Пётр Воротынцев рассматривает несколько вариантов бегства из экзистенциального «гетто», которые предлагают создатели мультфильмов студии Pixar.
Сверхзадача многих героев мультфильмов Pixar преодолеть герметичность и ограниченность мирка, в который их затаскивают родные, обстоятельства, судьба… они сами, наконец. Мир объемен и многослоен, в нем много граней и оттенков, мир задуман большим. Замыкаться в комфортном и примитивном изоляционизме — преступление против Божьего замысла. Картины знаменитой мультипликационной студии — энциклопедия всеприятия и высокой благодарности к жизни, урок настоящей, а не поверхностно-формальной толерантности, инклюзии и инициативности. Не жди, не откладывай: меняйся и меняй. Здесь и сейчас.
В этом эссе мы рассмотрим несколько вариантов бегства из экзистенциального «гетто», которые предлагают создатели мультфильмов студии Pixar. Изоляционизм, коридорное сознание вредны и губительны. Как для общества, так и для конкретного человека. Замкнутость и консервация приводят к авторитаризму, жестокому культу архаики и навязанных имманентностей, насилию психологическому и физическому. К духовной смерти, в конце концов. А открытость изменениям, наоборот, — синоним жизни. Выйти за пределы привычного пространства значит начать жить.
Мультфильмы Pixar это огромная, многоуровневая система, чтобы осмыслить которую, нужно, наверное, написать монографию. В этом тексте мы сосредоточимся лишь на одном, но очень важном, фундаментальном фабульно-идейном лейтмотиве вызова изоляционистскому типу мышлению и рассмотрим мультфильмы, где этот вызов звучит с наибольшей отчетливостью.
Тема преодоления заданных границ (как конкретно-физических, так и ментальных) и предопределенности появляется уже в первых фильмах компании. Вуди и Базз Лайтер из «Истории игрушек» не хотят быть лишь куклами, игровыми функциями (другие персонажи-игрушки куда более инертны и ведомы), а претендуют на роль полноценного друга мальчика Энди. Песня «Я — твой хороший друг» подчеркивает эту линию. У Вуди, как у настоящего ковбоя, есть даже амбиции пасти стада, что транспонирует его образ в регистр уже библейский. Робот ВАЛЛИ-И влюбляется, выпрыгивая из своей железно-детерминированной сущности. В «ВАЛЛИ-И» мы находим любопытные коннотации, отсылающие к пьесе Карела Чапека «РУР» и к картине Стэнли Кубрика «Космическая Одиссея 2001 года». В пьесе чешского писателя слово «робот», собственно, впервые и появилось. Авторы Pixar вообще изящно и ненавязчиво обращаются к самому широкому культурному контексту, художественным реминисценциям. Это делает их работы не только увлекательными на внешне-фабульном уровне, но и столь интересными для анализа: мультфильмы укоренены в истории искусства и вступают с ней в интенсивный диалог. Pixar — это вообще про диалог, про необходимость говорить друг с другом, подключаться к другому. Другие — не ад, если вспомнить известное изречение Сартра, и не рай, конечно, это просто другие.
Однако вернёмся к теме выхода из изоляции и самоизоляции в мультфильмах. Муравей Флик уходит из общины, чтобы облучиться большим миром, зачерпнуть там опыта и энергии для спасения своих соплеменников. Суперсемейка пренебрегает мещанским уютом ради крупной жизненной миссии — помощи другим.
Жизнь в закрытом социуме неизбежно ведёт к деградации, дискриминации, самоупоению и ксенофобии. И к утверждению гордыни. А только сломив гордыню, как Мак Куинн из «Тачек», можно одержать победу над самым принципиальным соперником — собой. Имеют значение не натертые до сияющего блеска кубки, а путь, не конкуренция за трофей, а битва за улучшенную версию себя. Одиссеевская метафора дороги подана в «Тачках» напрямую — герои прорезают насквозь легендарную Route 66. Суперсемейка обретает приставку супер лишь порвав с рутиной, в которой доминирует изнурительная парадигма дом-офис-дом. Образ дома и домашнего рая семья обретает лишь через его (дома) краткосрочную потерю. Рыбка Немо примиряется с отцом, преодолев опасности и искушения города. Вынуждено покидает родные пенаты, чтобы полюбить их, и протагонист «Хорошего Динозавра». В этом мультфильме взросление героев (динозавра Арло и мауглеподобного Дружка) — синоним взросления всего человечества. Пожалуй, наиболее концентрированная, радикальная, жестокая и одновременно парадоксально обнадеживающая идея мультфильмов Pixar сформулирована в «Душе». Начать жить можно лишь умерев, умертвив себя прежнего. Воскресение подразумевает смерть.
Итак, давайте рассмотрим интересующий нас сюжетный паттерн на примере четырёх мультфильмов Pixar: «Рататуй», «Я краснею», «Тайна Коко» и «Лука».
«Рататуй» (2007 год, реж. Брэд Берд): крыса в ресторане «Мишлен»
«Рататуй» — это полифония запахов. Запахи формируют драматургию мультфильма, движут сюжет. Они помогают творить великие блюда, спасают протагониста, вызывают, подобно прустовскому печенью, воспоминания. Привет Прусту и его роману, который мало кто дочитал до конца, мы наблюдаем в кульминационной сцене — ужине в ресторане сурового и безжалостного кулинарного критика. Он любит, как Сергей Дягилев (кстати, один из великих конструкторов парижского культурного мифа, а Париж — полноценный герой картины) повторять: «Удиви меня». Фамилия у критика говорит сама за себя — Эго. Эго — тот ещё эгоцентрик с раздутым самомнением. В финале он ест (правильнее сказать, лопает) рататуй, чей вкус телепартирует его в детство, запускает шестеренки памяти, возвращает утраченное время. Нрав Эго смягчается, он перерождается из критика в человека, разрывает оболочку профессии и взрослости, сбрасывает социальные оковы условностей, когда надо играть роль эксперта, а не просто наслаждаться вкусной едой.
Режиссер мультфильма, подобно Зюскинду в «Парфюмере», создает замысловатую карту запахов: от вони канализации, которую ощущаешь физически, до высокой кухни.
Магистральный сюжетный конфликт «Рататуйя», удачно подмеченный Антоном Долиным1, — крыса на кухне. Перед нами образцовый оксюморон. Этот парадокс является топливом для фабульной машины и катализатором внутреннего сюжета борьбы крысы Реми с сомнениями.
Поначалу семья Реми не в восторге от его мечтаний и устремлений. У крысы только одна карьера — побираться на помойке. Какая тут высокая кухня? Тут и низкой не пахнет. Но в самый нужный момент именно семья Реми и спасёт.
Идея оригинального сюжета, построенного на противоречии, пришла в голову чеху Яну Пинкаве. Есть в этой задумке нечто характерное для чешской ментальности — похвала аутсайдерству (вспомним хотя бы бравого солдата Швейка). Реми борется не просто за место в профессиональном сообществе, он сражается с предрассудками. Ведь крысе, согласно общественным стереотипам, не место в зоне приготовления пищи, тем более в ресторане «Мишлен». Здесь господствуют люди, но Реми низвергает антропоцентризм гастрономического сообщества. Реми осуществляет прорыв в профессию, добиваясь полноценной вовлеченности в искусство кулинарии. Равные возможности и шансы всем! У индивида должны быть права на работу мечты, но и должен быть выбор не работать там, где не хочется. Пример тому Лингвини (фамилия-паста, насмешка над конкурентами из Италии, великой кухней соседней страны), который поваром быть не стремится и не желает, но вроде как обязан, чтобы не посрамить род великих кулинаров. Реми — волшебный помощник бесталанного Лингвини. Но вечно сидеть под колпаком невозможно, рано или поздно придется объясниться и совершить признание. Что и происходит в финале. Реми окружен заслуженным почетом, а Лингвини хватает сил и мужества отказаться от придуманной не им модели судьбы, стать собой, а не проекцией устремлений рода.
Жестокий, конкурентный Париж, где и человеку-то нелегко выжить, покорён крысой. Создатели обращаются к сюжетной схеме французской литературы, тянущейся к романам Бальзака и Золя, — покорению провинциалом Парижа. Реми проходит путь от жизни на чердаке до своего парадного портрета на одной из центральных улиц. Чердак для парижской культурной мифологии локация сакральная. Символ материальной стесненности (на чердаке обитают герои парижской оперы Джакомо Пуччини «Богема»), но и точка, откуда открывается вид на сияющую столицу, место, где чертится вертикаль с Небом и стартует надежда.
«Готовить могут все» так называется книга кумира Реми повара Гюсто. Смысл этой фразы отнюдь не утилитарный, но этический. Готовить (шире: самовыражаться) имеют право все.
«Я краснею» (2022 год, реж. Доми Ши): тирания традиции
Для тех, чьи детство и юность пришлись на 1990-е и начало 2000-х, «Я краснею» несёт особую эмоциональную и ностальгическую ламповость. Действие разворачивается в 2002 году: уже наступила эпоха мобильных телефонов, но без сиюсекундного доступа в интернет, что из дня сегодняшнего воспринимаются древностью почти эпической. Фактурная среда времени воссоздана достоверно, причём не только с профессионализмом, но и с поколенческой нежностью. Чуть за тридцать и режиссеру мультфильма Доми Ши. Это, к слову, первая женщина, сделавшая полный метр для Pixar. Доми Ши — канадка китайского происхождения. В 2002 Доми Ши, как и героине «Я краснею» Мэй, тринадцать лет, автобиографичность мультфильма очевидна2. Девочка из «Я краснею» наделана физиогномическими чертами Доми Ши. Собственно, про проблемы и радости китайской семьи на Западе (не диком, а очень благополучном) в «Я краснею» и рассказано. Семья внешне вроде и интегрирована в западную жизнь, но вместе с тем живет крайне консервативно. Все в их быте и векторе судьбы детерминировано и предсказуемо. Сплошное априори. Только китайская еда, только палочки, нарочитая скромность, никаких тут тебе концертов попсовой музыки. А героиня, между прочим, втайне мечтает посетить шоу поп-группы 4-Town, стандартный мальчиковый бэнд из смазливых типажей на все вкусы. Песни для мультфильма написаны идолом поколения двадцатилетних Билли Айлиш.3 В общем, повсюду пресловутая восточная строгость и безэмоциональность. Но в какой-то момент Мэй задает вопрос: а собственно почему действовать и думать надо именно так?
Живет семья в Chinatown Торонто. В маленьком Китае, китайском Брайтон-бич. Семья то и дело ныряет из мира канадской повседневности в свой идеальный Китай. Китай слегка лубочный, статичный в своём совершенстве, полулегендарный, полный мистики и затаенного напряжения. Семья требует от Мэй Ли (распространенная среди китайцев фамилия намекает на стандартность для этой культурной среды заданных в мультфильме проблем) идеальности, что по капле выдавливает из взрослеющей девочки индивидуальность. Ведь несовершенство, пластичность и изменчивость — основа композиции человеческой природы, человека не превратишь в отточенную, навсегда застывшую фигурку воина Терракотовой армии.
Мэй лучше всех учится, лучше всех убирается в семейном храме (антураж а-ля Китай сконструирован со скрупулезной безупречностью), она лучшая дочь. Мэй поначалу с конфуцианским смирением не перечит старшим, всегда их слушается и выполняет любые указания. Но индивидуальность, личность все равно прорывает колючую проволоку этой программы, у которой уже умерли нейроны жизни. Слепое и бездумное воспроизведение традиции ведёт лишь к установлению дремучей архаики.
В один ужасный (а впоследствие прекрасный, все зависит от ракурса и принятия) день у Мэй Ли обнаруживается особенность. Периодически, в секунды сильного эмоционального потрясения, она превращается в красную панду. Не такое жуткое и необратимое изменение, как у Кафки, но тоже по первости неприятное. В моменты волнения Мэй становится огромной, пушистой, неуклюжей пандой, разрастается до гигантских размеров. Дебютное превращение происходит дома, утром, перед школой. Мэй видит себя в зеркале ванной и от ужаса начинает метаться туда-сюда, разнося все вокруг. Новые обстоятельства пугают и раздражают, свою внешность Мэй по-подростковому отвергает. Красную панду она извергает из себя в годы набирающего обороты пубертата, легко понимаемая аллюзия на взросление девочки.
Для того, чтобы укротить панду нужно провести особый ритуальный обряд в конкретный день, день Красной луны. Этот ритуал прошли все женщины семьи Мэй, включаю холодноватую бабушку. Панду надо исторгнуть и утрамбовать в некий волшебный медальон, загнать в магический вольер. То есть свою самобытность, по сути, предлагается заключить в темницу узкого и тесного амулета, низвести до экспоната. Но девочка в последний момент дезертирует, многовековой традицией пренебрегнет, сохранит свою идентичность, не подвергнув себя пытке унификации.
Проходит несколько лет, Мэй вместе с мамой зарабатывают деньги, проводя экскурсии по храму. Мэй уже без страха, совершенно открыто демонстрирует посетителям панду. Если раньше в храме было пустынно, то теперь здесь полно людей. Распахиваются двери священного места, распахиваются души членов семьи Мэй. Изоляционизм бытия размыкается. В храме же разворачивается целая индустрия айдентики, сувениров и безделушек — торговля процветает. Красная панда отныне бренд. Скоро и долг перед Торонто за деструктивный эксцесс на концерте группы будет покрыт. Можно порассуждать, а стоит ли Мэй так рьяно тиражировать и ставить на поток свой дар, но это будет рассуждение праздное. Внутри вселенной «Я краснею» этот вопрос не ставится.
В последних кадрах Мэй сообщает маме, что пойдёт с подружками попеть в караоке. Мэй больше не пассивный потребитель музыки, а активный сочинитель мелодии своей биографии.
«Тайна Коко» (2017 год, реж. Ли Анкрич): Орфей в царстве мертвых и живых, музыка против смерти
А без музыки на миру смерть не красна
А без музыки не хочется пропадать
«Пачка сигарет». Виктор Цой. Группа «Кино».
Музыка — главный герой «Тайны Коко». Она не просто поднимает человека над тяготами жизни и непроходимыми джунглями обыденности, но и отменяет саму смерть. Пока поешь или играешь на инструменте (а лучше все вместе), смерти нет. Музыка в мультфильме — концентрат жизни во всем ее объеме. Отсутствие музыки — тавтология небытия, беззвучное, застывшее, автоматическое, никому не нужное существование. Благодаря музыке герой обретает свой голос. Как в формально вокальном смысле, так и экзистенциальном. Он разрывает порочный семейный круг, сотканный из недоговоренностей, умолчаний и тайн. Музыка перестает быть для семьи проклятьем и оборачивается благом.
Мигель живет в мексиканском городке Санта-Сесилия. Топоним с говорящим названием, ведь Святая Цецилия покровительница музыки. Вся его семья — сапожники. Эта цеховая участь уготована и Мигелю. Однако мальчик одержим музыкой, поклоняется местной суперзвезде-легенде Эрнесто де ла Крусу, бренчит сам, но вот незадача — музыка в его семье под жесточайшим табу. Когда-то музыкант, как считается, предал семью. Вот такой фамильный скелет в шкафу. От скелетов в мультфильме вообще в глазах рябит. Но большей частью они не страшные, а какие-то родные, антропоморфные. Со своими слабостями и достоинствами, так же, как и люди, любят развлекаться, выяснять отношения, сходиться, расходиться, делиться личным, сплетничать, с восторгом перемывая друг другу косточки. Такой бескрайний мексиканский сериал в пространстве царства мертвых. В это царство (в мультфильме совсем не мрачное, а, напротив, зажигательное) юный Орфей и попадает. Мигель наделен слухом музыкальным и слухом мистическим, в Мире мертвых и в Мире живых он осваивается с одинаковой убедительностью. Действие мультфильма сконцентрировано вокруг Дня мертвых, одного из центральных праздников Латинской Америки. Карнавал смерти снимал в 1930-е годы для своей, к сожалению, неоконченной картины «Да здравствует Мексика!» Сергей Эйзенштейн. Кадры Дня мертвых как раз сохранились, и по ним мы можем судить о масштабе замысла великого режиссера. Есть в разудалой пластике «Тайны Коко» нечто от интенсивного монтажа Эйзенштейна.
Мексика в мультфильме и реалистическая, и магическая. Раскаленная, древняя земля, где перевязаны бешеный католицизм и первозданное язычество, где в жару то и дело врывается сквозняк потустороннего, где мертвые без посредников коммуницируют с живыми. В Мире мертвых Мигель знакомится с непутевым, потрепанным жизнью (да и смертью тоже) скелетом Гектором.
Под задорно-резвую интонацию и мельтешение гэгов только ярче раскрывается глубокая проблема мультфильма — проблема памяти. Насколько вообще крепка человеческая память, каковы ее пределы, в каком поколении иссякает память о человеке, когда каждый из нас забывает или мистифицирует прошлое? Прабабушка Мигеля Коко страдает болезнью Альцгеймера. Лет ей уже под сто, большую часть дня она дремлет в кресле, а по ее доброму, с извилистыми ручейками морщин, лицу, иногда прошмыгивает улыбка. Память ее убывает, она на пороге забвения своего отца, что в Мире мертвых означает погибель окончательную и бесповоротную — смерть памяти о персоне делает его небытие абсолютным.
Ближе к концовке Мигель осознает, что Гектор и есть отец Коко, которого семья тщательно старалась вытеснить из фамильной мемории. Тут авторы, на уровне беззлобной пародии обыгрывают жанровое клише мексиканского «мыла», когда обязательно должна открыться родственная связь между персонажами. Мигель напевает прабабушке Коко колыбельную, сочиненную для нее давным-давно отцом, память Коко возрождает образ отца. Гектор спасен от казни забвением, его фотография возвращена в дом. Спасла Гектора музыка, нет не так — Музыка. Музыка семью связала, протянув спасительную нить к прошлому, с которым все благополучно разобрались. А значит можно жить дальше.
«Лука» (2021 год, реж. Энрико Касароса): на дне и на поверхности
«Лука» вышел на экраны в 2021 году, «Я краснею» в 2022. Эти мультфильмы образуют своеобразный диптих. Смысловым ядром данных работ является проблема гиперопеки семьи, деконструкции семейной тайны и сокрытия собственной природы.
В начале мультфильма Лука, которого манит жизнь наверху, находит будильник и карту, упавшие с рыболовного судна в воду. С первых кадров нам отправляют месседж: настало время пробуждаться и изучать свет вокруг. «Лука» — про то, что таиться неправильно, опасно и даже грешно, ибо мир задуман мозаикой.
Лука — представитель морских чудищ (чудиков). Он живет на дне морском со своей семьей, которая опекает его с некоторой даже избыточностью. А боятся родители того, что Лука узнает о своей амбивалентной природе. Покидая воду, он становится человеком. Обычным парнем. Две сущности в нем зарифмованы, но не противопоставлены, как пытаются убедить себя члены семьи. Но однажды Лука это узнаёт, ложь выходит на поверхность (в прямом смысле). На суше Лука познаёт дружбу, любовь, чувство опасности и соперничества. А значит реальную, несовершенную жизнь, которая оппонирует вековой размеренности и неспешности морского дна. Дно притягивает, усыпляет, но жить необходимо учиться и наверху. Дно тянет любые мечты и фантазии вниз, собственно, как и полагается, на дно. Пока не знаешь про жизнь выше вроде и ничего, но распробовав ее на дне существовать сложнее.
На уровне визуального-предметного содержания (что касается сцен на земле) мультфильм апеллирует к бедноватому уюту послевоенного кино неореализма, ко времени в истории Италии, когда посвежевшая страна сбросила мрачную плиту фашисткого режима Муссолини. Главные герои гоняют по ослепительному4 Лигурийскому побережью на симпатичной «Веспе», едят пасту, знакомятся с местными ребятами, среди которых есть и шайка агрессивных хулиганов, возглавляемая долговязым Эркиле. Образ небольшого прибрежного городка смыкается с «Амаркордом» или «Маменькиными сынками» Федерико Феллини. Цитата из «Маменькиных сынков» мощно сыграет в финале, но об этом позже. Упомянутая «Веспа» — проводник в большой, взрослый мир, мир вечной гонки: «Веспа» противостоит сонной, послеобеденной статике городка и морской повседневности.
Фильм открывается сценой ночной рыбалки. Рыбаки раскачиваются на лодочке, а из шипящего, будто лазанья al forno, граммофона звучит шлягерная ария «O mio babbino caro» из «Джанни Скикки» Джакомо Пуччини. «О, мой дорогой папочка» — в переводе на русский. Два протагониста Лука и Альберто ищут образ наставника, а Альберто и отца настоящего. И находят такого в лице немногословного, мрачноватого, однорукого рыбака Массимо, папы их подруги Джулии. Массимо — ловец рыб (христианский символ) и душ человеческих. Как тут не вспомнить: «Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающего сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков». Имя евангелиста, которое носит Лука, органично встраивается в ряд христианских символов мультфильма.
Лука и Альберто — друзья-противоположности. Лука — ребёнок домашний, над ним трясутся, Альберто же одиночка, сирота. Альберто бросил отец, и мальчик самостоятельно живет на маяке, упирающемся в лазурное итальянское небо. Между небом и морем здесь натянута божественная тетива. Расположен же маяк Альберто на каменистом островке.
У многих из нас был такой не часто навещаемый родителями, заброшенный предками дачный друг, вроде Альберто. Именно Альберто и выводит Луку в город Портороссо, где их ждёт борьба за место под палящим аппенинским солнцем. Периодически в городе на них попадает вода: дождя, фонтана или питьевая, и части их тела покрываются чешуей. Таких комических трюков в мультфильме полно. До поры до времени у друзей получается скрывать свое водное происхождение, но «каминг-аут» предопределен. Во время всегородского соревнования пойдёт редкий для итальянского лета дождь (говорят, хорошая примета), до зрителей дойдет, что Лука и Альберто и есть те самые чудища. Тайна станет явью. Жители Портороссо примут ребят, а местное хулиганье будет наказано. Видя, что более не надо прятаться, и другие жители городка сложат зонты. Оказывается, можно жить вместе: и морским чудищелюдям, и просто людям. Страшны не чудища, а предрассудки друг о друге, взаимное невежество.
В заключительные секунды «Луки» Альберто говорит уезжающему учиться в школе другу: «Ты вытащил меня с острова». Возможно, самые важные слова всей линейки мультфильмов Pixar. Остров по-итальянски isola, к этому слову тянутся этимологические корни термина «изоляционизм». Да, с острова нужно съезжать на континент жизни и как можно скорее. Я не о географии, а о путешествии внутреннем. Отъезд Луки и есть та самая цитата из «Маменькиных сынков», когда один из vitellone5 садится на поезд, чтобы порвать с родной глушью. Лука отъезжает под сорвавшийся голос гудка. Альберто напутствует, перекрикивая дрожь разгоняющихся колес: «Давай, Лука, вперёд!» Под патетичную, нарастающую, воспаряющую мелодию поезд набирает неумолимый ход, врываясь в будущее. Лука плачет. В солоноватой слезинке ребенка в завершающих кадрах собирается все Адриатическое море, с которым Лука расстается. Не навсегда, но и навсегда. Для ребенка все навсегда. Уезжать тяжело и больно: человек прощается с родными, друзьями и собой прежним. Но, как ни крути, жить в предлагаемых обстоятельствах недостаточно, нужно иметь силы и мужество предлагать обстоятельства самому.
#pixar #мультфильмы #самоизоляция #формаслов
