Конфета «Джек»
Как выяснилось, в поле ребята тоже были не очень довольны, комбайнёры, ремонтники, слесари. Стало интересно, что его так приплющило-то? Вроде бы продукт, который он производит, в цене не падал. А топливо, которое, кстати, подорожало, он, напротив, оставил в прежней норме. Нелогично как-то, надо у других ребят узнать, как другие коммерсы себя ведут. Да если что, то драпать от этого хапуги!
Ну, свалить могли только мы с Саньком на своих КамАЗах. А кто работает на его технике? В поле было стихийное "партсобрание".
У мужика по прозвищу Суровый в ЗИЛу я увидел книжку Солженицына «Архипелаг Гулаг». Говорю: дядь Вить, а нафига ты его возишь?» Суровый ухмыльнулся: «Для тёлок». Я что-то не понял. Говорю: «Ты что, девкам этого вурдалака вслух читаешь?» Суровый посмотрел на меня, как Лёлик на Гешу. Всё же, когда он был молодой, они с моим батей дружили. Он начал разжёвывать. «Видишь, какая она потрёпанная? У меня у дома соседская тёлка повадилась отрываться и пастись прямо там, где я ЗИЛа ставлю. Ну я пошёл к Ленке библиотекарше, говорю, дай чего-нибудь потяжелее, поувесистее! Вот, говорит, списываем совсем новые, никто читать не хочет. Шолохова почему-то нарасхват, детишки фантастику. А вот это приходится списывать.
- И ты что, Солженицыным прямо в телёнка? Гринписа на тебя нет!
- Или Греты Тумберг! - Поддержал меня Санёк.
Суровый картинно испугался, и сквозь смех стал просить, чтобы мы его не сдавали. Мы, тоже едва сдерживая смех, пообещали молчать.
Когда мы отходили к своим КамАЗам, Санёк спросил:
- А ты читал "Архипелаг ГуЛаг"? А то я в школе на литературу забил.
- Да приходилось, по школьной программе.
- Ну, и что там?
- Бабушка в детстве сказки рассказывала?
- Ну было дело.
- Я тебе так скажу. Сказки твоей бабушки имеют ценность, это народные устные предания. А Гулаг галиматья полнейшая! Годится только для таких, как Новодворская и прочая их тусовочка. В нашей реальности эта книжка действительно лучше всего подходит, чтобы кого-то ею треснуть. А если заставить читать её, то из ушей кровь пойдёт. Или череп взорвётся.
Санёк, как обычно хихикая, сказал:
- Ну, ты наговоришь сейчас.
Делая предпоследний рейс, я отметил, что Петрович давно уже смылся домой. Ну не в ангар же он пошёл, его же тётя Лиза веником загасит. Да и потом, шестьдесят с чем-то лет против темпераментных ровенских девок, самой старшей из которых где-то под сорок, а сорок сейчас вообще не возраст.
«Сейчас ещё рейсик сделаю, и домой.» - решил я.
- М-м-лад-д.. эээээ, юноша, а вы от чего не пьёте за моё здоровье? Не хочите, шобы я по-прежнему оставалась молодой и красивой?
На ней был какой-то топик, который подчеркивал, что всё-таки все припухлости у неё ушли в губы, обтягивающие легинсы с белыми лампасами и те же самые вьетнамки, в которых она работала. Она вытянула руки вверх, словно хотела показать свою фигуру. Я помнил, что имя у неё не совсем наше, больше валлийское, или румынское. Я говорю:
- Илон, кончайте вы гулять, завтра с вас спросят. Идите в общагу, и баиньки.
- Это хто с нас спросит? Ты шо ли?
Спорить с пьяной бабой, всё равно что пытаться в невесомости смотать плёнку в кассету.
Она, желая произвести эффект, театрально взмахнув руками, распустила свой хвостик, получилось каре, прикрывающее всю шею. Потом она, всплеснув руками, сказала: «Боже мой! А шо это ты такой безобразно трезвый?» Походкой, как ей казалось, грациозной, она скользнула в тот ангар, где они проводили вечер. Вернулась с бутылью какой-то мутной жидкости (как в кино изображается самогон) и колесиком колбасы. Ну, я сказал, что пить на такой жаре не буду, а то мне ещё домой ехать. Она оскорбилась, сказала: «Паааадумаешь! Тогда вот скушай конфету, жалко нет леденца, а то бы дала бы тебе леденец, сосал бы як дитына!» Ей показалось, что она очень удачно сострила, и она отошла, хихикая.
Вместо леденца была конфета с вафлями "Джек". Не принимая никаких отказов, она сунула эту конфету мне в карман на груди. Я ей кричу вслед: «Куда она мне? Она же у меня растает!»
- Ничего не знаю, - баба явно думала, что я побегу вслед за ней. Но зерно с кузова уже сошло. Я ещё подумал: «Блин, сегодня не удастся у дядьки прицеп отцепить, вон он на току стоит. А цеплять его даже при свете фонарей удовольствие то ещё.» Закрывая борт, я предвкушал: «Сейчас ещё один рейс и домой, под душ, и в постельку. Можно книжку почитать немножко. Но, как обычно, надо бы как-нибудь организовать, хотя бы полкузова развезти по своим, дядьке, крёстной.» В кабине в это время с флешки на магнитоле пришла очередь петь мистеру Кредо. Песенка звучала "Белые облака", иногда меня бывает тянет на блатняк, а иногда вот на попсу, ритмичную такую. Я знаю одного парня, который от песен Азизы просыпался. Ну, в смысле, как просыпался, взбадривался, прибавлял скорость. Как-то вот музыка всё-таки на нас определённая влияет.
Мы решили, пока народ бунтует, поспать. У Санька кабина со спалкой, ему всё же по-комфортнее. А я так же, как и батя, у себя на сиденьях спал. Когда я проснулся, солнышко уже зашло. "Работайте, негры, солнце ещё высоко" почему-то вспомнилось мне. Санька, судя по всему, уже загрузили. Пятьдесят третьи шмыгали туда-сюда. Ко мне, словно корабль, подошёл комбайн. Комбайнёр не спешил меня грузить. Вместо этого убавил обороты и спустился, я тоже вылез из кабины. Ко мне шёл Телегин. Не, ну так-то у него другая фамилия, но у нас в деревне кто чем прославится, так того и зовут, и родственников тоже. Ну, например, есть Буянов и его семья всем известна как Буяновы. Не потому, что они обладатели такой красивой фамилии, а потому, что глава семьи любил буянить.
То же самое и с Телегиным. Не знаю его историю, почему он стал Телегиным, может быть с телеги свалился, а может быть на телегу от лошади пытался двигатель поставить от мотоцикла. Была, вроде, у нас в деревне такая история. Возможно, что и он.
Телегин говорит: «Давай покурим, поболтаем.» Я говорю, что поболтать-то я завсегда рад, а вот курить ещё батя отучил.
- И что, и в армии не курил?
- Так я ж не служил, дядь Коль. Пять лет делал вид, что учу историю. Даже на практике был. Студентов же не берут в армию.
Если вы хотите представить себе Телегина, то это немного растолстевший актёр Станислав Чекан. Помните, наверное, оперуполномоченного из «Бриллиантовой руки». Такие же черты лица, только тут в поле на комбайне вся растительность на лице у него стала пушистая от пыли, брови, ресницы. Если бы это было зимой, то походило бы на Деда Мороза. Носил он футболку, и так казалось, что это на подушку надетая наволочка. Хэбэшные штаны так замаслены, что казалось, если их выжать, можно полбочки отработки набрать. Похоже, эти штаны ему завещал кто-то из родственников. Венчала композицию кепка, советская такая, лёгкая, с прозрачным козырьком, рекламирующая аэрофлот. Обычно Телегин гонял на Кировце, кстати, пахать хорошо мог. А вот на время уборки его пересаживали на комбайн. Моя близкая родственница из города некоторое время думала, что комбайнёры - они всегда на комбайнах, и зимой, и летом.