Наталья на Михаила своего всю жизнь обижалась. Кто заставлял его брюхо надрывать работой тяжелой. Все ему мало было. Вот и оставил её с четырьмя детьми без малого в тридцать лет, вдовой.
Две первые девочки родились, он сам тогда торжественно объявил:
- Третий, точно пацан будет. Мое слово верное. Жду всех через год на зубок.
Кто его за язык-то тянул. И точно, через полгода забеременела уже. Плакала. С двумя тяжело, во сне снится, что спать хочет. Куда третьего. А он заладил:
- Я все делать буду, обеспечу. А твое дело только детей подымать. Это ведь первый год тяжело, а потом они сами тебе помощниками станут. Сдюжим, не мы первые. У матери моей пятеро. Так как хорошо, когда мы с братьями избу строили, богатыри, орлы. А как встанем рядом, что частокол. А у нас девочки две. Кто их защищать-то будет.
Третий и правда, мальчик родился, а следом девочка. Как врачи прозевали, что сердечка второго не услышали. Ахали потом и восхищались. А Наташа боялась домой идти. Что она там с четырьмя делать-то будет.
А Михаил счастлив, словно только этого и ждал.
- Ты посмотри, какая семья у нас теперь замечательная. И у тебя три помощницы и мне есть с кем дрова напилить.
И пожаловаться не на что было. Миша помогал во всем. И с детишками посидит если что. И сам подгузники застирает, когда полусонная мать двойняшек успокаивает. А когда младшим по три года исполнилось, вроде полегче стало. Тогда-то и заметил Михаил шишку на животе. Вроде небольшая и не болит совсем. Зачем её тревожить. Говорила ему Наталья:
- Сходи в больницу.
- Сроду по больницам не расхаживал. Делать мне, что ли нечего. Мне работать надо. – И работал, как вол работал. Все тяжелые работы на себя брал. - У меня, - говорит, - семья большая. Детей моих кормить некому.
Не послушал, не пошел в больницу. А потом выла Наталья у умирающего мужа, что не заставила, не настояла. Да поздно уж. За полгода съела здоровенного мужика болезнь страшная, не подавилась. А Наталью с детьми осиротила.
Как только не жили после, Наталья и вспоминать не хочет. А только Миша оттуда ничем упрекнуть её не может. Не оставила она ни детей, ни память об отце. Никого к себе не подпустила. Боялась, что детям хуже станет. Спасибо людям добрым, помогали. Да дети как подросли помогать стали. Максим с шестого класса на каникулах работал, себя одевал. Да и Леночка. Марина с Олей больше по дому.
Как вчера было. А теперь осиротел дом. Последние Максимка с Маринкой учиться уехали. Оля с Леной давно в городе. Лена уж в этом году институт окончит. Оля в музыкальном училище. Возвращаться никто не собирается. Наталья вчера еще мечтала уехать куда-нибудь от детей непослушных, выспаться где-нибудь на пуховых перинах. А теперь одна.
Приехала сегодня в город к детям. А им и поговорить некогда. Учатся.
- Мам, - говорит Максим, - ты чего приехала?
- Соскучилась, - говорит Наталья, - увидеть Вас захотела. Да гостинцев привезла.
- О, давай, - вроде обрадовался, а через десять минут убежал. Не нужна мать теперь, вырос. А как раньше жался к коленкам, голову прикладывал.
Оля оказалась в отъезде. Что-то вроде концерта у неё.
- Мам, - в трубку кричит, - что ты без предупреждения. Мы бы на другое время твой приезд перенесли и увиделись бы. Ой, как жалко.
Всем некогда. И Лена с Мариной по пол часика выделили для матери родной.
На последнем автобусе возвращалась, а у самой дети перед глазами. То маленькие, то те, которых сейчас в городе оставила. Хорошие дети. Чего Бога гневить. Самостоятельные потому и не нужна стала мать. Вот выучатся, да в начальство выбьются, так еще и стесняться её станут. Грустно стало Наталье.
Автобус вдруг захрюкал, чихнул и остановился. Водитель открыл дверь и сказал:
- Все, приехали. Автобус сломался. Пока светло советую попутку найти. Дальше не знаю когда поедем.
Наталья вышла, осмотрелась и пошла через лесок. Помнит, что здесь дорога короткая была. Но не зря Михаил говорил:
- Хочешь ночевать в лесу, ищи короткую дорогу. Так и получилось, заблудилась. Уж солнце садиться стало, а она словно по кругу ходит. И кричать стыдно. Вроде рядом деревня её должна быть, а не найдет. Тут дождь ледяной пошел. Наталья уж прокляла себя. Надо было ей в город перет*ься. По детям она тоскует. Вот оставит их одних, неопределенных, тогда что делать. Ни отца, ни матери. И страшно ей так стало, что села она прямо на траву и заплакала.
Не услышала, как подошел кто-то сзади.
- А ты чего плачешь? – грубый мужской голос произнес, Наталья вздрогнула и повернулась, - заблудилась? Куда путь держишь?
Наталья бросилась на шею незнакомому мужчине, плачет, слово вымолвить не может.
- Ты погоди, погоди, - ласково он ей говорит, - теперь не пропадешь.
Далеко от деревни уйти успела. Полночи её мужчина водил. А как увидела она деревню свою, осмелела.
- Ты, мил человек, проходи. Чаю попьем. А то промокли мы. У меня и варенье малиновое и мед есть. А там пойдешь.
Вошли в дом, мужчина разделся, глянула Наталья: «симпатичный, на Мишу моего похож», а у самой аж поджилки трясутся. Посидели, поговорили. У Егора жена померла, один остался. А здесь у него дом родительский. Вот он пару раз в год сюда на охоту приезжает. А в городе у него квартира пустая и тоска.
Когда он домой засобирался, Наталья его остановила:
- Подожди, рассветет. Да и одежда бы обсохла.
Он и остался. Она ему на диване постелила. Слышит возится, не спит. У Натальи все нутро её бабское зовет его. Стыд-то какой. Молчит, но, кажется, что он там чувствует все. А как пришел, не оттолкнула. Наскучала за пятнадцать-то лет.
Утром стыдно стало, хоть глаза не открывай. Слышит, а Егор проснулся, воды принес из колонки свежей. Наталья встала, а он собирается. И душа к нему тянется и совестно, что детям сказать. Пусть уж уходит лучше. А он говорит:
- Хорошо у тебя, Наташ, - обнял её нежно. – Вот бы с тобой на всю жизнь остаться.
- А дети? – Наталья на него глядела несмело, - У меня ведь четверо.
- Это хорошо, что дети. У меня-то своих нет. А тут сразу семья большая. Если не прогонишь, останусь я. Сейчас только в магазин за продуктами схожу.
***
В сорок пять лет выходила Наталья замуж во второй раз. Хоть и без белого платья, а настояли дети на свадьбе. Живут они в Натальином доме. Внуки все каникулы у деда с бабой в деревне проводят. И когда рассказывают, как их родители без отца росли, всегда спрашивают:
- Дед, а ты где был?
- Я ничего не знал о вас, - отвечает, - если бы знал, пришел бы раньше.
