Князь Влад Цепеш, исторический Дракула, провёл раннее детство в трансильванском городе Сигишоара. В историческом центре города сохранился дом, где маленький Влад жил вместе с родителями и старшим братом.
Там же до сих пор можно видеть фрески с «семейным портретом» – именно так говорят исследователи, которые считают, что фрагмент рисунка, обнаруженный на стене второго этажа, изображает родителей Дракулы. Правда, одежда на портрете вызывает много вопросов.
История фресок в Доме Дракулы
Настенная живопись характерна для старинных городских домов в Трансильвании, датированных XV–XVII веками. Люди в городах жили хорошо и могли позволить себе нанять художника, чтобы он украсил белые оштукатуренные стены орнаментами и даже портретами.
Судя по всему, родители Дракулы, жившие в трансильванской Сигишоаре в 1431–1436 годах, тоже решили пригласить в свой дом художника, который украсил бы стены живописью – в том числе изобразил бы их семью.
Увы, художник не отличался особым мастерством. Портреты получились своеобразные, а особенно много вопросов вызывает изображённая одежда.
«Восточная» одежда
На втором этаже в угловой комнате дома сохранились три портрета XV века. Два из них вызывают особый интерес исследователей.
Считается, что «мужчина в тюрбане» и женщина рядом – родители Дракулы. Однако за исключением упомянутого тюрбана опознать одежду на этих портретах очень трудно.
Вероятнее всего, одежда плохо распознаётся потому, что родители Дракулы пожелали быть изображёнными не в костюмах трансильванской знати, а в валашской (румынской) одежде. Отец Дракулы пожелал быть изображённым в доспехах, а мать – в облачении княгини.
Ни доспехов, ни облачения княгини под рукой не было, и художник – сам по себе не очень искусный – рисовал одежду, руководствуясь лишь словесным описанием. Он изображал не европейские костюмы, которые хорошо знал, а «восточные».
«Восточными» в то время назывались не только турецкие или татарские одежды, но также византийские костюмы и вообще одежда православных стран — в том числе русская и близлежащих регионов.
Валахия (Румынская Страна) в Средние века по своей культуре была гораздо ближе к Руси, чем к Европе, что отражалось на одежде и на вооружении.
Художник из Трансильвании, которая в то время была частью Венгерского королевства и т.н. «католического Запада», просто не понимал, что рисует.
Тюрбан и юшман
Теория с «восточными» костюмами объясняет, почему отец Дракулы, православный христианин, на портрете изображён в турецком тюрбане. Судя по всему, тюрбан появился после того, как отец Дракулы обмолвился, что хочет быть изображённым в «восточных» доспехах.
Из «восточных» доспехов на портрете можно угадать русский юшман – кольчугу, спереди имеющую вставки из крупных металлических пластин. Название происходит от татарского названия «юмшан», которое в свою очередь происходит от персидского слова «джоушен».
Этот вид доспехов был распространён не только на Руси, но и в Азии, а в Валахию (Румынскую Страну) пришёл из Турции.
Облачение княгини
Представление о том, как выглядело облачение матери Дракулы, княгини Василики, можно получить при взгляде на фреску из молдавского храма, где изображён отец Василики – молдавский князь Александр Добрый – со своей второй женой Анной.
Костюм княгини Анны – облачение княгини в «восточном», византийском стиле.
В завершение приведу отрывок из своего исторического романа «Время дракона». Эпизод, где отец Дракулы приглашает в дом художника и заказывает рисунок, а жена и сыновья, в том числе маленький Влад, будущий Дракула, вносят свой вклад в создание картины.
В ворота постучался некий человек, несший под мышкой большую деревянную коробку. Он несколько раз повторил по-венгерски:
– Мне велели прийти.
В коробке лежали баночки, кисточки, грязная тряпка, два грифелька, странные ножички, стаканчики. Отец, взглянув на гостя, прошёлся по дому туда-сюда и наконец сказал что-то вроде:
– Вот эта стена подойдёт. Она большая, и полок тут нет.
Гость плохо понимал своего нынешнего заказчика, говорившего на латыни, но всё-таки догадался, о чём речь – перенёс весь свой скарб поближе к тому месту, где предстояло работать, обмахнул стену тряпкой и принялся рисовать грифельком прямо по побелке. Сначала появилось овальное лицо, затем – большие глаза, затем – усы, лихо подкрученные кверху… «Это рисуют отца, – сразу сообразил младший сын, неотступно следя за происходящим. – Если заскучаешь, можно будет прийти сюда и представить, что отец не уехал».
Надо ли говорить, что в комнату сразу набились любопытные. Картины, нарисованные на стенах – не редкость, но в этом доме она стала первой.
– Если хочешь, чтобы тебя нарисовали, пусть меня нарисуют рядом, – сказала мать, увидев, что затеял её супруг.
– Хочешь, чтобы мы и здесь оставались вместе? – догадался тот. – Хорошо, но сперва закончим мой портрет.
Отец пожелал быть изображённым в доспехах – тех самых, что помогли завоевать награду на нюрнбергском состязании рыцарей. К сожаленью, доспехи давно уже потерялись. Сейчас он носил другие, которые прежде считал слишком тяжёлыми. Раз витязи в Венгерской земле носят тяжёлые латы, пришлось приноровиться к местному обычаю, но оказаться в них на картине заказчик не хотел. Он объяснял малевателю на словах и жестами, что надо изображать – длинная кольчуга с пластинами спереди, особый шлем.
Мать тоже пожелала «одеться» не как сейчас, а в праздничное облачение, которое носила много лет назад. Оно тоже не сохранилось, поэтому малевателю опять пришлось опираться на одни только слова. Судя по виду, бедняга совсем приуныл, ведь «господин», заказавший картину, объяснялся хотя бы на латыни, а «госпожа» говорила на валашском языке, плохо известном в городе. Переводчиками служили её малолетние сыновья, но они переводили неточно.
Маленький Влад и его брат Мирча поняли из объяснений матери далеко не всё, потому и переводили с ошибками. Вроде бы следовало изобразить платье-колокол с широкими рукавами, которое наглухо застёгивалось посередине от низа до горла. Вместо ожерелья – широкий тканевый полукруг, богато расшитый жемчугом и самоцветами. «Украшение на самом же деле круглое, – говорила мать, – а в центре – отверстие для шеи. Поэтому нарядными получаются и перед, и спина». На запястьях она желала видеть браслеты-наручи…
Даже после долгих стараний получилось не вполне похоже, зато хорошо передалось выражение лиц – то, как отец с матерью переглядывались во всё время, пока стояли рядом и объясняли свои пожелания. Чтобы окончательно задобрить заказчиков, малеватель пририсовал на стене ветвистую виноградную лозу с крупными тёмными гроздьями.
– Получается, как будто господин и госпожа находятся в саду, – сказал он, почтительно кланяясь.
– Ладно. Самое главное – я похож, – ответил отец, вручил ему деньги и отправил восвояси.
Автор статьи и фрагмента книги: Светлана Лыжина
