- Здравствуйте! – вошёл я в своё купе, приветствуя попутчика, как раз запихивавшего объёмистую сумку в багажный отсек.
- Здоровей видали, - хохотнул мужик, видимо, сострил. Сам он крепышом не был, высокий, худой, как мумия, с бегающими, словно живущими своей собственной жизнью глазками за толстыми стёклами замотанных изолентой очков.
- Фёдор, - представился я.
- Федя-Федя, съел медведя, - продолжал развлекаться и сыпать «остротами» он, - А я Витёк!
Витёк, на минуточку, был старше меня примерно вдвое и топтал планету достаточно для того, чтобы представляться, если не по отчеству, то хотя бы полным именем. Но, как говорится, хозяин – барин, Витёк, так Витёк. Соседствовать нам предстояло почти сутки и общаться тоже, хочешь-не хочешь. Вообще-то, поезда я жаловал не особо, толи дело самолёты, фьють и ты уже на месте, но в командировки, бывшие значительной частью моей «молодецкой» жизни, «фьють» было не всегда возможно. Устроившись и пообщавшись с колоритной проводницей, голову которой украшали модные кудряшки химической завивки, а веки были покрыты не менее модными синющими тенями, я застелил свою полку и, рухнув на неё с книжкой, попытался вникнуть в суть литературной интриги. Не тут-то было. Витёк жаждущий общения, водрузил на стол бутылку самогона и пирожки, явно из печи вокзального буфета, завёрнутые в газетку. Пить я отказался. К пирожкам соседа добавил свои припасы, заботливо упакованные женой Любашей. И потекла беседа, преимущественно с Витьковым «соло».
- К заочнице я еду, - начал Витёк, - Объявление в газете «срисовал», решил познакомиться. Списались, потом созвонились, ничего, вроде, баба.
«Баба» меня покоробила. Но, дело житейское, возможно, для заочниц привычное.
- А, вообще, стервы они все, бабы то, - он посмотрел на меня вопросительно, ища подтверждения. Не нашёл.
- Гала моя тому пример, - перешёл на личности Витёк, - Я ж её с тремя дитями взял, двумя пацанами и девкой.
- Куда взял? – изобразил я удивление, ну раздражали меня всегда подобные заявления, человек – не вещь, да ещё и с «дитями» - К себе в дом?
- Куда-куда, за себя, - вспылил он от моей «непонятливости», - А в дом я, наоборот, ейный пришёл, хозяином. Шутка ли, дом, хозяйство, да пацанва, и всех в кулаке держать надо, - Витёк даже вздохнул от такой натуги, - Ну, гонял, конечно! И Гала кулака моего ведала, и выводок её.
Я поморщился от этих откровений, но смолчал.
- Баба она, конечно, хорошая была, работящая, рукастая, - всё больше углублялся в воспоминания Витёк, - И что характерно, не жадная. Это ж она меня заставила алименты двоим моим собственным мальцам отправлять, и даже с бывшей моей, Зинкой, созванивалась, на предмет, чего ребятишкам надо. Но ты, Федя, не подумай, я тоже не сидел сиднем, таксистом шоферил, деньги водились. Ну и так, по мелочам.
Витёк особо не закусывал, судя по всему, чрезвычайно забористый самогон, потому хмелел быстро и то, о чём, наверное, смолчал бы трезвым, полилось из него потоком:
- Раз пассажира вёз, пьяного в хлам, стемнело уж. Тут ещё один «с руки» голосует, ну я и подобрал. Того, первого, доставил, а второй его проводить вызвался, тот же ни тятя, ни мама. Ждать велел. Ну, ждал я, ждал, да следом пошёл. Глядь, а он хозяина на диванчик пристроил, а сам по квартире шерудит, да добро хозяйское в сумку складывает. Я, не будь дурак, тоже пару вазочек хрустальных прихватил, больно Гала моя хрусталь уважала. Ей, конечно, сказал, что купил.
- Слышь, Витёк, - не сдержался я, - А тебя в детстве не учили, что воровать нехорошо?
- Неа, - пьяно осклабился он, - Мать работала сутками, а батька слинял за лучшей долей, когда мы с брательником малыми были. Да и не воровал я. Так, взял, что плохо лежало, - и довольный собственной шуткой, заржал в голос, - А ещё случай был, - продолжил «исповедь» Витёк, - В ночную я работал. Глядь, два мужика киоск «Союзпечати» грабят. Сейф вытащили, да уазик ментовской их спугнул сиреной. Затихорился я, выждал. А потом машину поближе подогнал, да сейф тот в багажник загрузил. Дома вскрыл, да там, кроме тетрадок с ручками, да заколок разных больше ничего и не было.
- Вот тогда тебя твоя Гала и выперла? – выдвинул я версию.
- А? Нее, - вздрогнул Витёк, - Мы с ней, душа в душу, больше двух десятков лет прожили. Хоть и святым я не был, гулял, как все, мужик то я видный, ну ты меня понимаешь.
Я не понимал.
- Погнала она меня уже позже, - «лил» он дальше свою биографию, - Когда я на её внучку руку поднял, да опустить не успел. Понимаешь, я этой девчонке, как родной, куклёнка подарил, тряпичного, а она его хуиньким Витьком кликать стала, в мою честь, значит. Букв, конечно, не выговаривала, но обидно мне стало, до жути. Я их пою, кормлю, а она…
Что «она», я дослушивать не стал. Злость во мне уже во всю клокотала на бахвалящегося «подвигами» мужичонку. Стариков, так же как женщин и детей, я не бью принципиально, но этот, прям вымогал. Не говоря ни слова, я улёгся на полку и демонстративно отвернулся к стенке. Витёк ещё какое-то время бухтел что-то себе под нос, но лишившись зрителя, вскоре пьяно захрапел. А мне не спалось. А ещё очень хотелось помыться. Содрать с себя деручей мочалкой всё то, что «вылил» на меня Витёк. Нет, агнцем я не был, и свои скелеты в шкафу у меня тоже имелись. Да и не верю я в идеальность человечества. Но, чтоб такое… И дамочек со «стокгольмским синдромом» и безропотной терпелкой, я сроду не понимал.
На утро, «фоня» перегаром, Витёк вновь попытался «завести шарманку», но, на моё счастье, в наше купе вселись два парня-вахтовика и он, как не пытался, в нашу бурную беседу вписаться не смог. Через несколько часов я прощался с парнями, пожимая им руки. Витёк было тоже вскочил, но я его порыв проигнорировал. И первый раз в жизни пожалел о том, что не картавлю и чётко выговариваю все буквы. А так хотелось, на манер внучки неведомой мне Галы, назвать напоследок Витька…худеньким.