В углу зала, который имел высокие окна с двух сторон, было устроено особенное место для одного особенного гостя – в угол было поставлено вертящееся кресло, напротив которого было поставлено два стола, на каждом столе стояла пишущая машинка. На том, что слева от кресла, стояла крупная пишущая машинка фирмы «Адлер» германского производства, на том, что справа, стояла, германская же, портативная пишущая машинка марки «Торпедо». Сидевший в кресле джентльмен, неопределённого возраста, но, как обычно пишут в романах, с волевым лицом, испещрённым глубокими следами былых излишеств, непрерывно печатал, то на одной, то на другой машинке, надо сказать печатал ловко, десятью пальцами.
При этом, он беспрерывно курил, и время от времени опрокидывал стопки, которые ему, словно патроны, подносили официанты. Мужчина был одет в помятый, но видно, что когда-то очень дорогой костюм, а на шее был повязан, то ли цветастый шарф, то ли шейный платок. Когда от энергичных движений шарф или платок съезжал в сторону, тогда становилось понятно, что на печатавшем джентльмене, не было рубашки, впрочем, это его нисколько не смущало и не останавливало. На столе с «Адлером» высилось множество не очень толстых папок, на столе с «Торпедо» была всего одна, но толстая, папка.
Я позволю себе ещё одно отступление, мой дорогой читатель. Вы когда-нибудь видели, как выпускаются газеты? Готов держать пари, что вы представляете себе такую картину: репортёры бегают по городу, собирая новости, толпятся у парламента в ожидании интервью, сидят в залах судебных заседаний, ожидая вердиктов, посещают театры, решая какую новую постановку можно порекомендовать читателям газеты, а потом бегут в редакцию и сдают свои тексты в набор.
Всё так и не так, или не совсем так. Обычно, перед вечерним выпуском наборщик приходит к выпускающему редактору и говорит, что осталось полно пустых полос, которые надо срочно заполнить, а чем заполнять непонятно – материала нет! Выпускающий редактор вызывает к себе репортёров и требует от них «настоящего материала», а не этой «туфты», способной только нагнать «зевотину», тем более, что в конкурирующей газете достали такой «материальчик, что пальчики оближешь», что они все, т.е. репортёры, дармоеды и…, здесь я опущу несколько фраз, потому что в ход идут такие выражения, какие самая бульварная газета никогда не напечатает.
После такой накачки, репортёры обычно бежали в уже известное вам заведение за сладким и получали требуемое. Здесь следует дать небольшое разъяснение, джентльмен сочинял, или, вернее сказать, творил, или, что будет ещё вернее, сотворял материалы для газет. Материалы на любой запрос и вкус.
Для серьёзных газет хронику или обзоры, впечатления от выставок и театральных постановок, о новинках кинематографа, репортажи с соревнований по всевозможным видам спорта, как в стране, так и за рубежом. И здесь необходимо упомянуть одну особенность: если на «Адлере», “JG”, так этот джентльмен подписывал свои «опусы», печатал заметки, репортажи, т. е., обычную газетную подёнщину, то на «Торпедо», он, по его же выражению, «ваял, пасхальные, рождественские, морализаторские рассказы и повести для воскресного чтения, идеализирующие наш британский образ жизни, наше «кредо».
Он, словно Вольтер, который за одним столом писал письма, за другим пьесы, за третьим сатиры, поворачивался к нужному столу, чтобы выдать необходимый материал. Конечно, умельцев, подобных “JG”, было не то, чтобы мало, такие водились, но он давал настоящее качество. В «репортажах из зала суда» всегда присутствовали интересные подробности заседания: во что одет подсудимый, а особенно подсудимая, заявления судьи, настрой присяжных, рык прокурора, удачные реплики адвоката. А кинозвёзды, особенно голливудские, с удивлением бы узнали, какое количество интервью они давали газетам, о названиях которых они и слыхом не слыхали.