Весной, едва спал паводок, открывая лесные тропы к прежде непроходимым урочищам, охотник отправился на розыск волчьих гнезд, чтобы покончить с выводком хищников, одолевавших окрестности всю зиму. Он шел неспешно, прогуливаясь, с упоением любовался трогательными картинами пробуждающегося леса, искренне восхищаясь, когда среди поросшего лишайником унылого валежника вдруг просияют разноцветные лепестки первоцветов.
"Удивительно! Непостижимо уму! – задумчиво улыбался охотник. – Природой отпущено им всего-ничего, а судьба распорядилась, чтобы им процвести среди праха и тления, распустить нежнейшие лепестки среди почерневших пластов снега… Зачем они рождаются, цветут и умирают невиданными для глаза, невозможно безвестные, не открывшие себя миру…"
Охотник то и дело замедлял шаг, останавливался, подолгу слушал многоголосое лесное щебетание и удивлялся благостному расположению своего духа.
"По всему движению моего сердца кажется, что я вышел не убивать зверей, а иду на свидание, которое обычно случается не от страстного порыва внезапной влюбленности, а от случайного и ни к чему не обязывающего приятного знакомства…"
Он перекинул ружье с изгиба левой руки на плечо и закурил трубку, нисколько не беспокоясь о том, что его может учуять лесное зверье.
"Вот я любуюсь животворной силой природы, размышляю о мимолетности прекрасного, как о всеобщем законе бытия, а сам готовлюсь проливать кровь живых и разумных существ и, покончив с волками, хладнокровно приняться за их невинных детенышей, у которых и глаза еще не прорезались…"
Охотник глубоко затянулся и с удовольствием, неспешно, пустил кольца дыма.
"Впрочем, мои рассуждения лишь иллюстрация неуклюжей антиномии, не иначе как философствование на пустом месте. А жизненный опыт и трезвое наблюдение обстоятельств гласят, что хороший охотник не может оказаться плохим человеком!"
После неспешной прогулки по весеннему лесу табак казался особенно ароматным и терпким, каким он никогда не бывает дома. Охотник не желал спешить, потому что добыча волков была не его обязанностью, а скорее благодарным развлечением, отчасти составным элементом философии жизни.
Наслаждаясь трубкой, цепким охотничьим взглядом приметил скользнувшую между деревьями девичью фигуру в цветастой шали. Видение захватило внимание и заинтриговало: "Кто такова? Зачем ей быть так далеко от деревни? Платок на ней не по крестьянской мошне…"
Любопытство гнало его по следу таинственной беглянки, превращая живой интерес в охотничий азарт.
"Так… вот и полянка… на ней избушка… старая, вросшая в землю… невозможная… кому бы в ней жить?"
Избяное нутро встретило холодом и сыростью, обволокло темнотой… Прямо перед ввалившимся охотником стояла ослепительной красоты девка, какими принято любоваться на деревенских праздниках.
При виде запыхавшегося и растерявшегося в потемках барина девка озорно рассмеялась:
- К чему было гнать? Чай не добыча! Мог бы и окликнуть.
- А ты бы откликнулась на слово? – отдышавшись, спросил охотник.
- Позвал бы, сам и увидел! Теперь к чему гадать?
- Да я не гадать, я знать хочу… наверняка!
При этих словах девка вновь залилась озорным смехом:
- Какой вы все-таки глупый, глупый барин!
- С чего бы мне казаться глупым? – спросил охотник, нисколько не обижаясь, расценивая слова девушки за неумелое женское кокетство.
- Оттого, что хотите знать о том, о чем уже узнать невозможно!
- Не-воз-мож-но… - завороженно повторил охотник, но тут же очнулся, словно ожил, подскочил к девке и, обнимая ее за плечи, страстно шепнул:
- Ну а что ты мне скажешь, если я тебя поцелую?
- Целуй, коли хочешь! – нисколько не смутившись ответила озорница. – Только смотри, барин, целуй крепко, что есть силы!
Не думая уже ни о чем, но как самоубийца вкладывает голову в петлю, он впился своими губами в ее уста…
И сладко стало губам его, словно на них был дикий мед, а после настигла его горечь, с которой невыносимо стало жить, как будто сошла в его сердце обжигающая полынь.
Памяти И.С.Тургенева 1818 – 1883
