Мне нужен труп – я выбрал вас.
До скорой встречи.
Фантомас
На той неделе в СМИ вновь подняли тему острейшего дефицита кадаверного материала в медицинских ВУЗах.
Справка: «кадавр» (латинское cadaver) – это не тот, который у Стругацких беспрерывно жрал в «Понедельник начинается в субботу». В мифологии славян так именовались ожившие мертвецы или вообще неодушевленные предметы вроде пушкинской статуи командора. В устаревшей профессиональной лексике кадавр – обыкновенный труп.
Российские студенты-медики в массе своей не имеют возможности осваивать практические навыки на настоящем анатомическом материале сиречь телах умерших, а это необходимо. Получается, что во многих случаях будущие врачи вынуждены знакомиться с анатомией в теории.
Корни проблемы
Изучать анатомию на трупах придумали еще в Средневековье, не в последнюю очередь благодаря знаменитому Авиценне. Первые врачи-анатомы, разумеется, подвергались гонениям за кощунство и надругательство, но продолжали двигать науку вперед. В XIX веке в России доктор Пирогов ввел широкую практику исследований на трупах неопознанных и невостребованных людей. Дело его продолжила медицинская школа советского периода. К концу XX столетия произошел существенный скачок в развитии технологий, и учебную медицину было перевели на рельсы симуляторов. Однако быстро стало понятно, что без настоящего человеческого материала изучать анатомию невозможно, и практику работы с кадаврами вернули обратно. Так продолжалось и после развала СССР до середины 90-х годов, когда был принят закон «О погребении и похоронном деле». Получение тела для нужд медиков стало возможным либо с согласия ближайших родственников, либо на основании прижизненного письменного распоряжения самого покойного.
До 2012 еще получалось кое-как пользоваться невостребованными телами бездомных, зеков и прочих маргиналов, которых некому было хоронить. В 2012 Дмитрий Медведев утвердил новый регламент передачи тел для использования в медицинских и научных целях, а еще через год вышло дополнительное постановление. Оно прямо запрещало передавать ВУЗам неопознанные тела, а в случае опознанных требовалось согласие назначивших судебно-медицинскую экспертизу органов. На деле учебные заведения жаловались, что для получения одного трупа нужно собрать около 10 подписей – от главы района до прокурора. Чиновники ссылались на возможность забирать тела людей, разрешивших при жизни передать их научному сообществу после их смерти. На деле ни один нотариус такой бумаги сроду не визировал. Да и как бы ВУЗ узнал, что «его» тело готово к передаче, буде таковые энтузиасты бы нашлись? Попутно палки в колеса обучения вставляло главенство программы донорства над программой донации – то есть, забор органов был в приоритете.
Как поясняют эксперты, законодательные строгости были нужны, чтобы избежать откровенного криминала. Например, умерщвления с целью получить тело или сокрытия следов преднамеренного убийства – времена-то были лихие.
Что получилось?
Идеальный кадаверный материал в идеальном мире – это труп не «старше» двух суток с момента смерти – все ткани и органы еще в прекрасном состоянии. Существующие на данный момент консерванты позволяют сохранять тела в хорошем состоянии, а ткани – мягкими и эластичными. Но для этого такие консерванты нужно вводить в целостную сосудистую систему, что невозможно по причине посмертного вскрытия всех подряд. Максимальный срок использования такого тела в научных целях не должен превышать 10 лет.
На деле все вышло совсем иначе. Выкручивались медики, кто как мог. Чаще всего материал использовали снова и снова, и снова десятилетиями. Внутри одного ВУЗа неопознанные тела даже получали «имена», передававшиеся у студентов из поколения в поколение. Так, на одном «Иван Иваныче» могли учиться очень долго. К концу срока «Иван Иваныч» имел уже мало общего с человеческим телом – тогда преподаватели обходились фразами в духе «вот здесь у живого человека должно быть то-то и то-то, но у нас оно, к сожалению, отвалилось».
В части ВУЗов пользовались частями тел животных, которые раздобывали либо на рынке-мясокомбинате, либо кто-то из студентов привозил что-то из родительского деревенского дома. Для «особо торжественных» случаев вроде конференций, да еще и приглашенными иностранными докладчиками задействовали связи в патанатомических отделениями больниц, беря части тел «с возвратом».
Сильно страдал от отсутствия надлежащего материала предмет «Оперативная хирургия» - шить студенты учились на чем придется – на ножках стульев, на фруктах, на старых джинсах. Ближе к 20-м годам текущего столетия стали появляться наисовременнейшие достижения – 3D-атласы, интерактивные анатомические столы и многое другое. Но, как говорила Раневская в старом фильме «Свадьба», «не тыкай вилкой в омары! – это для генерала поставлено». В смысле, для преподавателя. Кто ж позволит «неразумным» студиозусам в здравом уме прикасаться, например, к столу «Пирогов» за 4-6 миллионов рублей?
Дополнительные сложности с получением неопознанных тел создают ВУЗам и похоронные конторы, ведь «ничейных бабушек» хоронят за государев счет. Пояснять, какие драки устраивают ритуальщики за свежие трупы и возможность на них заработать, наверно, не нужно.
Заграница нам не поможет
Выход был найден за рубежом. Так, в США, например, дело с этим щепетильным вопросом обстоит гораздо проще, жертвователей для науки больше, а запрета на вывоз тел нет. И в России лицензировали импорт кадаверного материала, но тут грянули санкции. Ценник на кадаверов взлетел на 80-100%, и поставки из США фактически прекратились, а контракты заморозили «до лучших времен». Вероятность скорого налаживания модной схемы параллельного импорта на данном этапе тоже представляется туманной, так как европейские компании не горят желанием впасть в немилость у партнеров из штатов.
