Синто – термин, который чаще всего переводят с японского языка как «путь богов». В широком смысле, он обозначает почитание различных японских ками (богов). В современной Японии, этим термином обозначаются формы ритуальных практик и верований, сосредоточенных в синтоистских святилищах (дзиндзя, букв. «обиталище ками»), которые институционально отделены от буддийских храмов. Однако почитанием ками в Японии занимаются не только в рамках синтоизма, т.к. практически каждый человек, поклоняющийся ками в святилище – это буддист и/или член одного из новых религиозных движений современной Японии. В узком понимании, термин синто: следует ограничить только теми элементами японской религиозной истории, которые однозначно идентифицируются с помощью термина синто, тогда как широкое определение порой предполагает совпадение значения этого термина со всей японской культурой в прошлом и настоящем.
Значение термина синто претерпело множество изменений в ходе японской истории. Наиболее радикальные произошли в середине XIX столетия, когда Япония вновь возобновила контакты с внешним миром после двух с половиной веков изоляции. Сразу же после прихода к власти в 1868 году, модернизированное правительство Мэйдзи приняло решение отделить богов ками от будд. К этому времени ками поклонялись по всей Японии в синто-буддийских храмовых комплексах, которыми заведовали буддийские монахи. Будды, ками и прочие известные божественные создания осмыслялись как часть пантеона, а также были чтимы множеством последователей течения Сю:гэндо: (горных подвижников-аскетов) и других религиозных групп и движений. После 1868 года, общенациональная система святилищ, жрецов и доктрин, относящихся исключительно к не-Буддийским божествам (в основном – это были ками, лишенные буддийских имен и функций стала поддерживаться правительством. Главой этой системы было святилище солнечной богини Аматерасу, – главной богини святилища в Исэ и прародительницы императорского рода, – которое вернуло себе былую мощь вслед за падением сёгуната. До конца Второй Мировой Войны эта новая, раздвоенная форма синто рассматривалась в японской законодательной системе как «нерелигиозная». Божественность императора, уникальный статус и миссия японских земель со времен Эры Богов не были идеями религиозными, насаждаемыми священнослужителями в храмах, это были исторические факты, которые передавались в процессе обучения. Поколения японских детей обучались тому, что синто представляет собой древнюю, неизменную традицию; эта идея достаточно успешно распространялась и за пределами Японии, где современный синто считается дошедшей до нас формой «изначальной» религии Японии. С 1946 года послевоенные законы обеспечивали личную религиозную свободу и отделение религии от государства, а потому синто более не поддерживалось правительством, ни преподавалось в школах. Синтоистское учение и практики с этого момента рассматриваются по закону как «религиозные». Тем не менее, то, что мы сегодня подразумеваем под словом синто – это в сущности та же широко распространенная система святилищ, жрецов, ритуалов поклонения ками, которая была отделена от Буддизма в середине XIX века и первые восемьдесят лет своего существования рассматривалась, как нерелигиозная. Поэтому изучение синто как религии поднимает множество интересных вопросов.
1. Последние разработки в изучении cинто
Изучение cинто подверглось радикальным изменениям в конце двадцатого века, когда новые методы стали применятся в отношении предмета, которым пренебрегали многие годы. До 1980-х годов серьезных исследований cинто практически не было ни в самой Японии, ни за ее пределами. В умах большинства ученых, термин синто пробуждал ассоциации с дискредитировавшей себя системой поклонения императору, поддерживаемой государством, которая в 1945 году вместе с поражением Японии, закончила свое существование в варианте, сильно клонившемся к ультранационализму. Японские исследователи с поразительной, но, пожалуй, рискованной оценкой в изучении довоенного синто были лишены поддержки, и небольшое количество исследователей после войны интересовались изучением обычаев и традиций, касающихся ками, которые проводились в основном лицами старшего поколения в захолустных храмах. В Японии изучение синто как системы религиозного значения было преимущественно сохранением мысли консервативных ученых-священников, связанных с деятельностью в святилищах и религиозных школах, чей взгляд на Синто: мало изменился с 1945 года, а в некоторых аспектах и с идеями девятнадцатого века. В то время как главные святилища процветали с развитием японской экономики, в первые десятилетия после Второй Мировой Войны не появилось ни единой интеллектуально значимой теории развития синто, которые можно было бы сравнить с международным научным интересом ко вновь открытому Дзэн и другим формам японского буддизма, или к постоянно меняющимся, динамичным, громко кричащими о себе новыми религиями.
Однако в 1980-х годах стали подниматься новые вопросы о синто в среде как японских, так и иностранных исследователей. Тщательное изучение синто быстро развивалось в процессе энергичных международных исследований, и синто стал ключевых вопросом, несомненно, центральным в рамках исследований религий Японии. Поскольку новое понимание синто столь быстро развивалось, в книгах и статьях был представлен широко разнящийся взгляд на синто. Читатели, заглядывающие в различные работы, вероятно, затруднялись с определением того, кому и во что верить. Посему, прежде чем погружаться в детальное изучение синто, нам важно понять каковы основные взгляды на синто и почему изучение синто сегодня – это область столь спорная, проблемная, и интересная для изучения.
2. Два взгляда на Синто
В общем смысле существует два противоположных взгляда на то, чем является синто, существующие наравне с развивающейся умеренной позицией, в рамках которой постоянно ведутся научные дебаты. С одной стороны, это взгляд на синто, как на древнюю, устойчивую местную религию. Этот взгляд был доминирующим в понимании синто в Японии и за ее границами на протяжении XIX и XX века. К примеру, кратко в 1987 года его сформулировал священнослужитель, ученый Хираи Наофуса в статье о синто в первом издании «Энциклопедии Религии». «Синто – писал Хираи – это название, данное традиционной религии Японии, религии, непрерывно существовавшей с момента, предшествовавшего формированию японской нации до сегодняшнего дня». Этот взгляд, который можно охарактеризовать как неотрадиционалистский, славит синто и как религию, и как нечто подобное квинтэссенции всего японского, а также, неявным образом, противопоставляет духовное наследие древней, национальной религии синто и наследие поздних «иностранных» религий и идеологий, таких как Буддизм. Такой способ рассмотрения синто, как естественного феномена японской культуры, совместим с предвоенным пониманием синто как уникального и устойчивого атрибута японской «расы», а, следовательно, и японской государственности. Также это соответствует популярной послевоенной теории нихондзин-рон («теории японского народа») — которая провозглашала уникальный характер и идентичность японцев по отношению к другим человеческим существам. Такое понимание синто сугубо сущностно и аисторично. Исторические трансформации в культах ками рассматриваются как временные отклонения от чисто синтоистской сердцевины и как объяснение изобилия разнообразных верований и практик, связанных с ками. Предлагаются различные типы или подразделения синто, как Синто Императорского дома, Синто святилищ, Синто отдельных сект, или Народный Синто, хотя под синто в каждом отдельном случае подразумевается разное. Поскольку моральные доктрины национального толка, существовавшие в рамках синто до 1945 года, были отброшены в конце войны, неотрадиционалисты склонялись к современным синтоистским идеям как к вопросам, таинственным образом, выходящим из круга доктринальных. Так, синтоистский ученый Оно Со:кё: следующим образом отзывалась о понятии ками в книге «Синто: путь богов» (1960): «невозможно сделать четким и ясным то, что в основе и по своей природе неопределенно».(стр.8) Помимо всего прочего в неотрадиционалистском истолковании синто, как отдельной, самодостаточной религиозной традиции, полностью изолируется роль буддизма, который был официально ввезен из Кореи в шестом веке, и с тех пор тем или иным образом доминировал в японской религиозной жизни.
Другая крайность – радикальный взгляд на синто, связанный с японским историком Курода Тосио, который в статье 1981 года «Синто в истории японской религии» отбросил главный и спорный аргумент преобладающего неотрадиционалистского понимания синто. Курода объявил идею древней, непрерывной, национальной традиции синто: «не более чем призрачным видением, получившимся посредством соединения слов в безотносительный феномен» (Mullins et al., p.27). Аргумент Курода звучит просто, однако он основан на детальном исследовании раннего и средневекового буддизма, и состоит в том, что на протяжении почти всей японской истории святилища, ритуалы при них, священнослужители, различные концепции ками, и другие ключевые элементы того, что сегодня зовется синто, были всецело буддийскими. Идея существования древней синтоистской традиции, исконно японской и самостоятельной по отношению к буддизму, как утверждает Курода, не более чем изобретение современности – подпорка национализму девятнадцатого столетия, созданная ради поддержания идеологии поклонения императору. Понятие синто, как древней, неизменной традиции было введено в оборот чиновниками эпохи Мэйдзи, чтобы убедить народ подчиняться воли их божественного императора, преследующего цели быстрой индустриализации и имперской экспансии за рубежом.
Курода предпочитал избегать термина синто, используя его лишь в тех редких случаях, когда рассматривалась религия позднехэйанского периода, когда термин действительно использовался. Вместо этого он относил комплекс верований и практик до периода Мэйдзи к элементам того, что он называл кэммицу-тайсэй, или «явно-тайной системой», характеризующей сложный и неоднородный взгляд на мир, основанный на превалировании эзотерических черт буддийских верований и ритуальных практик, в которых поклонение ками происходит наравне с поклонением буддийским божествам. Утверждение Курода о том, что «древний синто» — это всецело изобретение периода Мэйдзи, даже если оно и спорно, то всё же оказало глубокое влияние на современные исследования синто. И прежде всего, для нас важно то, что поклонение ками, по крайней мере, до 1868 года, единственно подобающим образом может быть понято только в контексте японского буддизма; а синто, таким образом, становится беспредметной областью.
3. Появление изданий
После радикального вызова Курода исследования Синто обрели новую жизнь, т.к. ученые поставили под вопрос ключевые знания о синто, как то: существовал ли синто без вмешательства извне на протяжении всей японской истории, или наоборот, возник как независимая религия только в настоящее время. Некоторые критики синто как учреждения воспользовались возможностью отбросить современный синто, считая его «лишь» традицией, изобретенной в девятнадцатом веке. Этот девиз был не нов; японист королевы Виктории Бэзил Холл Чэмберлен, который наблюдал за процессом собственными глазами, описал его в эссе под названием «Изобретение новой религии» (перепечатанной в журнале Japanese Things, Токио, 1971). Другие указывали, что все удачные традиции требуют периодического обновления, и синто не является исключением. Даже если синто, каким мы его знаем сегодня, был изобретен во времена реставрации Мэйдзи в 1868 году, все ученые согласны с тем, что до этого момента в Японии на протяжении всей документированной истории, а может и до нее, существовали системы святилищ, посвященных ками. Поэтому древняя продолжающаяся традиция поклонения ками, называем ли мы ее синто или нет, бесспорно, должна быть признана в любом анализе прошлого и настоящего синто. Более того, японский императорский род без сомнения является древним, непрерывным в своем существовании и крепко связанным с верой в ками. Так, дебаты сместились с простого вопрошания «или/или» (к примеру, синто – это современное изобретение или древняя непрерывная традиция?) к подробным исследованиям на такие темы, как: использование термина синто в прошлом и настоящем; о пути рассматривания и обсуждения непрерывности и изменений в поклонении ками в рамках всеохватного буддийского контекста; об отношениях между институтом правления, ками и святилищами в разных временных промежутках; о роли синто в современной японской религии и обществе.
Итогом работ Курода стало очень осторожное использование термина синто современными учеными, особенно, когда дело касается истории эпох, предшествующих современной. В исследованиях японской религии теперь сознательно стараются избегать допущения ложных разграничений меж синто и буддизмом, как представляющих всегда разные сферы жизни. Даже в современной Японии, где синтоистские храмы институционально разделены с 1868 года, и о синто и буддизме следовало бы говорить, как о различных религиях, большинство людей, посещающих святилище для поклонения ками, также посещают и буддийский храм по тем же причинам, а именно в поисках «практической выгоды», genze riyaku (легкое деторождение, безопасное путешествие, истинная любовь, или успех на экзамене). Многие из успешных новых религий Японии включают как синтоистские, так и буддийские элементы в свои ритуалы и верования. Поэтому буддизм и синтоизм продолжали разнообразно интегрироваться в жизненном опыте японского народа. Отказ Курода от воображаемого прошлого, в котором изначальная, национальная традиция синто якобы сохранилась отделенной от Буддизма, привел к тому, что история японской религии обрела рамки, отмечавшие непрерывность и точки разрыва между религией Японии времен до и после периода Мэйдзи.
4. Синто в японской истории
Поскольку «синто» обозначает разные вещи в разные периоды времени, поэтому имеет смысл подходить к изучению Синто с исторической точки зрения, так вопросы, которые будут возникать, могут быть рассмотрены в их историческом контексте, а не с точки зрения черт вневременного (извечного) Синто. Главная система веры и практик, связанных с ками и святилищами, может быть рассмотрена без предрассудков в вопросе, в каком конкретном месте и времени она будет более всего соответствовать понятию Синто. Для удобства японская история будет разделена на пять периодов, примерно следующие:
— Древняя Япония (доисторический период — 9 в.н.э.)
— Средневековая Япония (10-16 века)
— Период Эдо (1600-1868 гг.)
— От реставрации Мэйдзи до Второй Мировой Войны (1868-1945)
— Современная Япония (1945-н.в.)
5. Древняя Япония
Неотрадиционалисты утверждают, что в Японии существовала некая безымянная, исконно японская религия, нацеленная на поклонение ками, и что эта традиция стала называться синто, чтобы отгородится от буддизма, который позднее был привнесен из Китая и Кореи. На самом деле, очень сложно распутывать различные нити ритуалов и верований, идентифицируя одни элементы как исконно японские, а другие как привнесенные. Археологические свидетельства говорят, что в доисторической Японии (до 400г.н.э.) в различных местах поклонялись духовным силам, покровительствующим доставлению воды, сельскому хозяйству, мореплаванию, и другим рискованные предприятиям. Введение рисовой культуры с материка способствовало сложению иерархической формы сообщества, авторитет лидеров которого усилился за счет ритуалов, посвященных ками. Отчеты из Китая являются источником первых сведений о Японии. Кроме всего прочего они сообщают, что духовные силы активировались усилиями могущественной женщины. Китайский трактат Вэйчжи, датируемый концом третьего века н.э., знаменит описанием правительницы Пимико, которая властвовала, как обозначают китайцы, посредством «магии и колдовства». Исторические трактаты Китая пятого века повествуют о пяти правителях, которые, подобно корейским коллегам, посылали в Китай дань, а в ответ получали зеркала, церемониальные мечи, и прочие подарки от китайских императоров. Подобные наградные предметы, несомненно, широко использовались для отправления ритуалов.
«Императоры», о которых знали китайцы, были, скорее всего, правителями клана Ямато, который к концу четвертого века уже достиг политического доминирования над другими могущественными кланами в восточной, центральной и западной Японии. Основным местом дислокации двора Ямато была гора Мива в центральной Японии, где поклонялись богу-покровителю и защитнику страны Ямато О:мононуси, и величали «духом этой земли». Около пятого века упоминания о всеобъемлющей императорской власти означало, что конкурирующие кланы собирались под эгидой центральной власти, принимая общераспространенные мифы этих земель. Огромные погребальные курганы выстраивались для правителей Ямато в те времена и подтверждали их военную и политическую власть. Королевские похороны и ритуалы наследования проводились с задействованием умиротворения душ почивших правителей при помощи зачитывания вслух их генеолигии и жизненных достижений. Члены иммигрировавших кланов, эксперты в письме, ведали ритуалами. Они разработали метод записи имен и прочих японских терминов, используя китайские иероглифы фонетически. Два самых ранних текста, Кодзики (Записи о деяниях древности, 712 г.) и Нихонсёки (Анналы Японии, 720 г.) подтверждают божественное происхождение предков рода Ямато и детально повествуют об «эре богов», включая сотворение мира и нисхождение некоторых богов на землю. Отдельные рассказы повествуют о подчинении потомков «земных ками», появляющихся в качестве символа завоевания ранее независимых кланов. Также пересказываются и мифы об основании великих святилищ (энги) мореплавателей, таких как Сумиёси Тайся (в современной Осаке). Так, в истории клана Ямато фиксировались ритуально могущественные структуры правления.
С помощью подобных повествований, на которые сильно влияла китайская мысль, впервые были зафиксированы в письменном виде два века после того, как буддизм пришел в Японию, клан Ямато провозгласил богиню солнца Аматэрасу своим предком. Они возвели храм этой особенно важной богини в Исэ, в направлении восхода солнца, и посвящали наследных принцесс служению богине в святилищах этого комплекса. Несмотря на то, что культ Аматерасу становился все более и более важным в вопросе сохранения сакральной природы императора, перенос святилища Аматэрасу из ставки правителей Ямато и передача прав на поклонение богине женщинам императорской семьи в то же время предполагает, что жрицы, игравшие ранее весьма важную ритуально-политическую роль подобно императрице Пимико, с этого момента стали изолироваться из политической жизни.
6. Приношения ко двору и регистрация святилищ
Под управлением Ямато регулярные приношения «божественных сокровищ» ко двору символизировали вассальную верность подчиненных кланов. Археологические находки говорят о том, что в определенные места стратегической важности для клана Ямато, где проводились ритуалы в древности, стекались все приношения ко двору Ямато на протяжении многих веков. Примером такого места может служить Оки-но сима, маленький остров у побережья северо-запада Кю:-сю, посвященный божеству Мунаката, ками почитаемому местными кланами, которые имели немаловажные связи с континентом. Подтекстом этих действий является то, что Ямато делая ритуальные подношения, тем самым возвышает статус избранных святилищ, дабы закрепить отношения с подчиненными кланами. Подобные обмены, и последующие системы регистрируемых и ранжированных по важности святилищ для центральных властей служили усилению понимания императора Японии на китайский манер, как абсолютного владыки «всего под небесами». В рамках системы китайского закона Рицурё:, который вошел в силу в седьмом веке, определение Японии, как отдельного мира, контролируемого императором было усиленно с помощью централизованной пропаганды буддизма и с помощью присвоения культов местных ками центральной властью. Императорские обряды, такие как мистический ритуал императорского наследования daijo:sai включал приношения от представительных святилищ, тогда как сезонные ритуалы придворных воспроизводились в большинстве святилищ по всей Японии и следовали сельскохозяйственному циклу (такие ритуалы, как: ниинамэ (ритуал нового риса) и официальные молитвы норито богам-ками).
Заведовали этой ритуальной деятельностью несколько родов придворных жрецов, включая влиятельный клан Накатоми, который в 669 году разделился на две ветви. Одна из ветвей сохранила за собой имя Накатоми и ответственность за ритуальные действа, тогда как члены ветви Фудзивара достигли беспримерной позиции как семья, контролирующая политическую жизнь в Японии, исполняя роль министров, советчиков, регентов, и наследников императорского престола. Как и другие ведущие кланы, располагающиеся в столице, Фудзивара искали пути упрочнения права на продолжения наследования политической власти путем развития культов их собственных клановых божеств (удзигами), т.е. влиятельных богов-прародителей рода, которым поклонялись исключительно в кругу членов клана. Поскольку у Фудзивара не было подобного бога-предка, бог грома и молнии Такэмикадзути-но ками, которому изначально поклонялись в Касима на востоке, был ритуально «приглашен» в столицу, вместе с божественным предком божеством из Накатоми. С 8 века эти божества заняли святилище Касуга, которое таким образом превратилось в святилище, покровительствующее роду Фудзивара, частью храмового комплекса Кофукудзи-Касуга[1], вокруг которого отстраивалась столица Нара. Впоследствии, клановые обряды Фудзивара в Касуга стали частью официального календаря ритуалов, тем самым размывая границу между общедоступными государственными ритуалами (подобными рицурё:) в известных всем святилищах и «частными» обрядовыми практиками влиятельных и независимых святилищ.
В то время, как придворные исторические записи и хроники дают богатый материал о том, что происходило в центральной части Ямато, в этот период скудна информация о нерегулируемых культах и практиках в провинциальных святилищах и никаких свидетельств того, что они разделяли общую теологию или ритуальные практики, которые можно было бы назвать Синто. Описание обычаев земель (фудоки[2]) показывает, что обряды исполнялись главой местного клана, исполняющего также функции жреца, который, к примеру, занимается усмирением гневных ками. Такие обряды обычно проводились в ясиро[3] во время общих собраний на открытом воздухе, нежели в здании святилища. Всё возрастающее влияние буддизма и даостских идей послужило толчком к появлению некоторых местных обрядов, тогда как возрастание объема и качества подношений внесенным в реестр святилищам и от них требовало долговременных сооружений, в которых можно было бы хранить подношения. Придворная политика одаривания местных общин деньгами, землей, и рангами через зарегистрированные святилища потворствовало созданию подобных святилищ в практически каждой общине. Большинство главных святилищ приняли с VIII форму дзингу:дзи. Дзингу:дзи были местами почитания будд и ками и обладали определенной политической властью и религиозной значимостью. Понимание власти в рамках системы Рицурё:, как чего-то распределяемого из центра и распространяемого путем наследования, благоволило требованиям ведущих провинциальных кланов, т.к. они рассматривались в качестве ответвлений главного клана, который уже обладал официальной властью при дворе. Просьбы о регистрации святилищ и как можно более высокого ранжирования в реестровой системе, что оценивалось наличием власти или чудес богов, распространялись повсеместно. В десятом веке Энгисики(Уложения годов Энги) зафиксировали около трех тысяч официально известных святилищ по всей Японии, что слишком много для «Министерства божественных дел» (Jingikan), чтобы оно могло управиться со всеми сразу. На практике, несколько сотен «национальных официальных святилищ» в центральной провинции и некоторые святилища особенно влиятельных божеств в окраинах оставались под эгидой министерства, тогда как большинство местных святилищ шли по своему пути развития, в большей мере под влиянием Буддизма. Амбициозный проект по контролю за святилищами и храмами следуя системе Рицурё: не достиг своей цели, но более чем через тысячу лет спустя, в 1868 году, он обеспечил отправной пункт для «реставрации» предполагаемых институтов синто, как например, Дзингикан.
7. Ранние отсылки к термину синто
Наиболее ранние упоминания ками были связаны с двором Ямато и императорским родом с отсылкой на них с использованием высокопарного термина дзинги, использовавшегося для небесных божеств и почерпнутого из конфуцианского словаря. Так, законы, касающиеся ками, именуемые дзинги-рё:, контролировались министерством Дзингикан. Однако в «Нихонсёки» также содержаться ранние редкие случаи употребления слова Синто. В такие моменты термин будет произноситься как «дзиндо:» ( что эквивалентно термину «шэн-дао» в Китае, который обычно переводится как «дух»). «Нихонсёки» свидетельствует о том, что император Ёмэй «верил в буду и дхарму и “презирал” дзиндо:» (считалось, что он срубал священные деревья в святилищах). Интерпретации этих коротких упоминаний разнообразны; одни ученые считают их свидетельствами существования Синто на этой ранней стадии как религии, отделенной от буддизма; другие предлагают понимать термин как даосизм. Поскольку данные упоминания являются данью уважения императоров к утверждающемуся в Японии буддизму, дзиндо правильнее будет употреблять в значении «духи, потусторонние силы» и относить случаи упоминания к конкретному, потенциально опасному, местному ками, который может быть усмирен посредством буддийских обрядов (использование термина шэн-дао подтверждается и в источниках китайского буддизма) скорее, чем к системе религиозных мыслей и практик, которые можно считать альтернативой буддизму.
8. Средневековая Япония
В период средневековья в Японии наблюдалось разнообразие в путях развития системы поклонения ками, стимулируемое социальными и политическими изменениями и распространением буддизма, а также других религий Китая. Часто говорят, что «слияние ками и будд» (синбуцу сю:го:) имело место в период средневековья или ранее. Термин «синбуцу сю:го:» часто встречается в современных работах. Он является антонимом термину «синбуцу бунри», т.е. «отделение ками от будд». Такое отделение имело место (хотя период этот и не был назван синбуцу бунри) и датируется вполне определённо, а именно 1868 годом. Однако для сравнения мы не сможем привести определенной даты в древности, когда бы ками и будды были единым целым. Точнее было бы сказать, что различные определения ками в японской истории развивались посредством взаимодействия континентального метода мышления, включая Буддизм, который сам по себе был в некоторой степени подвержен адаптации в новом контексте. Как мы уже сказали, ранние представление о ками императорского рода как о дзинги в некоторой степени обязано своим появлением китайской мысли, тода как определение дзиндо построило представление о ками как о духах в рамках мировоззрения китайского буддизма. Примером слияния является бог Хатиман, который в некотором роде величайший из божеств в Японии. Хатиман крепко был связан с пропогандой буддизма еще до возрастания его значения при дворе в начале восьмого века, когда его церемониально транспортировали из западной Японии в столицу Нара в здание Великого Восточного Храма (Тодайдзи). До 1868 года к этому божеству обращались как к Великому Бодхисаттве Хатиман; после «отделения» 1868 года он становится и поныне является Великим Ками Хатиман.
Буддизм насчитывает долгую историю ассимилирования местных божеств и духов в своей космологии и сотериологии. Уже в Китае существовали хорошо разработанные теории «временного облика» (яп. кэсин, «воплощение») и «отпечатки-следы исконной ступени» (хондзи суйдзяку, идея того, что местные божества являются эмманацией исконных будд). Эти теории объясняют различные внешние выражения манифестации космическими, окончательно лишенными какой-либо формы, буддами и бодхисаттвами завершения освобождения всех существ от этого мира иллюзий. К периоду средневековья четко выраженный интернациональный буддийский взгляд на мир, который за пятнадцать столетий сложился и стал транслироваться через эзотерическое учение передаваемое поколениями учителей-монахов и их учеников, доминировал в Японии. Ключевым вопросом было то, каким образом определенное святилище или ками становился частью религиозного дискурса, который был подавляюще буддийским. Не было единого ответа на этот вопрос, мы находили святилища и храмовых священнослужителей предлагавших широкий круг объяснений, начиная со взгляда на ками, как и на других существ обладающих чувствами, с точки зрения того, что и они должны внимать буддийскому учению, чтобы достичь избавления/спасения (это подразумевает то, что ками «настоящие» или дзиссин, буквально «они есть то, чем кажутся»). Бытовало мнение, которое особенно было в чести у придворных, что ками – это хранители и защитники буддизма (а, следовательно, Япония – страна буддизма). Завершался список предположений провозглашением новыми средневековыми буддийскими культами, что ками не только полностью просветлены, но переворачивая буддискую формулу, являются настоящими фундирующими сущностями, лежащими в основе временных форм будд и бодхисаттв, которым поклонялись в Индии, Китае и Японии. Некоторые ками также рассматривались как злые духи (горё:) неуспокоенных душ известных исторических фигур, которые были несправедливо обесчещены или умерли при трагических обстоятельствах. Они выражают свою муку через проклятия (татари), которые принимают форму эпидемий, потому создавались культы для их умиротворения. Единожды умилостивленные, они могут превратиться в благотворных и могущественных божеств. Даже «действительные» дзисин-ками могут в действительности быть буддами, которые временно «смирили свой свет и смешались с пылью» (вако: до:дзин), т.к. более эффективно учить дхарме в обличие человека или животного. В общем, статус разнообразных богов рос внутри буддийской иерархичной космологии на протяжении древнего и средневекового периодов к моменту, когда идентифицирование и будд или главных ками как цели поклонения стало скорее вопросом стиля, нежели сущности дела. Такое положение дел превалирует и в наши дни.
9. Двадцать два святилища
Попытки в рамках системы Рицурё установить централизованный контроль за местными храмами через регистрацию, присуждение рангов, обоюдные приношения, и унификацию обрядов завершилось к концу 11 века. Только небольшая элитная группа, известная как «двадцать два святилища», имеющая близкие связи с императором и Фудзивара, теперь получала придворные подношения и удостаивалась посещения членами императорского двора. Эти великие святилища, которые корректнее было бы называть комплексами святилищ-храмов, стали обладателями заметной экономической и политической силы. Посредством дарования земель они накопили большое, не облагаемое налогами состояние, которого хватало на содержание постоянных священнодействий. Жрецы разработали сложные и часто держащиеся в тайне объяснения и ритуалы для сохранения и усиления близких связей между комплексами храмов-святилищ, их божеств, и правящей элитой. Такие объединения затрагивали систему эквивалентности, идентифицируя местных божеств с известными буддами и бодхисаттвами. Эти драгоценные знания, которые связывали благополучие правителя с благополучием мест культового поклонения, были зафиксированы в документах, которые стали носить статус священных текстов, сравнимых по значению с буддийскими эзотерическими рукописями.
Тайные учения храмовых комплексов включали в себя теорию инь-янь, конфуцианство, и другие элементы, почерпнутые из континентальной мысли. Они дали точку отправления для новых теорий «Синто», касающихся сакральных мест и их божеств. Это в свою очередь привело к возникновению популяризованной набожности в форме поклонений, паломничества, и приношений. Паломничество стало необыкновенно популярной религиозной практикой в среде придворных аристократов позднехэйанского периода. В период Камакура (1185-1333) эта практика распространилась и среди нижних чинов общества, причем число паломников и их экономическая роли для храмовых комплексов постоянно возрастала. Учения, доступные для верующих, подчеркивали важность посещения святилищ, которые стали восприниматься в качестве резервуаров духовной чистоты, наделенные силой просвещать. Учения также относили сложносоставные божественные сущности к определенным святилищам. К примеру, в Исэ солнечная богиня Тэнсё:дайдзин (Аматэрасу) была Буддой Вайрочана (яп. Русяна, Дайнити-нёрай) или, следуя другому источнику, Бодхисаттвой Авалокитешварой (яп. Каннон босацу). Эти божества, наделенные магией и исцеляющими силами, предлагали преимущества всем тем, кто придет в их владения в поисках чуда, религиозной добродетели, или просветления.
10. Позднесредневековые события
Большинство святилищ по всей стране были вынуждены искать новой помощи вблизи и вдали, и постоянный запрет двора означал, что к пятнадцатому веку даже Двадцать два святилища получали ничтожную помощь от императорского дома, несмотря на то, что они по прежнему или репутацию ведущих храмов страны. Меж тем главы провинций основывали общественные храмы в местных столицах, дабы отправлять общие ритуалы для аристократов-землевладельцев, среди которых особенно заметны были военные, театральные и сельскохозяйственные ритуалы и демонстрации. На фоне политической нестабильности власть военных кланов, изначально сформированных воюющими землевладельцами, стала возрастать, и в конечном счете, затмила ресурсы и ритуальный статус императорского дома, и провозгласила свои собственные формы религиозности. Военный клан Минамото, из которого происходил первый сёгун Японии (в 1192), принял как своего предка и бога-покровителя Хатимана, бога-бодхисаттву, который долгое время ассоциировался и с военными завоеваниями и с буддийским благочестием.
Новые составные культы, располагались в храмовых комплексах, но пропагандировали свое учение более широкой аудитории, и несмотря на это считали ками и буддийских божеств просветлёнными сущностями. Они предлагали особое средство спасения для людей в духе наследственным образом передающегося эзотерического буддизма. Составные культы включали в себя в различный пропорциях буддизм, дао, кофуцианизм, и верования в ками, и на протяжении периода Камакура они стали доминировать в религиозном ландшафте средневековой Японии. С точки зрения современного синтоиста, движения подобные Ватари Синто или Ёсида Синто могут быть истолкованы как первые неуверенные шаги к возрождению «чистого» Синто, но в контексте своего времени они были оригинальными религиозными движениями, которые подобно «новому буддизму» камакурского периода черпали вдохновения из образов, ритуалов, и доктрин почерпнутых из различных источников. Их основатели и систематизаторы добавляли новые элементы и интерпретации, порой выдавая их за истину древних времен, чтобы дать своим верующим современникам многозначительный и авторитетный путь перед лицом вереницы возможных верований.
Возглавляли эти составные культы исключительно мужчины, как, собственно, фиксировалось в их работах. Там, где общественная религиозная роль зависела от наследственности, передача происходила по мужской линии, потому выбор подходящего наследника был необходим. Религиозные институты и движения в средневековой Японии, интерпретировали ли они свои, китайские или буддийские пути мысли, разделяли и тем самым усиливали давно укрепившийся взгляд на женщину, как на существо низшее, являющееся субъектом различных «барьеров», таких как грязная кровь и взрывные эмоции, которые делают их непригодными для какой-либо ответственной общественной роли в рамках религиозной иерархии, и конечно, для каких-либо других областей управления. Хотя женщин поддерживали в желании участвовать в широко популярных культах в качестве простых паломников, возносителей молитв и почестей, а некоторые новые буддийские движения, такие как секты Чистой Земли или Нитирэн, утверждали их теоретическое духовное равенство, несомненный вклад женщин в становление средневековых составных культов остался невидим для истории.
11. Рёбу, Ватари и Санно Синто
Среди наиболее успешных культов, развивавшихся под эгидой двадцати двух монастырей, были Рёбу Синто и Ватари Синто, располагающиеся в храмах в Исэ, и Санно Синто, находящийся на горе Хиэй. Поскольку помощь императорского двора приостановилась, именно популярная ритуальная практика этих учений приносила доход главным храмовым комплексам. Успех этих культовых центров сформировал общераспространенную, долгоживущую концепцию богов-ками как просветленных существ равных буддам, они заставили переосмыслить паломничество и другие храмовые ритуалы, определяя их теперь как техники индивидуального очищения и просветления.
Рёбу (Двойственный) Синто развевался как вид Буддизма школы Сингон, оба учения объясняли существование двух святилищ в Исэ (одно посвящено Аматерасу, другое богу пищи, Тоёукэ) и объяснить положение этих важных императорских ками в рамках эзотерической буддийской космологии и ритуальной практики. Буддизм был под запретом на территории святилищ Исэ с момента знаменитой попытки священника До:кё: унаследовать трон своей протеже, императрицы-монахини Сётоку. Если бы он преуспел, вступление на трон До:кё: уничтожило бы принцип наследования, от которого зависел не только императорский род, но и власть, и влияние Фудзивара и других кланов придворных семейств. До:кё: был остановлен благодаря оракулу бодхисатвы-ками Хатиман в Уса, который отказал просьбе Докё о троне. Исэ стал нерушимым символом непрерывности наследования императорского род, не связанным с буддийским священством, одеждами и даже словарем. Несмотря на это, буддизм все же процветал в Исэ:, ведь именно буддийские монахи, связанные со святилищами в Исэ, предоставили средневековые тексты, легшие в основу Рёбу Синто. Двойственный, в контексте учения Рёбу Синто, относит нас к двум мандалам школы эзотерического буддизма Сингон и их соотнесением с двумя святилищами в Исэ. Тексты подобные Накатомино Хараэ Кунгэ («Толкование очистительной молитвы жрецов Накатоми»), созданные монахами Исэ разъясняли, что запрет на знаки Буддизма вграницах святилищ происходил из договора эры богов между Аматэрасу и королем-демоном, который держал в страхе всю Японию, обещая, что эта страна, будучи произведенной на свет, когда-нибудь должна будет стать страной буддизма. Аматэрасу предприняла мудрый шаг и повелела запретить буддизм в ее святилище, если демон пообещает не уничтожать страну. Таким образом, запрет в Исэ существует в качестве гарантии того, что не будет сопротивления распространению буддизма по всей Японии.
На базе подобных теорий и других «секретных» текстов, которые позже станут известны под названием «Синтоистское Пятикнижие» (Синто гобусё), священнослужители направления Ватари, заведующие Внешним Святилищем Исэ, утверждали, что по китайской теории инь-янь, цитатам из Нихонсёки и другим источникам, святилище Тоёукэ равно, а на деле даже превосходит, святилище Аматэрасу, т.е. божество Внутреннего Святилища. Хотя течение Ватари было лишено своего влияния после поддержки проигравшей южной стороны в соперничестве между южным и северным дворами ( 1336-1392), теории Исэ-Синто были впоследствии поддержаны семьей Аракида, священниками Внутреннего Святилища, а также различными буддийскими сектами. Элементы учений Исэ-Синто, такие как определение Бога Великого Начала, распространялись через учение Ёсида Синто.
В то время как Исэ-Синто был близок, хотя прямо и не происходил из Буддизма Сингон, Санно Синто («Синто Правителя Горы») имел сложную традицию космологии, ритуала, и искусства, исходящего из великого храмового комплекса Тэндай на горе Хиэй на окраине Киото, основанного в девятом веке Сайтё. Поклонение семи местным и приглашенным божествам, включая многоликое божество Хиэ Санно, сформировало культ учения Санно. Сложный теоретический базис этого учения формировался в специальных монашеских хрониках (кикэ), использовавших различные буддийские и другие источники. Большое количество схожих мест, перекрестных цитат в теоретической системе, лежащей в основе культовых комплексов, означало активное взаимодействие, а порой и частичное накладывание различных систем друг на друга; так, к примеру, Санно был еще и Аматэрасу, божеством Исэ, и эманацией (гонгэн) Будды Шакъямуни.
12. Япония как страна богов (синкоку)
В период с одиннадцатого по тринадцатый век появилась структура пост-Рицурё, в которой Япония рассматривалась ни как отражение идеального китайского государства, но как отдельная буддийская земля, и, несомненно, как центр для распространения буддизма. Императорский род охранял свое будущее защищая буддизм, а сила буддизма защищала страну. Эзотерический буддизм достиг пика ритуального влияния при дворе, тогда как «новый буддизм» камакурского периода, делая акцент на страданиях эпохи маппо (эпохи увядания дхармы) и передавая необходимость «легких» путей освобождения, vied to предлагая техники спасения, созданные буддами именно в этот период и именно для Японии. Нитирэн (1222-1282), к примеру, утверждал, что ками, защищающие буддизм (и благополучие страны), игнорировали Японию из-за игнорирования Лотосовой Сутры. Популярное определение Японии, как синкоку, или земели богов-ками, в этот период relied on пониманию богов в рамках теории хондзи-суйдзяку, т.е. как эманаций, следов или земного облика космических будд и бодхисатв, или как охранителей дхармы. Существование этих про-буддийских божеств по всей стране обеспечило conclusive свидетельство, что Япония, как синкоку или священная земля, была наравне с Индией и Китаем одним из трех великих центров буддизма в мире. Такое определение усилило легитимность императора как защитника буддизма и validated деятельность множества культов, занимающихся религиозными ритуалами и утверждающих священные места. В последствие, в связи с неудавшимися (abortive???) монгольскими нашествиями в конце 13 века, значение понятия синкоку стало меняться, и теперь подразумевало первентво Японии по отношении к ее соседям, эта тенденция позднее (encourage) в период Эдо с возникновением Национального Учения. В период Мэйдзи под влиянием националистских идей и отделением богов от будд, буддийский подтекст понятия синкоку будет утерян, и для современного уха оно будет значить не более profound, чем « ками на нашей стороне».
13. Ёсида Синто
После катастрофических разрушений войны Онин 1467-1477 годов и окончательного разрушения системы императорской поддержки двадцати двум святилищам, в Киото зародилось новое религиозное движение известное под одним из своих имен как Юи-ицу Синто («один и только один Синто»). Его основателем был религиозный деятель Ёсида Канэтомо, священник святилища в Ёсида, основанного Фудзивара в качестве хэйанской ветви патронажного святилища в Касуга. Канэтомо, по всей видимости, отверг буддизм в пользу своего учения Юи-ицу Синто. Однако же новые учения о божествах святилища Ёсида вызвали живой отклик публики именно потому, что Ёсида предложил привлекательный синтез большинства форм религиозного знания, выстроив идеи буддизма, конфуцианства, даосизма и учения инь-янь по принципам китайской нумерологии.
Канэтомо добился поддержки императора своей интерпретации Синто, включая даже смелое заявление, что все божественные сущности Японии, включая божеств святилища Исэ, «переселились» в святилище Ёсида, посему паломничество или подношения этому святилищу стали теперь единственным эффективным путем получить поддержку властных структур и благословление богов. Несмотря на то, что восхождение Ёсида Синто неминуемо вызывало оппозиционные действия со стороны других культов, синто версии Канэтомо имел несравненный успех. Он достиг статуса общенационального культа, распространяя элементы Рёбу: и Ватари Синто в соответствии с идеями Канэтомо.
Для пропаганды Ёсида Синто использовалось изображение, известное как «оракул трех святилищ» (сандзя такусэн). Оно выглядело как свиток с названиями трех главных святилищ Японии (Исэ, Касуга и Ивасимидзу Хатиман; они рассматривались как олицетворение всех святилищ Японии) и тремя короткими непогрешимыми формулами, утверждающими добродетельность, честность, чистоту и сострадание. Согласно традиции клана Фудзивара, эти три святилища также представляли соглашение, установленное в «эру богов» между кланом Фудзивара (Касуга), сёгунатом (Хатиман) и императорским домом (Исэ) дабы совместно править Японией. Копии свитка представляли собой некоторого рода воображаемое святилище, в котором можно было чтить божеств святилища Ёсида Синто.
14. Период Эдо (1600-1868)
После долгих лет гражданской войны, неожиданного появления, и столь же неожиданного исчезновения по прошествии ста лет, католической миссии с запада, в период Эдо происходил рост городов и возвышение процветающего торгового класса, государственное включение всех буддийских сект, невзирая на религиозные различия в единую общенациональную систему местно регистрируемых храмов, и благоволение нео-конфуцианству, избранному в качестве политической философии военной элиты. Высокий рост популярных паломнических путешествий по культовым местам, организованным местными религиозными ассоциациями, или ко:, сопровождалось распространением синкретических религиозных движений, включающих поклонение ками. В этот период наблюдались некоторые изменения, которые впоследствии сыграли ключевую роль в формировании современного Синто. В числе изменений: создание жизнеспособной национальной системы ранжирования святилищ и их регистрации под эгидой домов Ёсида и Сиракава; возрастание концептуализации Синто как анти-буддийской, или по крайней мере, небуддийской древней традиции; ассоциирование Синто с конфуцианской этической мыслью; и становление наиболее важной интеллектуальной традиции, стоящей за современным Синто, а именно – Кокугаку, или Национального Учения.
15. Нео-Конфуцианство
Военные лидеры, которые стремились объединить Японию на протяжении 16 века — «периода враждующих провинций» — были неспособны воззвать к законности наследования государственной власти, однако же они адоптировали неоконфуцианское понятие тэндо: («путь неба») для легитимизации насильного захвата власти. К тому же, первому сёгуну клана Токугава, Иэясу, после смерти стали поклонятся в величественном, специально выстроенном, мавзолее в Никко:, где его чтили как дайгонгэн, т.е. великая эманация Будды, следуя ритуалам Санно Синто. В дальнейшем сёгуны Токугава стали проводить официальные паломничества в святилища Никко, тем самым символически доказывая факт того, что почитаемый дух их предка Иэясу был равен по статусу императорскому божеству в Исэ, и буддийскому почитаемому.
При токугавском бакуфу (правительстве) расширилось влияние конфуцианских идей — в особенности неоконфуцианства Чжу Си (1130-1200), и в меньшей мере учение Ван Янмина (1472-1529). В неоконфуцианстве особенно выделяли идею «исследования вещей»[4]; действия, которые могут принять форму мысленных исканий или методов созерцания на подобии тех, что приняты в дзэн-буддизме. Конфуцианство изучало древнее прошлое времен самого Конфуция, как модель идеального общества. Изначально подразумевалось исключительно китайское прошлое, но среди японских ученых интерес был сдвинут в сторону специфически японского: взгляд был обращен на Эру Богов, каковой она предстает в произведениях японской литературы. Неоконфуцианство в Китае уже носило анти-буддийский характер, что также было перенесено и на японскую почву. Сочетание анти-буддийских настроений и интереса к древним японским текстам направило мысль нескольких ученых в сторону периода Токугава для определения буддизма как отдельной категории от чисто японской традиции, которую некоторые идентифицировали с Синто.
Попытки выделить форму синто, которая была бы независима от буддизма, требовало радикального пересмотра ключевых концепций синто в не-буддийских терминах. Здесь опять же конфуцианство дало альтернативную философскую легитимацию, в нашем случае для синтоистского понятия ками. Множество влиятельных теорий вначале периода Эдо искали интеллектуального сближения между конфуцианством и синто. Хаяси Радзан (1583-1657) был независимым исследователем и советником бакуфу, который разработал теорию ками как ри («принцип, закон»). Он предпринял всестороннее исследование главных святилищ и их культов с целью показать, что они были, или должны были бы быть, отделены от буддизма. Ямага Соко (1622-1685) утверждал, что примеры этических идеалов можно найти в древнем Синто, появившемся ранее китайской этики, и потому Япония, а Китай, должна рассматриваться как Среднее Королевство, — идея эта позднее была подхвачена сторонниками Национального Учения. Ёсикава Корэтари (1616-1694) модернизировал учения Ёсида Синто склоняя их к нео-конфуцианству, сфокусированному на добродетели воздержанности (цуцусими), достигаемой через очищение (хараэ) . Ямадзаки Ансаи (1616-1682) разработал крайне влиятельную систему, которую он назвал Суика Синто, базируясь пророческих текстах Исэ Синто XIII века, которые провозглашали: «Чтобы снискать божественную милость, дайте преимущество молящимся; чтобы достичь божественной протекции (ка), создайте основу для честности». В конфуцианском прочтении синтоистских текстов Ансаи ками снова стали идентифицировать с принципом (ри), который объединяет небо и человека. Ками заключены человеческом сердце и разуме (кокоро) и, объединив их, им должно со всей искренностью поклоняться в молитве. Разрабатывая на базе конфуцианских понятий почтительности и воздержанности, Ансаи рассматривал своды Нихонсёки и Кодзики как документированное свидетельство непрерываемых во времени отношений между императорским родом, феодалом и вассалом. Интеллектуальные и эзотерические стороны Суика Синто стали влиятельными при императорском дворе, до такой степени, что некоторые древние придворные ритуалы стали вновь проводится в конце XVII и в XVIII веке. Впоследствии идеи Ансаи разрабатывались в разных направлениях его многочисленными учениками и их школами. Идея того, что конфуцианская этика и ритуалы синто естественным образом идут рука об руку продолжала существовать и в новейший период истории в системе императорского правления, установившейся после периода Мэйдзи (примером может служить рескрипт императора об образовании) и в предвоенных учениях о национальной морали.
16. Святилища и храмы в период Эдо
Для того, чтобы контролировать святилища, токугавский бакуфу ограничил в правах на владения землей двадцать два святилища и отдал их в руки местным даймё: (феодалам). В 1665 оду их передали семье Ёсида и несскольким другим семействам приближенным к императорскому двору, в частности роду Сиракава был дарован контроль над раздачей рангов синтоистским священнослужителям. Замысел был в том, чтобы предоставить роду Ёсида, как слугам бакуфу, действительную монополию над процессом раздачи прав и обязанностей. Хотя споры между Ёсида и Сиракава по поводу разграничения кругов влияния продолжались и в период Эдо, первое время система обеспечивала правительство важным центром контроля над деятельностью практически всех святилищ и их служителей в Японии. Позднее, в качестве одной из мер по изживанию христианства, буддийские храмы по всей Японии стали объединять в приходы, в которых местным жителям, включая членов семей служителей святилищ, было предписано проходить регистрацию и проводить семейные похоронные ритуалы. С ростом экономики на протяжении периода Эдо семейный уклад, по которому старшего сына призывали проводить ритуалы поминания предков, распространился на всех социальных уровнях, что вызвало увеличение потребности в храмовой службе буддийских монастырей. Многие буддийские монастыри процветали, но их позиция в качестве административных учреждений бакуфу и их монополия над похоронным ритуалом стало причиной возмущения, причем не только со стороны высшего класса профессиональных синтоистских священнослужителей, которые получили регалии из рук семейств Ёсида или Сиракава, и многие из которых хотели бы самостоятельно проводить похоронные обряды. Все эти факторы явились причиной анти-буддийских настроений, которые в некоторых случаях приняли форму про-синтоистских движений. К примеру, уже в 1666 году правительство области Мито закрыло более тысячи буддийских храмов, предписало убрать из святилищ всю буддийскую утварь, и в каждой деревне воздвигнуть отдельное святилище. Однако, повсеместно и на протяжении всего периода Эдо оставалось популярным представление о том, что Синто и Буддизм как институты, ритуалы и практики скорее дополняют, чем конкурируют друг с другом.
Все больше и больше святилища и храмы в процветающих городских областях соревновались в привлечении посетителей на свои фестивали, развлечения, еду и прочую культурную деятельность, в то время как популярные проповедники связанные со школой Ёсида, такие как прославленные Масухо Занко (1655-1742), притягивали большие толпы с понятными каждому проповедями по синтоистским темам. Многие фестивали приняли свой современный вид на протяжении периода Эдо. Ежегодный календарь событий был стандартизирован бакуфу, госэкку (五節句)(пять сезонных дней) были провозглашены национальными праздниками; в эти важные в нумерологическом отношении дни отмечались фестивалями. К примеру, третий день третьего месяца был днем дзё:си – ритуалов очищения в которых все нечистое переносилось на кукол, которых потом бросали в воду (таковы корни современного праздника кукол хина-мацури); а в седьмой день седьмого месяца отмечался фестиваль звездного неба танабата. Ежегодные фестивали, корнями уходящие в общинные сельскохозяйственные обряды, посвященные ками, все чаще становились предметом зрелищ в городских район. Они собирали большие толпы людей, скорее желающих понаблюдать ритуалы и процессии, чем непосредственно принять в них участие.
17. Религиозные братства
В этот период появилось множество местных или более широко распространенных религиозных братств (ко:), некоторые из которых были независимы от любых религиозных организаций, но чаще они собирались с целью пополнения денежных фондов, дающих возможность представителям братства уходить в паломничество к великим святилищам или священным горам. Некоторые из этих групп плавно преобразовались в синтоистские секты в период Мэйдзи. В центре духовного сосредоточения должно быть было именно паломничество (в Исэ, область Сикоку, или множество других мест действия), или религиозные практики относящиеся к определенным божествам , как то Инари, Кондзин, ил Дзидзо:. Паломничество, как феномен в этот период преимущественно городской, стало одним из способов легально путешествовать при режиме Токугава, а также служило ресурсом, приносящим существенный доход большинству религиозных институтов. Главной заботой главных культовых центров стало привлечение и предоставление всех возможностей группам людей для паломнических путешествий. И особенно справедливо это утверждение в отношении комплекса Исэ, который регулярно принимал постоянное количество паломнических групп, организованных сетью инициативных оси (паломников-учителей) по всей стране. В то время в ходу было выражение: «Ты должен повидать Исэ хоть раз в своей жизни»; или же еще одно, напоминающее о светских развлечениях, открывающихся широко раскрытым глазам паломника, говорит: «Когда собираешься в Исэ, не забудь посетить святилище». Стоит отметить то, что некоторое количество вероятно спонтанных массовых паломничеств в Исэ, в некоторые из которых вовлекалось около миллиона человек, проходили с интервалом в семьдесят лет на протяжении всего периода Эдо. Следуя за изменившимся значением святилища и запросами паломнической торговли, свитки с оракулами трех храмов (сандзя такусэн), которые в позднесредневековый период служили символом поклонения трем божествам святилища Ёсида в Киото, ныне сменились персонифицированными изображениями богов, как сложносоставных божественных сущностей. С Аматэрасу в центре ( в мужском буддийском одеянии; гендерные особенности Аматэрасу были зафиксированы только на исходе периода Мэйдзи) свиток стал рассматриваться преимущественно в качестве сувенира во время паломничества в Исэ. Следуя вере, взглядам и ценностям каждой конкретной ко, и природе посещаемых в пути святилищ и храмов, паломничество само по себе возможно рассматривать как воплощенные действия религиозного снискания выгоды, очищения, искупления, просьб, заступничества, или излечения.
Наиболее известными среди горных подвижнических ко были те, что фокусировались на горе Фудзи. Горы в Японии представляют собой «мир иной» для сельскохозяйственных общин и часто становятся местом случайных встреч с буддами, ками, и другими потусторонними сущностями. Сельскохозяйственные обряды обычно проводятся, чтобы отпраздновать нисхождение ками на рисовые поля и их возвращение в горы. Последователи школы Сюгендо: проводили тщательно разработанные составные ритуалы, в которых участие в восхождении в гору обозначало духовное рождение, смерть очищение и просветление. Горные культы периода Эдо становятся эклектичными и адаптируются к интересам простых людей. Фудзи-ко, религиозные ассоциации, фокусирующиеся на Фудзи, были введены в начале семнадцатого века Хасэгава Такэмацу, или Какугё:, чьи духовные силы подпитывались в аскетических горных практиках. Около восьми сотен лет развивались секты горы Фудзи, привлекая верующих в основном из Эдо и близлежайших областей. Следуя единственной ниточке: в 1688 году после восхождения на гору Фудзи, вдохновленный учением Какугё:, Ито Дзикигё: (1671-1733) познал, что является эманацией Бодхисаттвы Мироку (Майтрея, грядущий будда). Майтреизм Дзикигё: (Мироку-ха) настаивал на том, что вера в гору Фудзи привлечет большое количество последователей. Это учение было впоследствии переинтерпретировано. Первым был Котани Санси Рокугё: (d. 1841), который учил, что весь мир был под заботой ками «матерью и отцом всего» (мотто но тити-хаха), который восседал на горе Фудзи. Следующим был Сибата Хамамори (1809-1890) после реставрации Мэйдзи, который исключил все буддийские элементы, усилил культ поклонения императору, и ныне рассматривается как основатель современной Дзиккё:-кё:. В движении стали опозновать синтоистскую секту и в 1882 году дали имя Дзиккё:-кё:. Сын Сибата присутствовал на Мировой Сессии по Религии в Чикаго. Горные учения сегодня придают особое значение жизнерадостности и искренности, тысячи верующих, облаченных в белое восходят в августе на гору Фудзи и кричат «роккон сё:дзё:» («очищение 6 органов чувств»). Изначально эта фраза была цитатой из Сутры Лотоса, тем не менее группа подвижников сохраняет строго синтоистскую направленность. Восхождение в священные горы было чаще всего под запретом для женщин до реставрации Мэйдзи.
18. Национальное Учение (Кокугаку)
С начала восемнадцатого века, с ростом экономики, возрастанием грамотности, и распространением печатной литературы увеличились возможности для школьного образования среди низких классов общества, конфуцианскую интерпретацию синто затмили учения отечественной литературы, носящие рациональный и психологический характер. Откладывая поиски тайных связей между синто и буддизмом, ученые стали интересоваться японскими древними обычаями, обращаться к изучению японской литературы в критической и наблюдательной манере, кропотливо рассматривая детали различных редакций текстов и формы письма, использовавшиеся в различные периоды японской истории. Эти исследования, помимо всего прочего, привели к разоблачению большинства средневековых синтоистских текстов. Ёсими Ёсикадзу, к примеру, сравнил Синто гобусё (пять книг Синто) Ватараи с текстами периода Нара, чтобы доказать, что «древние» тексты Ватараи были на самом деле продуктом средневековой мысли. Похожая разрушительная критика была направлена и на священные книги Ёсида и Суика Синто.
Эти методологические преимущества легли в основу развития того, что ныне стало известно под названием Кокугаку (Национального учения или Japanese Studies). Изначально это была научная дисциплина, которая находилась в поисках способа раскрыть формы японской культуры, существовавшие до вмешательства каких-либо влияний извне, в особенности, до появления буддизма и китайской мысли в целом. Любимыми темами обсуждения были ранние поэтические антологии, такие как Манъёсю:, Кокинсю: и нарратив, относящийся к ками в Нихонсёки и Кодзики.
Када Адзумамаро (1669-1736) был вероятно первым писателем предложившим нелитературный анализ повествования об Эре Богов в Нихон Сёки, настаивая на том, что мифы изображают этический идеал к которому люди должны стремиться. Его ученик Камо но Мабути (1697-1769) использовал тот же подход к Манъёсю и нашел желаемые «японские» качества маскулинной энергии и непосредственности, которая была позднее, по его мнению, затемнена появлением нежелательной «женской» литературы и эстетических ценностей, завезенных с материка.
В конце восемнадцатого века Национальное Учение из научной дисциплины переросло в важное социо-религиозное движение, состоящее из ученых и множества их последователей, чьей целью стала «рестоврация» (фукко) Синто. Главной фигурой этого движения гигантом японской интеллектуальной истории был Мотоори Норинага (1730-1801). Вдохновленный Камо-но Мабути он обратился к древней японской литературе в поисках оригинального японского «пути». Критическая научная деятельность и непрерывный график лекционных туров снискали Норинага сотни преданных учеников и всенародное признание. Его основной комментарий на Кодзики остается авторитетной работой и в наши дни. В отношении литературной теории Норинага утверждал, что истина вещей была перенесена в древние тексты; каким бы туманным не казалось это выражение, значение его может быть схвачено искренним сердцем японца. Он возвысил непредумышленное чувство и «движение сердца» над конфуцианским и буддийским схоластическим морализаторством и определил эти надрациональные качества как уникальный пути японцев. Таким образом, он предоставил современникам новую нативистскую точку зрения, позволявшую по-новому взглянуть на классическую японскую литературу. В повествовании об Эре Богов он нашел и литературную значимость, и идеал этического поведения, на деле подтвержденный непрерывностью императорского рода.
19. Хирата Ацутанэ и реставрация Синто
Подход норинага был всецело японоцентричным, и именно этот аспект его мысли стал наиболее выделяющимся в учении Хирата Ацутанэ (1776-1843). Ацутанэ был вдохновлен работами Норинага и позже его стали рассматривать в качестве приемника Норинага в Кокугаку, хотя эти двое никогда не встречались. Подход Ацутанэ был скорее религиозным, чем литературным и как ученый он показал себя эклектиком и популистом, без присущей Норинага научной точности. Выводя понятие оригиноального «японского пути», превосходящего континентальную философию, Ацутанэ развил теорию, в которой Синто рассматривалось в качестве универсальной религии, которая подлежала всем другим религиозным истинам, когда-либо созданным. Такое утверждение потребовало от Ацутанэ инкорпорировать в свое учение популярные буддийские идеи, такие как карма, почитание предков, геомантию и существования мира духов, т.к. эти элементы, как он считал, присутствовали в изначальном Синто и уже позднее нашли свой путь в меньшие, иностранные религии. Его подход, на самом деле, не слишком отличался средневековых синтоистских теорий, которые искали связи между Эрой Богов, буддизмом и учением инь-янь. Возможно именно поэтому, а также потому, что он привлек большое число последователей в некоторых областях Японии, Ацутанэ получил право преподавания синто синтоистским священнослужителям сперва от Ёсида, а позже и от Сиракава. Приёмный сын Ацутанэ успешно продолжил и расширил дело отца после своего отца после его смерти и в 1850-х годах, когда Япония открылась Западному миру, про-японские и анти-иностранные взгляды школы Хирата привлекли новых последователей из всех классов общества, включая влиятельных самураев, обеспокоенных слабой международной позицией Японии. Чтобы защитить «японский путь» перед лицом западной угрозы, группировка Хирата обдумывала восстановить Синто, в котором Ёсида и Сиракава будут играть главную роль.
Влиятельная реставрационная идеология Окуни Такамаса (1792-1871), высоко чтившего Ацутанэ и использовавшего некоторые его идеи относительно сравнительного религиоведения в своих попытках усвоить христианство, полагал, что Адам, Ева и Каин были ками, посланными из Японии открыться западному миру, а Дева Мария, родившая Иисуса, была ками Хируко. Однако, несмотря на страстное стремление школы Хирата к реставрации Синто и уважение Окуни идей Ацутанэ, но в 1868 году, когда император пришел к власти, «реставрация» прошла не так, как представлял себе Хирата. Вместо этого система императорского ритуала предстала в обновленном виде и стала контролироваться непосредственно двором. Разделенный О:куни и его соратниками из вотчины Цувано, контроль над проведением ритуала не был дан ни роду сида, ни Сиракава, ни какой-либо другой школе синто периода Эдо. Но в одном значительном вопросе реставрация достигла главной цели школы Хирата, институализировав синто, как явление уникально японское и существующее отдельно от буддизма.
20. От реставрации Мэйдзи ко Второй Мировой Войне
Реставрация Мэйдзи 1868 года привела к глубоким изменениям в каждом аспекте японской жизни, и трансформация Синто должна рассматриваться в этом контексте. Главной целью нового правительства Мэйдзи было как можно быстрее создать современное государство из того, что на тот момент было феодальным обществом. Тогда как конечная цель модернизации – богатая, могущественная, индустриальная империя равная, если не превосходящая, европейские государства – вряд ли ставилась кем-либо под сомнение, меньше согласия было в вопросах средств достижения этой цели, а в частности, в вопросе цены, которую придется заплатить, исчисляющейся потерей значения и культурной идентичности. Дебаты по этим вопросам на заре эпохи охватили несколько лучших умов своего времени. Первой целью нового правительства было порвать с традициями Токугава и мобилизация неподготовленного населения направить все силы в одном новом направлении. Как и другие развивающиеся европейские нации, японский режим искал способ построения общественной уверенности и единства посредством проворачивания радикально новых предприятий, но пользуясь символами прошлого. В случае Японии процесс, видимо, пошел дальше, чем у любой другой ныне существующей нации и был, вероятно, наиболее успешным.
-----
[1] Т.е., комплекса, объединившего в себе буддийские храмы и синтоистские святилища ― дзингудзи.
[2] Отдельный сборник VII века.
[3] Поскольку в здание святилища в принципе заходить никому кроме священнослужителей нельзя.
[4] 致知在格物 One of the first steps to understanding The Great Learning is to understand how to «investigate things»
-----
Библиография
- Ashkenazi, Michael. Matsuri. Honolulu, 1993//Ашкенази Михаэль. Мацури. Гонолулу, 1993
- Blacker, Carmen. The Catalpa Bow: A Study of Shamanistic Practices in Japan. London, 1992. A classic work on shamanism in Buddhist, Shinto, and folk contexts.// Блэйкер, Кармэн. Катальповый лук: изучение шаманских практик в Японии. Лондон, 1992. Классическая работа о шаманизме в контексте буддизма, синто и фольклорных традиций.
- Bocking, Brian. A Popular Dictionary of Shinto. Richmond, U.K., 1995.// Бокин, Брайан. Популярный словарь синто. Ричмонд, Великобритания, 1995
- Booking, Brian. The Oracles of the Three Shrines: Windows on Japanese Religion. Richmond, U.K., 2001.// Бокин, Брайан. Священные тексты Трех Святилищ: окна в японскую религию. Ричмонд, Великобритания, 2001
- Breen, John, and Mark Teeuwen, eds. Shinto in History: Ways of the Kami. A substantial edited collection of recent Japanese and Western scholarship on Shinto, with extensive bibliography; articles range from Daoism in early Japan to twentieth century Shinto studies.// Брин, Джон, и Марк Тэувэн, Синто в истории: пути ками. Хорошо изданный сборник последних японских и западных исследований по синто, с обширной библиографией; статьи затрагивают темы от даосизма в древней Японии до исследований Синто в XX веке.
- Chamberlain, Basil Hall. Japanese Things: Being Notes on Various Subjects Connected with Japan, Rutland, Vt. and Tokyo, 1971 (reprint of the 1905 edition).// Чемберлен Бейзилл Холл.Японские штучки: заметки на различные темы, связанные с Японией, Ратленд, Токио, 1971 (переиздано в 1905 году)
- Grapard, Allan. The Protocol of the Gods: A Study of the Kasuga Cult in Japanese History. Berkeley, 1992.// Грапард, Алан. Протокол богов: изучение культа Касуга в японской истории, Беркли, 1992
- Hardacre, Helen. Shinto and the State, 1868-1988. Princeton, N.J., 1989. Addresses the changes in Shinto at the Meiji restoration.// Хардакр, Хелен. Синто и Государство, 1868-1988. Принстон, Нью-Джерси, 1989. Рассказывает об изменениях в синто в период реставрации Мэйдзи.
- Havens, Norman, and Inoue Nobutaka, eds. Encyclopedia of Shinto, vol. 1. Tokyo, 2001.// Хэйвен, Норман, и Иноуэ Нобутака, Энциклопедия Синто, том 1, Токио, 2001
- Inoue Nobutaka, ed. Shinshukyo: Kyodan jinbutsu jiten. Tokyo, 1996// Иноуэ Нобутака, Синсюкё: кёдан дзинбуцу дзитэн (Новая религия: словарь участников религиозных общин). Токио, 1996.
- Inoue Nobutaka, Ito Saroshi, Endo Jun, and Mori Mizue. Shinto: A Short History. Edited by Inoue Nobutaka; translated and adapted by Mark Teeuwen and John Breen. London, 2003. A succinct and comprehensive critical introduction to the history of Shinto // Иноуэ Нобутака, Ито Сароси, Эндо Дзюн, и Мори Мидзуэ. Синто: краткая история. Издана Иноуэ Нобутака; перевод и адаптация Марка Тэувен и Джона Брин, Лондон, 2003. Краткий и сравнительный анализ введения в историю синто.
- Ito Saroshi, Endo Jun, Matsuo Kooichi, and Mori Mizue. Nihon—shi shohyakka: Shinto. Tokyo, 2002.// Ито Сароси, Эндо Дзюн, Мацуо Кооити, и Мори Мидзуэ. Нихонси сёхякка: синто (Малая энциклопедия японской истории: синто). Токио, 2002.
- Japanese Journal of Religious Studies (Nanzan University, Japan). The major English—language journal for the study of Japanese religions. An index of articles, many available online, is available from http://www.ic.nanzan-u.acjp/SHUBUNKEN/ publications/publications.htm. Themed issues of JJRS particularly relevant to Shinto, each issue bringing together articles by leading scholars, include Tracing Shinto in the History of Kami Worship (2002, vol. 29, nos. 3-4); Local Religion in Tokugawa History (2001, vol. 28, nos. 3-4); Pilgrimage in Japan (1997, vol. 24, nos. 3-4); The Legacy of Kuroda Toshio (1996, vol. 23, nos. 3-4); The New Age in Japan (1995, vol. 22, nos. 3-4); and The Emperor System and Religion in Japan (1990, vol. 17, nos. 2-3)// Японский журнал поизучению религий. (Университет Нандзан, Япония). Главный журнал по изучению японских религий на английском языке. Индекс статей, многие из которых доступны в он-лайн режиме, можно посмотреть здесь http://www.ic.nanzan-u.acjp/SHUBUNKEN/ publications/publications.htm. Тематические выпуски JJRS, относящиеся непосредственно к синто (в которых каждому отдельному вопросу посвящен ряд статей ведущих ученых), включают темы: Прослеживание синто в истории культов ками (2002, том 29, № № 3-4.)., Местные религии в истории Токугава (2001, т. 28., № № 3-4);. Паломничество в Японии (1997, том 24, № № 3-4);.. Наследие Курода Тосио (1996, том 23, № № 3-4);.. Новая Эра в Япониb (1995, том 22, № № 3-4.)., а также Система правления и религия в Японии (1990, т. 17, № № 2-3.).
- Kokugakuin Daigaku Nihon Bunka Kenkyujo, ed. Shinto jiten. Tokyo, 1994// Институт японской культуры Университета Кокугакуин, Словарь синто. Токио, 1994
- Kuroda Toshio. Jisha Seiryoku. Tokyo, 1980. See also Kuroda’s article “Shinto in the History of Japanese Religion,” published in the Journal of Japanese Studies 7, no. 1 (1981): 1-21 and reprinted in Mullins et al., Religion and Society in Modern Japan (see below).// Курода Тосио. Власть храмов—святилищ. Токио 1980. См. также статью Курода Тосио «Синто в истории японской религии», опубликованную в «Журнале изучения Японии» 7, номер 1(1981): 1-21, переиздан в Муллинс, Религия и общество в современной Японии (см. ниже).
- Miyachi Masaro. Tennosei no seijishiteki kenkyu. Tokyo, 1981// Мияти Масаро. Тэнносэй но сэйдзиситэки кэнкю (Изучении истории монархического строя). Токио, 1981.
- Mullins, Mark R., Shimazono Susumu, and Paul L. Swanson, eds. Religion and Society in Modern Japan: Selected Readings. Berkeley, 1993. This anthology includes Kuroda’s “Shinto in the History of Japanese Religion,” articles on Shugendo, Yasukuni Jinja, and other aspects of contemporary religion, and documents including the 1890 Imperial Rescript on Education, the 1945 Shinto Directive, and extracts from the 1889 and 1947 constitutions.// Муллинс, марк Р., Симадзоно Сусуму, и Пауль Л. Свонсон, Религия и общество в современной Японии: избранное. Бэркли, 1993. В эту антологии включены статья Курода «Синто в истории японской религии», статьи о сюгэндо, Святилище Ясукуни, и других аспектах современной религии, и документов, в том числе императорский рескрипт об образовании 1890 года, Распоряжения правительства касательно синто 1945 года, выдержки из конституций 1889 и 1947 гг.
- Nelson, John. A Year in the Life of a Shinto Shrine. Seattle, 1996// Нельсон, Джон. Год из жизни синтоистского святилища. Сиэтл, 1996
- Ono Sokyo. Shinto: The Kami Way. Rutland, Vt., and Tokyo, 1962// Оно Сокё. Синто: путь ками. Ратленд, Токио, 1962
- Reader, Ian. Religion in Contemporary Japan. London, 1991// Ридер, Ян. Религия в современной Японии. Лондон, 1991.
- Sakamoto Koremaru. Kokka shintö keisei katei no kenkyü. Tokyo, 1994// Сакамото Корэмару. Кокка синто кэйсэй катэй но кэнкю (Исследование процесса образования государственного синто). Токио, 1994
- Sato Hiroo. Kami, hotoke, oken no chusei. Tokyo, 1998.// Сато Хироо. Ками, хотокэ, окэн но тюсэй (Ками, будды и власть монарха в средние века). Токио, 1998
- Smyers, Karen A. The Fox and the Jewel: Shared and Private Meanings in Contemporary Japanese Inari Worship. Honolulu, 1999.//Смирс, Карен А. Лиса и Сокровище: общее и частное значение современного японского культа Инари. Токио, 1998.
- Teeuwen, Mark. Watarai Shinto: An Intellectual History of the Outer Shrine in Ise. Leiden, the Netherlands, 1996// Тэувен, Марк. Ватари Синто: история интеллектуального наследия Внешнего Святилища в Исэ., Лейден, Нидерланды, 1996.
- Teeuwen, Mark, and Fabio Rambelli. Buddhas and Kami in Japan: Honji Suijaku as a Combinatory Paradigm. London, 2002// Тэувен, Марк и Фабио Рамбелли. Будды и ками в Японии: «хондзи суйдзяку» как комбинаторная парадигма. Лондон. 2002
- Yasumaru Yoshio. Kamigami no meiji ishin. Tokyo, 1979// Ясумару Ёсио. Камигами но мэйдзи дзисин (Божества в реставрацию Мэйдзи). Токио, 1979
- Yasumaru Yoshio, and Miyachi Masato, eds. Nihon kindai shiso taikei: shukyo to kokka. Tokyo, 1988// Ясумару Ёсио и Мияти Масато, Нихон киндай сисо такэй: сюкё то кокка(Система мышления в Японии нового времени: религия и государство), токио, 1988
- Yoshie, Akio. Shinbutsu shugo. Tokyo, 1996// Ёсиэ, Акио. Синбуцу сюго (Совместное почитание богов и будд). Токио, 1996.