- Ушёл? – строго спросила медсестра, которую все ласково звали Танечка. Женщина она была худенькая, маленькая, но никогда не улыбалась. При этом всегда была так доброжелательна к пациентам, что целые легенды ходили о том, как она людей с того света вытаскивала, просто разговаривая с ними.
- Ушёл, – вздохнула Фая.
- Ну и ладненько. Пей пилюльки, и капельницу тебе поставлю.
- Опять?
- Вот удивляюсь я тебе, Фаина! – воскликнула Танечка и чуть нахмурилась. – Одной ногой в могиле стояла. Чудом, можно сказать, выжила. Попала к худшему хирургу, – последнюю фразу она сказала тихо, воровато оглядевшись. – Но выжила! И ещё капризничаешь! Капельницы ей не нравятся!
- А я живучая, – горько усмехнулась Фая.
- Да уж, бывают же такие, – покачала головой Танечка. – Как себя чувствуешь? Болят швы-то?
- Болят, – протянула Фая равнодушно.
Танечка посмотрела на неё, опять покачала головой. Она поставила капельницу и вышла. Сразу за ней зашли соседки, от которых шлейфом тянулся запах дыма. Они тут же забросали Фаю вопросами, но та просто ушла в себя и промолчала. И дело не в том, что она не хотела разговаривать, а в том, что не хотела вмешивать в эту историю кого-либо. Файка до сих пор и сама до конца не представляла, с кем или с чем был связан Федя, и как теперь будет складываться её жизнь. Но ей хватило бабы Мани, чтобы усвоить: меньше контактов с людьми, меньше жертв.
Сейчас в больнице Фая была в привычном для себя состоянии: телу больно, на душе паршиво. Но радовало, что она не умерла. И что её «полёт в невесомости» – это не смерть. Была надежда, что Феде сейчас не так хорошо, как было ей. В который раз она встретилась лицом к лицу со смертью? И снова выжила.
Но ощущение, что приключения на этом не закончены, не проходило. В отличие от того дня, когда Фая узнала, что мужа больше нет, сейчас она понимала: путь к счастью будет длинным. Никто ей не поможет: она должна пройти его самостоятельно.
На следующий день в палату ворвалась мама.
- Файка! – воскликнула она, плюхнулась на стул у кровати и заревела. Ревела она некрасиво: похрюкивая, громко крича, размазывая сопли и слёзы по лицу. У неё, как всегда, не было с собой платка. Соседка справа, Галя, протянула ей бумажный платок. Та схватила его, не поблагодарив, и с шумом высморкалась.
- Ну и чего ты ревёшь? – спросила Фая, глядя на мать, как на постороннюю женщину. Почему-то сейчас ей совершенно не хотелось её видеть.
- Дура, ты, Файка! Я с ума чуть не сошла! Тебя же едва не прирезали! Ох, бедовая ты у меня! Всё, не как у людей!
Фая про себя усмехнулась. Ей хотелось напомнить маме, что «всё, не как у людей» у неё от рождения начиная с неё же самой. Но она не стала провоцировать ссору, на радость соседкам.
- Маринка себе места не находит! И даже Сашка что-то чувствует!
- Конечно, чувствует, – пожала плечами Файка. – И не просто чувствует, а слышит ваши разговоры. Вы с Маринкой не думаете, что слышимость в квартирке хорошая, а голоса у вас громкие.
- Не ворчи, – поморщилась мама и последний раз всхлипнула. Только сейчас Фая поняла, что мама не совсем трезвая. Нос уловил знакомые нотки дешёвого крепкого алкоголя. – Хоть сейчас не показывай свой паршивый характер! Дай нам порадоваться, что ты жива. Не каждый день дочь на волоске от смерти бывает!
«Что тебе надо? – мысленно спросила её Фая. – Чего ты заявилась сюда, да не вчера, а только сегодня? Ещё и выпивши! Переживала бы, давно пришла. У реанимации бы сидела». Тем временем мама достала из сумки пакет с двумя чуть гнилыми яблоками, начавшим чернеть бананом и одним апельсином. Положив «дары» Фае на тумбочку, она спросила:
- Не с пустыми руками пришла. Долго тебя держать здесь будут?
- Не меньше двух недель, – сказала Фая. – А то и дольше.
И она посмотрела на мать ехидно. Та уже, наверное, размечталась, что старшая дочь устроится на работу и будет радостно отдавать все деньги на содержание безалаберной сестры.
Но мама со вздохом сказала:
- Ты, главное, поправляйся. Чтобы без последствий. А врач что говорит?
- Жизненно важные органы не задеты. Анализы сегодня сдала.
- Ладно, с ним я сама потолкую. Ты давай, кушай фрукты, поправляйся. И ничего в такие истории влипать! Обо мне подумай, о сестре и племяннике. Как мы без тебя жить-то будем?
- Ладно, ладно, – отмахнулась Фая. – Я что-то спать хочу.
- Спи. Сон – лучшее лекарство. Побегу.
Мама вскочила со стула и быстро выскользнула за дверь. А Файка выдохнула с облегчением.
- Моя мамаша меня тоже бесила лет до двадцати, – протянула вторая соседка по палате Катя. – Потом перестала. А сейчас, когда у меня свои дети, я на неё совсем другими глазами смотрю.
- Ну и к чему мне эта информация? – хмыкнула Фая.
- Уж больно нелюбезно ты с матерью разговариваешь. Смотри, как бы потом ни пожалела! Мама всё-таки.
Фая на это не стала отвечать, иначе пришлось бы рассказывать всю историю. И то непонятно, поверили бы они или нет. Катя взяла из тумбочки сигареты и вышла. Следом за ней ушла на какие-то процедуры Галя. Оставшись одна, Фая хотела и правда поспать, но дверь снова открылась. «Проходной двор, а не больница!» – успела с раздражением подумать она и тут увидела, кто вошёл.
- Как самочувствие? – хмуро спросила Анна Германовна.
- Нормально, – буркнула Фая.
- Тогда давайте по порядку вспоминать, что вы слышали от мужа. Что видели. Постарайтесь говорить без домыслов – мы сами подумает, что могли значить те или иные слова.
Фая нахмурилась. Эта женщина ей не нравилась. Вечно хмурая, недовольная жизнью. Вот что ей переживать? Какие такие беды она могла в жизни испытывать, чтобы ходить с такой кислой миной на лице?
Она вспоминала обрывки разговоров. Но вспомнила далеко не всё. Наверное, Федя был прав, когда считал её для себя неопасной. Толку-то от неё ноль!
Анна Германовна записывала разговор на диктофон и дополнительно от руки делала какие-то пометки.
- Вот вы говорите, что Федя каждую последнюю субботу месяца ездил на рыбалку.
- Всё верно.
- А куда ездил?
- Понятия не имею. Но только он не рыбачил. Это-то и странно. Они с Григорием Ивановичем одевались по-походному, брали удочки, но приезжали всегда чистые. Даже сапоги ни разу не были грязными!
- Вы пытались у мужа узнать правду?
- Один раз, – усмехнулась Фая.
- И что он ответил?
- Он просто меня ударил и напомнил, что меня его дела не касаются. Больше я и не спрашивала. Но традиция ездить на рыбалку, или куда они там ездили, появилась относительно недавно. Года четыре назад. Может, три. Не помню точно.
И снова вопросы, вопросы… Некоторые по второму кругу: Фая уже на них отвечала во время первого допроса, после которого её и пытались убить. Больше часа они разговаривали. Из коридора доносились недовольные возгласы соседок, которым не давали пройти в палату.
- Я приду завтра. Или Игорь Павлович.
- Зачем? – спросила Фая. – Я уже всё сказала! Сколько вы ещё будете меня мучить своими расспросами?
- Столько, сколько будет нужно, – отрезала Анна Германовна. – Вдруг вы что-то вспомните. Иногда, отвечая на одни и те же вопросы, свидетели начинают вспоминать мелкие детали, которые могут помочь следствию. Отдохните, расслабьтесь. И не нервничайте так! Это для здоровья вредно. А завтра мы снова пообщаемся.
Фая закрыла глаза и даже не попрощалась с женщиной. Она устала. Ей вообще не хотелось участвовать в этом расследовании! Хотелось выйти из больницы и начать новую жизнь. Уехать подальше от всего этого кошмара, затеряться. Вот только какой будет эта жизнь, что она будет делать дальше, Файка пока не знала. Но выйти из больницы хотелось.
Позже зашёл врач, Василий Кириллович, и буркнул:
- Нужны дополнительные анализы. Возможно, будем снимки делать.
- Ладно, – пожала плечами Фая.
И он вышел, больше ничего не объяснив. Но медсестра Алла Максимовна поведала ей побольше.
- Чего-то он углядел в твоих последних анализах, – сказала Алла Максимовна. – Но ты не переживай, он через раз ошибается. И потом, не он тебя исследовать будет.
- Но он сказал, что нужно снимки какие-то сделать…
- Э, да не слушай его! Завтра тебя другому врачу отправят. Диагностику делать будут. Вот и славно.
- Что славного-то?
- Да у нас к кому угодно хочется попасть, только не к Василию Кирилловичу, – хмыкнула Алла Максимовна. – Он такой, не особо талантливый.
- Чего же его не уволят?
Медсестра посмотрела на Фаю с жалостью.
- А кто работать здесь будет? Больница государственная, все врачи давно разбежались. Да и не хватает их! А так, какой-никакой всё же хирург. Не берут его частники, вот он у нас и мается.
Фая вздохнула. Она так и не получила ответа на вопрос, что у неё «углядел» Василий Кириллович. И новая врач, Лариса Дмитриевна, вместо ответов на вопросы, сама засыпала её новыми:
- Как часто вы болеете? Бывают ли у вас головные боли? Мышечные спазмы? Как спите? Какой у вас рацион питания? Есть ли в семье генетические заболевания?
Фая ответила не на все вопросы, потому что некоторые поставили её в тупик. После опроса у неё взяли очередную порцию крови, отправили на МРТ. Она не понимала, что от неё хотят. Все попытки расспросить врача, что такого у неё хотят найти, провалились. И только на третий день исследований, Лариса Дмитриевна сухо сообщила:
- У вас опухоль в голове.
Фая уставилась на неё немигающим взглядом.
- Я передам вас онкологу. Но не переживайте. Сейчас многое лечится. Опухоль небольшая, вовремя заметили. Удивительно, что Василий Кириллович… – она оборвала себя на полуслове. А Фая закончила её про себя: «Удивительно, что такой бездарный врач смог заметить неладное с её здоровьем!»
- Но… почему? Почему у меня?
- На этот вопрос я ответить не могу, – сказала Лариса Дмитриевна. – Может, генетическая предрасположенность, может, травмы какие у вас были. Не задерживайте меня, ступайте пока в палату.
Файка вышла на неслушающихся ногах, но пошла не обратно в палату, а выскользнула в больничный двор. Там нашла скамейку и села. Опухоль! «Я что, мало в жизни страдала? – подумала она, с трудом сдерживая рвущуюся наружу истерику. – Избежать смерти, чтобы пожить недолго и умереть? Сколько вообще живут с опухолью в голове? Почему я? Что за несправедливость?»
Мысли в голове роились как муравьи в муравейнике, но внешне она просто оцепенела. Что это? Ещё один «привет» от Феди? Его побои сказались на ней? Что она сделала в жизни такого, чтобы заслужить столько страданий? За что?
Фая сидела, уставившись в одну точку. Небольшая опухоль! Что это значит? Ей будут вскрывать голову? Или просто лечить? Откуда она вообще могла там появиться? Если бы на неё не напали, то она и не узнала бы об опухоли. К врачам Фая обращалась редко. Так, может, это удача и зря она расстраивается?
Она не двигалась и не мигала, уставившись в одну точку. И даже не подняла головы в тот момент, когда поняла, что кто-то сел рядом.
Поблагодарить автора за рассказ можно лайком 😉 Комментарии приветствуются!