Красный террор, подробности которого с таким садомазохистским остервенением смакуют нынешние поклонники «корнета Оболенского» был бы невозможен без белого террора, причем не только на занятых белыми территориях, но и в городах, подконтрольных советской власти. Пример – нашумевшая история с казнью множества «враждебно настроенных элементов» после покушения на Ленина.
Споры вокруг количества тогда убитых идут до сих пор, поэтому ограничусь лишь порядком цифр – речь идет о сотнях расстрелянных. И насколько я могу судить это единственный случай реального применения красными массовых казней.
Для сравнения, в одном только маленьком сибирском городке Енисейске белыми было казнено более 600 человек. Причем, не каких-то там большевиков или красноармейцев, а так просто – не понравились или вызвали подозрение. Из «Известий Енисейского уездного революционного комитета»:
«Постоялый двор Хозина, выводят сразу двадцать-тридцать человек – всех, кто ночевал на дворе, большинство крестьян и возчиков и приехавших на базар. Ставят всех в ряд, велят креститься… над головами заносятся шашки… винтовки берутся на прицел… со двора выбегает хозяйка с криком: батюшки, тут не все виноваты. Несколько человек, которых хорошо знала хозяйка, уходят обратно во двор, остальные по команде вытягивают шеи, крестятся, снимают пимы и им рубят головы…».
То есть жизнь и смерть множества людей зависели от какой-то хозяйки постоялого двора.
Этим черным страницам белого движения посвящена научная работа историка Ильи Ратьковского «Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды 1917—1920 гг.». Читать ее не рекомендую, если только вы не поклонник творчества маркиза де Сада.
Всего жертв белого террора Ратьковский насчитывает более 600 тысяч. Если к ним добавить 111 тысяч погибших от рук интервентов, это столько же, сколько было расстреляно при Сталине с 1930 по 1953 год (включая расстрелы в условиях военного положения). Представьте, каков был бы масштаб репрессий в случае победы Колчака?
Вот что пишет о зверствах белогвардейцев обеспечивавший эвакуацию чехословацкого корпуса американский генерал Грейвс: «В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали. Я не ошибусь, если скажу, что на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами».
Ничуть не лучше вели себя белые и на юге. Участник "Ледяного похода" Б. Гуль пишет, что человека могли просто избить за то, что у него «комиссарская морда». Впрочем, автор лукавит – могли и убить, а не просто избить, если верить другим участникам похода.
Командовавший белыми силами Юга России Деникин впоследствии признавался, что его власти не хватало, чтобы остановить беззакония и бесчинства подчиненных : «Каждый офицер считал себя вправе арестовывать кого хотел и расправляться по своему усмотрению».
Но здесь и есть некоторое лукавство: наряду со стихийным самосудом, были и вполне себе оформленные приказы Колчака о расстреле заложников, круговой поруке, сожжении сел в районах, где действовали партизаны. Командующие частей имели право вынесения смертных приговоров.
«Временно надо было исповедовать правило: лучше наказать десять невиновных, нежели оправдать одного виноватого», - явно гордясь собой, пишет некий генерал Денисов.
Мы привыкли, еще с советских времен, представлять себе белых этакими с иголочки одетыми барами с аристократическими манерами. Жестокими, но как бы в рамках теории классовой борьбы.
Однако, чем больше читаешь источников, тем больше приходишь к выводу, что за небольшим исключением, это была плохо организованная орда, без дисциплины и уж точно без понятий чести, про которую нам талдычат розенбаумы-малинины.
Военный министр правительства Колчака генерал А. П. Будберг пишет: «В угаре надежд, поднятых свержением большевиков в Сибири, померкли уроки прошлого, и все жадно тянутся к старым источникам кормёжки, благ, преимуществ и наслаждений; все чавкают оголодавшими челюстями, испускают похотливую слюну и неспособны видеть будущего, тылы переполнены автомобилями, а на фронте их не имеют; здесь вся адъютантщина и прихлебательская челядь высоких лиц раскатывает по магазинам, ресторанам и визитам в казённых автомобилях».
А позже еще одна запись: «В правительстве нравственная гниль, разлад и засилье честолюбцев и эгоистов; в обществе паника, шкурничество, взятки и всякая мерзость; наверху плавают и наслаждаются разные тёмные проходимцы, авантюристы». Другой офицер, И. С. Ильин, пишет: «Кругом грубое хищничество и отсутствие элементарной честности. Шкурные вопросы доминируют, личные интересы царствуют надо всем». (Последние две цитаты не из первоисточника, вычитал у кого-то в блоге, но в достоверности не сомневаюсь).
Большевики в первые месяцы после революции были романтиками. Закрывали глаза на явную антисоветскую пропаганду, отменили смертную казнь, отпускали задержанных генералов под честное слово. Ответом им стали события на Дону, «ледяные походы», террористические акты, покушения и убийства. На одного только Ленина было совершено с десяток покушений.
И что должна была делать новая власть? И что должен был делать Ленин, с его убеждением, что «всякая революция лишь тогда чего-то стоит, когда она умеет защищаться»? Вот и пришлось забыть романтизм первых месяцев после Октября и дать красный ответ на белый террор.
И еще раз повторю, можно только представить, что вытворял бы тот же Колчак, окажись победителями белые. Не поздоровилось бы ни красным, ни белым, ни зеленым в крапинку. Расправа над белым Омским правительством и казнь членов Комитета Учредительного собрания характеризует это нелюдя так, что никакими низкопробными фильмами типа "Адмирал" не отмыть.
Во всяком случае Сталин по сравнению с ним показался бы барышней из воскресной школы.