оглавление канала
Авдей кивнул, мол, само собой, и продолжил расспрашивать.
- А пригодилось ли? – Потом оглянувшись на дом, шепотом проговорил. – Я чего думал-то? Думаю, ежели чего, то может успеешь Найдена от этих иродов куда упрятать. Только Наталья, фельдшерица-то наша, говорит, что мужик-то этот, ну которого привезли, сначала вроде признал, а потом отрекся, говорит, мол, простите, обознался. Так или нет было?
Ага… Теперь понятно от кого информация по поселку разбрелась. Хотя, меня это несколько удивило. Не замечала раньше за Натальей, чтобы она просто так языком молола. Ну ладно, пустое это. Вон Авдей ждет, что я отвечу. Смотрит внимательно и испытывающе, хотя и без особого любопытства. Ох, не так и прост наш дед Авдей!
- Да, в общем, все так… Ну, или почти так. Главное, что они на какое-то время от Найдена отстанут.
Мой ответ старика не удовлетворил. Какие-то мысли бродили у него в голове, поди догадайся. Он постоял, задумавшись несколько секунд, бурча себе под нос: «Ну да, ну да…», а потом, будто спохватившись, заговорил прежним бодрым голосом:
- Так чего это я, пенек старый!! Давай, Вереюшка, в дом заходи, чаем тебя поить буду. Алекся-то в школу убежал, чайник еще поди даже и остыть не успел. Да и если остыл, какая в том беда? Мы его опять закипятим. – Он повел меня в дом, искоса поглядывая на меня и щебеча всякую всячину.
Войдя в дом, я осторожно поинтересовалась:
- А квартирант-то твой дома?
Авдей покосился на коридорчик, ведущий во вторую половину дома, и пробурчал:
- Дома, где же еще? Сидит все щебетания птиц то ли слушает, то ли еще чего. Я особо-то и не вникал. На что мне…?
Он споро накрывал на стол, продолжая бурчать себе под нос «о разных бездельниках, просиживающих штаны, хотя по всем параметрам, на них землю пахать можно». Правда, бурчал тихо, изредка косясь на коридорчик. И мне вдруг пришла в голову мысль, как осуществить задуманное. Не скажу, что гениальная, но другого решения я пока не видела. Я, как бы между прочим, поинтересовалась у своего радушного хозяина:
- А гость-то уже проснулся, или почивать еще изволят?
Дед пожал равнодушно плечами:
- Кажись встал. Еще темно было, он куда-то убегал, а сейчас дома. Слышно вон, как его аппаратура работает, да птички чирикают.
А потом, словно опомнившись, спросил с легкой настороженностью:
- А тебе на кой мой постоялец?
Я широко улыбнулась.
- Да нехорошо как-то, сами чай пьем, а его не угощаем…
Я поднялась, выбрала на кухне у деда самую большую кружку, никак не меньше, чем пол-литра, поставила ее на маленький поднос, на который положила горстку сушек, и налила доверху горячего чая. Авдей в недоумении хлопал на меня глазами, силясь понять, чего это меня так на дружелюбие распирает не ко времени. Я ему лихо подмигнула, и направилась прямо по коридорчику к комнате постояльца. Ступать я старалась тихо, благо у деда пол был пригнан ладно, старые доски полуметровой ширины не гнулись и не скрипели, под моими шагами. На мгновение замерев возле двери, я прислушалась. Слышно было слабое гудение аппаратуры, и какие-то, не то шорохи, не то еще какие-то звуки, возвещавшие, что хозяин находится в комнате и занят какой-то работой с этой самой аппаратурой. Я легонько постучала в дверь, и, не дожидаясь ответа, сразу открыла дверь и вошла в полутемную комнату. Темнота была вызвана плотно задернутыми шторами на окнах. Свет пробивался только в небольшую щель. Сам Николай сидел за столом, большую часть которого занимал монитор, куча проводов и клавиатура. Настольная лампа висела над самым столом изогнутая, словно маленький аист на одной ноге. Системный блок и еще какие-то электронные прибамбасы стояли рядом на полу, почему-то, со снятыми кожухами. А сам «орнитолог» возился с паяльником, мастеря какую-то не то схему, не то плату. В общем, какую-то электронную приблуду.
Мой приход был для него не просто неожиданностью. У него был такой вид, словно к нему в комнату зашла не вполне себе симпатичная молодая женщина, а рота спецназа. Мне даже на минутку стало как-то обидно. Ведь совсем недавно у моего забора вон как зазывно улыбался, а сейчас чего же брови-то насупил? Он резко вскочил, уронив при этом стул. Рука инстинктивно дернулась к поясу, на котором ничего не было. А ведь инстинкты просто так не бывают, они годами вырабатываются. Он понял, что я уловила его жест и досадливо поморщился. Надо полагать, на себя. И при этом, постарался закрыть от меня экран монитора. Но я успела увидеть, что экран был разбит на шесть секторов, и на каждом - изображение моего дома в разных ракурсах. Едва удержалась от ехидного замечания по поводу «наблюдения за птицами». Интересно знать, за какими, если в моем дворе даже куриц не водилось? Но из образа выходить не следовало, и я залепетала с легким испугом и взглядом несчастной бродячей кошки, случайно залезшей в кухню к добрым, а может и не очень добрым людям:
- А я тут в гости к деду Авдею заглянула. Чайком вот балуемся… - Заблеяла я тоненьким голоском мамы-козы, которая обращалась к своим детям «козлятушки, ребятушки, отворитеся…», ну и так далее. – Я подумала, что грех вас чаем-то не угостить. Да и любопытство меня разобрало. Как это вы тут за птицами наблюдаете? Птицы-то они вроде все в лесу, а вы здесь, в доме наблюдаете. Чудно… Вот и захотелось глянуть… - Продолжала я вести партию деревенской дурочки, совершенно не заботясь о впечатлении.
В народе это называется «зубы заговаривать». А сама маленькими шажочками придвигалась поближе к столу со всеми разложенными схемами и платами. Николай, по мере моего приближения все старательнее старался закрыть собой от меня экран, при этом все больше сдвигая брови на переносице. А я на экран уже и не смотрела, хлопая на него виновато ресницами. Все, что мне надо было, я уже увидела. Наставал кульминационный момент моего плана, и результат выполнения его теперь уже зависел от Николая. Если я ошиблась в его психологической оценке – плохо. Конечно, не смертельно, но плохо. Но он меня не подвел.
Неожиданность моего внезапного появления сыграла свою роль, и на какое-то время он вышел из образа. Сначала он нахмурился, что сделало его лицо совершенно другим. По крайней мере, темной ночью в пустом переулке я бы не хотела с таким встретиться один на один. Потом, спохватившись, нашарил на столе свои очки, отложенные им за ненадобностью. Лихорадочно водрузил их себе на нос, и с раздражением прорычал:
- Я не люблю, когда ко мне входят вот так, без приглашения. Я работаю, вы разве не видите?!
Возмущение и раздражение были вполне искренними, чего я, в общем-то и ожидала. В дверях за моей спиной замаячил дед Авдей, испуганный грохотом упавшего стула и моим желанием поближе познакомиться с его жильцом. Вот его вмешательство мне сейчас нужно было меньше всего. Стоило немного ускорить всю операцию, пока дед, со своим желанием всех примирить, мне всю обедню не испортил. Я протянула на вытянутой руке в сторону Николая поднос с огромной кружкой горячего чая, и проблеяла со слезой обиды в голосе:
- Я только хотела вас чаем угостить со свежими сушками…
Николай был зол, но чувство настороженности уже ушло из его взгляда, оставив там в гордом одиночестве только раздражение. Он легко одной рукой поднял с пола упавший стул, и с грохотом поставил его обратно, произнеся при этом весьма злобно:
- Я не люблю чая и гостей не звал!
Произнес он это в весьма агрессивной манере, именно так, как мне было и надо. Я в легком испуге немного шарахнулась от него, приблизившись к столу на нужную мне дистанцию, споткнулась о лежащий на полу кожух, оступилась, и чашка с чаем полетела прямо на все его электронные штуки. Раскаленный паяльник сердито зашипел, в компьютере что-то затрещало и защелкало. Через минуту оттуда повалил черненький дымок, экран монитора заполошно замигал и погас, и что-то с громкими хлопками начало взрываться. Я с ойканьем шарахнулась в другую сторону, пискнула: «извините…», и пулей выскочила из комнаты, сгребая по пути за собой и деда Авдея. Что называется, от греха подальше. А вслед нам несся разъяренный рык нецензурной брани горемычного «орнитолога».
Влетев в кухню деда, я сунула поднос, который каким-то чудом умудрилась не выпустить из рук, обратно на стол, и с шумом выдохнула. Авдей на меня смотрел испуганными глазами не в силах произнести ни единого слова, и только, как рыба, выброшенная на берег, беззвучно открывал и закрывал рот. Я быстро глянула в коридорчик, на предмет погони. Но погони не было, только было слышно, как «орнитолог» громко матерился в своей комнате. Вот и ладненько. Значит кровожадных планов ни на мой счет, ни на счет деда Авдея разгневанный жилец пока осуществлять не планирует. Конечно, деду он, скорее всего, чего-нибудь да выскажет. Но это была невелика беда. Я посмотрела оценивающе на старика, выдюжит ли? Решив, что Авдей еще и не то выдюжит, срочно засобиралась домой. Мол, Найден один остался, без призора, да и хозяйство требовало присмотра. Авдей отправился меня провожать, точнее, я бы сказала, выпроваживать, и только на улице обрел дар речи.