Черемуха отцветает… В майский «снегопад», когда яблони и вишни роняют на землю нежные белые хлопья, я вспоминаю экзамены, которые пахнут черемухой.
В лингафонном кабинете, где проходили наши мало похожие на уроки уроки немецкого, однажды на своей парте я увидела огромный букет черемухи.
Не успела сесть и отодвинуть охапку, как вошла учительница. Зоя Анатольевна. Увидев букет, торжественно и высокопарно, глядя на меня, произнесла: «Я не рву ни сирень, ни черемуху, я дарю их тебе на корню…»
Возможно, решила блеснуть знанием поэтических строк, возможно, вложила в цитату какой-то иной смысл, но фраза прозвучала как укоризна.
Я вспыхнула. Не зная, что сказать, молчала, лихорадочно придумывая ответ. «Это не я!» - первое, что просилось…
В классе повисла тяжелая пауза. Все смотрели на нас. В обстановке мгновенной неловкости и затянувшегося молчания, когда слова почти обвинение, думалось: кто-то решил подшутить надо мной. Ну, как в случае, когда кнопки учителю на сиденье…
Десятый класс! Скоро экзамены. И все сказанное воспринимается или как приговор, или как упрек… Мы взрослеем, не знаем, что с нами творится, рядом нет совсем тех, кто говорит о достоинствах и любви. Только спрос, только требование… Только должно…
Я бы смогла за себя постоять… Меня научили. Натренировали. Самооборона – это как мышца, которая при регулярных занятиях накачивается. Становится сильной.
«Это я!» - вдруг раздалось в тишине. Все посмотрели в сторону говорящего. Мой одноклассник Леша Т., розовый от смущения, повторил: «Это я нарвал…»
Его слова прозвучали как гром… В классе опять стало тихо. Опять звенящая пауза и молчание. Долгая пауза… И сразу – урок, словно не было ничего.
Вот уже больше сорока лет каждой весной я вспоминаю этот случай и первый букет. Из черемухи. Смотрю на деревья, одетые словно невесты, слышу запах, который стоял тогда в классе. Запах по-прежнему кружит голову и пьянит беспокойное сердце…
Сейчас понимаю: это был поступок. Хотя, нет, и тогда я знала, что это поступок. Почти как публичное признание в любви. «Любви, которой не было…» Леша лишь один раз в шутку сказал, что в бомбоубежище во время войны он хотел бы спрятаться со мной…
Наверное, другим девочкам дарили розы. Тюльпаны. Лилии. Незабудки. Хризантемы в конце концов… Мне за жизнь тоже дарили и дарят сейчас много прекрасных букетов – белых роз, любимых сильнее всего, пионовидных тюльпанов, нежных фрезий… Но все эти цветы – иностранки в моем понимании. Великосветские дамы, которые прибывают ко мне с кратким визитом вежливости. Они – чужие.
А своими остались, родными, понятными и близкими, полевые цветы, которые вольно растут на наших огромных лугах. Ромашки, васильки, клевер…
Мы их в детстве не считали чем-то этаким. Так себе, есть и есть. Рвали огромными пачками, втыкали в трехлитровую банку и выкидывали, как только привяли…
Но время прошло, все изменилось. В городе букет из васильков стоит дороже роз… Ромашки превратились в символ, в предмет умиления и ностальгии.
С восхищением смотрю каждый день на букет, нарисованный рукой талантливого художника Эдурда Шарипова, что висит у нас в музейной комнате. Этот букет - тот самый, из детства, собранный вечером по дороге домой. После покоса. В поле, где летают шмели и стрекочут кузнечики… Где солнце заглядывает под каждый куст и цветок…
И где экзамены пахнут черемухой… Белым цветком, который ровно на неделю делает мир прекраснее и чарует своим ароматом любви, восхищения, нежности… Тонким и незабываемым ароматом весны.
И далекой-далекой юности
