После судебной реформы 1864 года в Российской империи появился независимый суд. Практиковались заседания с участием присяжных. Нередко такие процессы завершались оправдательными приговорами.
Сибирь для мистиков-скопцов
Если посмотреть списки дел, которые публиковались во второй половине XIX века в прессе, то увидим, какие случаи рассматривались с участием присяжных заседателей. К примеру, в списки по Курскому окружному суду на 1-ю сессию 1873 года: кражи, оскорбления должностных лиц (волостных старшин, полицейских). Реже встречаются дела о «порубке леса», поджогах, убийствах (например, на 8 февраля «о мещанине Ларионе Петрове, обвиняемом в убийстве своей жены»). Чаще к ответственности привлекали крестьян и мещан. Меньше фигурируют военные, дворяне, чиновники.
За уголовным делом стоит чья-то судьба, а иногда и трагедия. Впрочем, есть место и анекдотическим ситуациям. Там, где про азарт, страсть, деньги.
Из прессы тех лет узнаем, что, например, в январе-феврале 1873 года были выявлены «растраты значительных сумм» в Курском отделении Государственного банка, а затем и в губернском казначействе. В банке пропал залог 5% банковских билетов на сумму 7500 рублей, а в казначействе «не оказалось около трех тысяч рублей, вырученных от продажи патентов». Выяснилось, что к хищению из кредитного учреждения причастен один из чиновников банка. Журналисты указывали, что «страсть к карточной игре была побудительной причиной для этой растраты». Во втором случае в растрате обвинили служащего казначейства, «который деньги израсходовал на подарки одной особе».
Помимо рядовых уголовных дел, до нашего времени дошла информация и о редких, даже неожиданных по сегодняшнему времени случаях, связанных с устоями того времени («о бывшем дворовом Василии Попове и дочери поручика Настасье Струковой, обвиняемых в противозаконном сожитии»). Есть место и резонансным делам, к слушаниям которых тоже привлекали присяжных.
Так, в списке дел, назначенных к рассмотрению в Курске с 12 февраля по 28 марта 1873 года, находим дела «о крестьянах Константине и Филиппе Крючковых, обвиняемых в самооскоплении» и «о мещанине Василии Кудрине, обвиняемом в необознчении на билет оскопления». Речь о запрещенной секте мистиков-скопцов. Она была популярна среди крестьян, мещан и купечества.
Известно, что летом 1871-го Курский окружной суд рассмотрел с участием присяжных заседателей дело группы курских и воронежских крестьян-скопцов. Обвиняемых признали виновными с формулировкой: «За оскопление самого себя или дозволение кому-либо другому произвести это оскопление по заблуждению фанатизма, последуя секте скопческой ереси». Осужденных приговорили «к лишению прав состояния и к ссылке на поселение в отдаленный край Восточной Сибири с поручением его строжайшему надзору тамошнего гражданского начальства».
В секте состояли не только взрослые мужчины, но женщины и даже дети. В мае 1872 года Курский окружной суд привлек к ответственности еще одну группу скопцов. Среди обвиняемых был 13-летний Азаров. Присяжные посчитали, что он «по малолетству действовал без полного разумения», однако избежать наказания по 201-й статье подросток не смог, так как она не имела «изъятий по возрасту».
«Вася, возьми меня!»
Судя по сохранившимся уголовным делам и дореволюционной прессе, оправдательный вердикт присяжных в судах Курской губернии был явлением нередким. В первую очередь это дела, как сейчас бы сказали, небольшой и средней тяжести: мелкие кражи, мошенничество и т. п.
В июле 1874 года «по указу Его Императорского Величества» Курский окружной суд с участием присяжных слушал дело 36-летнего дворянина Волынской губернии Владимира Щепковского, «обвинявшегося в краже с украденным ключом и в присвоении денег». Следствие выяснило, что в июле 1872-го подсудимый, находясь в доме жителя Курска Генриха Нитославского, «тайно похитил, с целью присвоения, из запертого комода разныя вещи». Ущерб составил не менее 300 рублей. Также, как следовало из обвинительного акта, обвиняемый получил от Нитославского девять рублей серебром «для отправления в редакцию «Санкт-Петербургских ведомостей», шесть из которых присвоил себе, а в «росписке почтовой конторы исправил цифру три на девять». Присяжные посчитали, что Щепковский «совершил преступление по легкомыслию», пришли к выводу, что он невиновен. Ранее дворянин обязался «добровольно вознаградить потерпевшему убыток». Суд оправдал мужчину, а «судебныя издержки, какия по сему делу оказаться могут, принять на счет казны».
Интересен и оправдательный вердикт присяжных по делу о дерзком ограблении в лесу слободы Казацкой. 10 мая 1888 года крестьянин Фома Шмахтин пошел в лес, чтобы встретить жену, «рвавшую там щавель». Около леса на курянина напали «ехавшие верхами» неизвестные («нанесли ему побои по лицу, голове, спине и животу, сняли с него, когда он находился в сознании, шапку, поддевку и сапоги»). Чем бы в итоге закончилась такая встреча, остается только догадываться: преступники, «услыхав... песню подходившаго к месту преступления человека, с отнятыми вещами скрылись». Со слов потерпевшего, его нашел знакомый Василий Нечаев, однако, проигнорировав мольбу о помощи («Вася, возьми меня!»), ушел с места преступления. Только 13 мая Шмахтин смог сам добраться до дома, был госпитализирован.
Фома описал нападавших: «Одеты в поддевки, сапоги и картузы, оба были русые, без бород, один из них был курчавый». Под приметы подходили жители Курского уезда Волобуевы – Николай и Михаил. В них потерпевший опознал грабителей. Впрочем, обвиняемые вину не признали, заявив, что Шмахтин «оговаривает их несправедливо». Этого же мнения были и присяжные: Волобуевых оправдали.
«Заседание кончилось в три часа ночи»
Не исключались в дореволюционное время и вердикты, когда часть обвиняемых по делу признавались виновными, другие же оправдывались. Это можно увидеть на деле Ивана и Феодосии Беликовых, а также Константина Деева, обвиняемых в поджоге.
Из материалов дела известно, что в апреле 1892-го вспыхнул дом Беликовых («в кладовой горели навоз и дрова»). Проверка показала, что был умышленный поджог ради страховых выплат. Присяжные посчитали, что Иван и Феодосия виновны. Суд постановил лишить их «особенных лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и отдать в исправительные арестантские отделения на три года». Константин Деев, живший в этом же доме, не был в сговоре, его посчитали «по настоящему делу оправданным».
Впрочем, чаще вердикт присяжных был обвинительным. К примеру, в 1891 году в Курске слушалось дело шайки воров, в которую входили девять человек. За фигурантами значилось 11 преступлений. Пострадали торговцы и даже дьякон Титов.
«Несмотря на то, что дело тянулось очень долго и заседание кончилось в три часа ночи, публика не расходилась до самого конца заседания», – отмечала пресса.
Присяжные посчитали участников шайки виновными, большую часть обвиняемых осудили к поселению в Сибири.
Подготовил Александр ДЕМЧЕНКО
Адрес статьи на сайте ДДД ~ https://dddkursk.ru/number/1491/new/018219/