Вика не любила ездить к бабушке по отцу. Это случалось достаточно редко - бабушка жила далеко, но иногда обстоятельства так складывались, что родители отправляли её на всё лето в эту деревню, которая была на окраине мира, не иначе.
Обычно отец брал отпуск и ехал с Викой, на целый месяц, чтобы помочь матери, и сгладить некоторые непонимание между бабушкой и внучкой, а потом уезжал, чтобы вернуться за Викой в конце августа. К сожалению, Вика ещё была в том возрасте, когда родители не прислушиваются к мнению ребёнка, и искренне считают, что знают, как их дочери будет лучше.
бабушка вызывала в Вике какой-то иррациональный страх, что-то на уровне инстинктов внутри девочки поднималось и бунтовало против общения с этой женщиной. Дом бабушки был на самой окраине села, весь какой-то тёмный, покосившийся, одним боком и вовсе уже вросший в землю. Участок вроде и большой был, огороженный низким заборчиком, но был плотно заставлен всякими сараями и подсобными строениями, или узкими грядками, на которых торчали чахлые посадки. Были у бабушки и коровы, и козы, но животные были на удивление тихими. Зато сразу за участком было небольшое поле, которое использовалось для выгула животных.
И дом... дом этот являлся Вике в кошмарах. Тёмный, пропахший насквозь навозом и гнилым сеном, стоило зайти в него, как он начинал угрожающе поскрипывать. Маленькие окошки, закопчённые и грязные. пропускали совсем мало света, и бабушка без перерыва жгла свечи и лучины, которые втыкала прямо между бревен над столом. Огромная тёмная печь давно не белилась, но была единственно приятным местом для Вики - на неё было здорово забраться, и спрятаться от бабушки, укрывшись старым, ватным одеялом.
Отец рассказывал Вике, что бабушка привыкла жить по-старому, поэтому у неё нет электричества, и она почти никогда не ходит в магазин. Питается тем, что выращивает сама, да и дружбы почти ни с кем не водит. Сама бабушка была под стать дому - крупная, сгорбленная старуха, с вечно недовольным и уставшим выражением лица. Её кожа была тёмной, а руки грубыми от постоянной работы. А когда бабушка смотрела на Вику, той казалось, что её взгляд словно иголками прошивает её насквозь, опутывает своим странным выражением.
А отец, казалось бы, ничего такого не замечал. Послушно выполнял все указания бабушки и уезжал, оставляя дочку со своей матерью, уверенный, что ничего с ней здесь не случиться.
И стоило уехать отцу, как Вика чувствовала нарастающий страх. Бабушка её не любила - девочка это осознавала точно и ясно, особенно наслушавшись тихих, бормочущих сказок, что рассказывала она, стоило Вике забраться на печку. Вика затыкала уши и пряталась под одеяло, чтобы не слышать эти страшные сказки, что бабушка рассказывала ей, но её тихий голос словно просачивался через любую защиту и настойчиво, капля за каплей, просачивались ей в разум.
Бабушка словно получала удовольствия, рассказывая о ведьмах, чертях и леших, что так любят измываться над человеческим родом, и придумывают всякие каверзы. В сказках бабушки не было славных молодцев, что спасали людей от происков нечисти, а с красными девицами... Нет, Вика отказывалась верить в эти гадости! Ночь была ужасным временем для девочки, а днём она старалась убежать из дома, и днями гуляла по деревне, возвращаясь совсем неохотно.
Этим летом всё было ровно точно так же.
Вика с тоской смотрела вслед отцу, который шёл на электричку до города, а потом его ждал поезд. Проводив отца до околицы, девочка стояла так долго .что затекли ноги, а потом понуро побрела обратно, в своей двор. Зайдя за калитку, она плотно закрыла её, после чего ополоснула руки в бочке - как наказала ей бабушка. Та возилась за домом, ощипывая курей и негромко с кем-то переговаривалась. Вика удивилась и прокралась вдоль стены дома, осторожно выглядывая - бабушка была совершенно одна, но продолжала с кем-то говорить. Вика в недоумении заморгала, а потом бабушка вдруг выпрямилась и повернулась в её сторону - девочка едва успела спрятаться обратно.
С кем разговаривала бабушка было непонятно.
Вика направилась в дом, и на столе нашла кружку с водой и миску с едой - её ужин, если можно было так назвать варево, что было в миске, без всякого аппетита поковырявшись в миске и выловив несколько чахлых морковок, Вика полезла на печку.
Так потянулись однообразные, наполненные страхом и тоской дни. Но этим летом было нечто странное в поведении бабушки. Она больше не рассказывал ей сказок, и гораздо чаще просила её помочь на огороде. Это было странно - раньше бабушка её не звала на помощь ,а когда Вика робко предлагала - гнала её со двора чуть ли не веником, приговаривая, что у девчонки руки не из того места, и всё она испортит.
Бабушке словно тяжело было, но она контролировал Вику, сидя во дворе и пристально буравя взглядом спину девочки. Теперь девчонке стало совсем сложно - не привыкла она к такому труду, но не смела перечить бабушке. А бабушка словно худела день ото дня, тяжело вздыхала и постоянно с кем-то говорила за домом, но больше Вика не подглядывала, боясь разоблачения. Определенно, происходило что-то более странное, чем обычно, но что именно Вика понять не могла. Украдкой, она сбегала из дома, и бродила по селу в одиночестве - местная ребятня, прознав, чья она внучка, не хотели с ней водиться. И ей приходилось издалека наблюдать за их играми и отчаянно завидовать. Наученная горьким опытом, она уже даже не звонила родителям, и не просила её забрать - всё равно откажут.
Вике казалось, что её все забыли, и она совершенно никому не нужна. А ещё внутри неё зарождалась глубокая обида на родителей, которые совершенно не хотели её услышать. Она скучала в одиночестве с горьким привкусом полыни, что в изобилии росла вдоль забора у бабушкиного дома, и Вика чувствовала себя одинокой, как никогда.
Одним вечером, уже забравшись на своё место, Вика лежала, прислушиваясь к завыванию ветра за стенами дома. Гроза пришла неожиданно ,и теперь набирала силу, ярясь и норовя своими порывами разрушить все эти жалкие человеческие постройки. Бабушка что-то делала внизу, и отсвет свечки бросал её тень на стену причудливой фигурой, словно бабушка была ведьмой из сказки. Но в сказки Вика давно не верила, а иные и вовсе теперь у неё вызывали отвращение.
Бабушка спала обычно на лавке у стола, что тоже было необычно - Вика никогда не видела, чтобы человек так спал. Наверное это было с тех, старых времён, к которым так привыкла бабушка, и из которых она так упрямо отказывалась вылезать.
Вика услышала скрип лавки. но свеча не погасла, и чуть приподнявшись, она осторожно выглянула с печки - бабушка лежала, укрывшись с головой одеялом и что-то бормотала, тяжело ворочаясь с боку на бок.
А потом зазвучал её скрипучий, слабый голос, и Вика накрылась одеялом с головой, понимая, что ей некуда деваться.
Бабушка рассказывала про волчка. Того самого, серого, что кусает за бочок. Вот только не был он волчком, а был огромным страшным волком, что ходит по селу и заглядывает в окна, а потом пробует на прочность дверь в доме. Волк ходит от дома к дому, полностью игнорируя ревущую от страха скотину, которая чувствует хищника. Ходит и смотрит, дышит на стёкла и смотрит на людей, которых так хорошо видно при свете свечей. Он очень голоден, и ничего не боится, и главная его цель - съесть всех, кто находится в доме. А выбрав дом, он начинает ходить вокруг, громко воя и рыча от предвкушения, пугая.
И вой его очень похож на вой ветра за стенами дома, а рычание его совпадает с каждым ударом грома, а всполохи молний очень похожи на волчьи глаза, что заглядывают в маленькие оконца их дома. Вика трясётся от страха под одеялом, и даже крикнуть не может от страха, что сжимает ей горло своей костлявой рукой.
А бабушка продолжает рассказывать, что волк забирается на крышу, и его огромные когти стучат, словно капли дождя, что обильно заливает землю вокруг. Страх Вики почти осязаем, и пляшет на стенах дома вместе с пламенем свечи, но как совладать с ним девочка не знает. В ушах гулко стучит кровь, и она до боли сжимает кулаки. пытаясь выпутаться из липкой паутины бабушкиных слов - зачем она это делает?! Вика уже довольно взрослая девочка, и она хочет попросить бабушку замолчать.
Бабушка говорит, что иногда некоторые люди могут запереть дверь. И тогда волк может мордой толкнуть её и тихо войти в дом. Пройти сени, и возникнуть ан пороге. нависнуть над людьми огромной серой тушей. Даже слегка клацнет зубами, чувствуя своё превосходство, и ничего его не пугает.
Вика даже сама не заметила, что голос бабушки стал ближе.
И когда та говорит, что волк с удовольствием вцепиться своими острыми клычищами в человека, её удивительно сильные пальцы хватают девочку за ногу. Вика верещит от страха - крик словно птица рвётся из груди, и она не глядя лягается, ведь действительно верит, что огромный волк вцепился в неё, и хочет съесть! Слышится грохот, но непонятно - гром это, или что-то тяжёлое упало на пол. Вика лишилась чувств.
Утром бледную девочку нашли соседи, и дозвонились до её родителей. Бабушку нашли на полу - она действительно упала, и её хватил удар. Врачи говорили, что её не стало ещё вечером, до того как лечь спать, и никто не услышал Вику, которая тихо бормотала, что бабушка рассказывала ей сказку во время грозы.
Родители примчались быстро, и забрали девочку.
К счастью, Вика быстро пришла в себя, а услужливая память стёрла почти всё страшные воспоминания. Она быстро стала вновь весёлой и озорной девочкой, которой и была. Она больше никогда не ездила в село, где жила раньше бабушка, и отказывалась говорить с родителями на эту тему.
Но было одно, в чём она была совершенно, абсолютно точно уверена.
Бабушка действительно рассказывал ей сказку тем ненастным вечером.
И это была её последняя сказка, от которой на ноге Вики на несколько лет остались следы зубов.
#рассказ #проза #мистика #сверхъестественное
